Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Журнал / Зима 2004-2005. № 1 / Протоиерей Василий Ермаков. Воспоминания о пережитом. Воспоминания о юности и первых годах служения

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность

БЕСЕДА С ОТЦОМ ВАСИЛИЕМ ЕРМАКОВЫМ НА РАДИО "ГРАД ПЕТРОВ"

БЕСЕДА ПРОТОИЕРЕЯ ГЕОРГИЯ МИТРОФАНОВА С

ПРОТОИЕРЕМ ВАСИЛИЕМ ЕРМАКОВЫМ

НА ПРАВОСЛАВНОМ РАДИО «ГРАД ПЕТРОВ»

О.Георгий. Здравствуйте дорогие братия и сестры! Сегодня гостем нашей студии является старейший священнослужитель Санкт-Петербургской епархии, настоятель храма преподобного Серафима Саровского протоиерей Василий Ермаков. Он хорошо известен многим нашим слушателям. Его пастырская деятельность я думаю, на жизнь многих наших слушателей наложила значительный отпечаток и, говоря об отце Василие мы, как правило, представляем себе многомудрого, убеленного сединами старца, который уже вот почти 50 лет осуществляет свое пастырское служение в нашем городе. А между тем церковная жизнь отца Василия началась значительно раньше его священнической хиротонии. Родившись в очень сложный период нашей истории в городе Болхове Орловской губернии в местах когда-то прославленных и трудами подвижников православного благочестия и воспетых в творчестве русских писателей, юный Вася Ермаков увидел перед собой совершенно другую страну – поруганную, разоренную, залитую кровью – Святую Русь. И именно в этой стран, началось формирование его как будущего христианина, будущего пастыря. Очень бы хотелось, чтобы Вы отец Василий рассказали о том первоначальном периоде Вашей жизни о Вашем детстве, о периоде в котором в Вашем детском ещё сердце стали зарождаться очень серьезные вопросы духовного характера, не находивших ответа в той бездуховной страшной, советской действительности, которая Вас окружала и многих Ваших сверстников в это время.

О.Василий. Дорогие жители нашего славного города – северной столицы – Града Апостола Петра! По воле Божией не случайно я здесь живу уже почти 60 лет. И когда впервые прибыл в этот блокадный город в 1946-м году, то я увидел полуразрушенные дома войной, идущих неумерших блокадников с 1941-43-го года, когда было очень мало жителей. Они шли по главной магистрали нашего города Невскому проспекту, переименованному в проспект - «25 октября». Это и другие переименования улиц города на советские названия очень ранили мое сердце русского человека. А мне было только 18 лет. Как всё это было унизительно, оскорбительно для времени и для сердца русского человека. Но, Слава Богу за всё прошлое, труднейшее время житейского моего бытия я получил домашнее духовное образование в среде моей верующей семьи. Отец, мама, сестры – они были верующие, молились дома, не имея ни одной печатной строки из чего бы священного: писания, молитвослова. Даже книжечки – у меня ничего не было. Я жил по приказу, в полном смысле этого слова отцовского, родительского наставления: «дети, вы обязаны были молиться».
    
Почему от нас родители требовали этого молитвенного, самодеятельного обращения к Богу? Потому что отец мой – участник гражданской войны - был верующим человеком, а мама много пострадала в те страшные годы «традиционного бытия» и они в этом страшном, трагическом периоде революционного времени, как они мне потом говорили: «наступит утешение в Боге», так они нас и воспитывали.
    
Я встретил в 1930-х годах страшную голодовку, лично пережил эту трагедию в моем городе. Как сказал мой батюшка о.Георгий «в Болхове было 30 храмов два монастыря, они были все засыпаны рожью, пшеницей, а нам хлеба не давали». И мне приходилось в 1933, 1934, 1935-х годах дежурить зимой в морозное время, чтобы не потерять очередь и получить какую-то маленькую полутарокилограмовую буханку хлеба. Потом она делилась на пять человек и посудите сами, что от неё оставалось. Но не всегда даже мы могли купить этот кусочек хлеба. Я жил голодным. Только домашняя картошка и домашние овощи меня поддерживали. Но никогда я, по словам наставления отца не падал духом. На меня смотрели вокруг – закрытые храмы, выбитые окна, покосившиеся кресты. 
    
И особенно я ощутил это безбожие во всей ярости, когда пошел учиться в нашу советскую школу в 1934-м году. Она меня встретила холодом, обстановкой серости. И в начале я окунулся в воспитание советской действительности того времени, потому что перед советской школой была поставлена программа: «воспитать советского человека, беспредельно преданного идее социализма». На примере наших вождей, особенно Ленина, Сталина, Бухарина, Рыкова, всех ещё, которых не добили в 1937-м году. Мы еще не знали о времени «врагов народа».
    
У нас была пятидневка где-то весь 1936-й год. Мы учились пять дней, суббота была почему – не знаю выходной день, в воскресение учились. Были плакаты во время каникул, когда наступали христианские праздники, особенно Пасха, Рождество – «попа не принимаем». И я помню сейчас смутно, какие кощунственные были стихи Демьяна Бедного как-то:

                                        Две старушки - побирушки,
                                        Два трухлявых старика,
                                        Скучно скучно церквушке
                                        Не берешь ты пятака.

    
И ещё поядовитей. Впечатление плакатов, впечатление Багрицкого о пионерке, которая не хотела причаститься умирая и сорвала с себя крест. Это нам читалось не день не два, а годами. Пример Павки Морозова – «смотрите, какой он прекрасный» - это ваш ровесник, он защищает советскую власть от тех «врагов социализма». Он на отца донес в НКВД, ГПУ тогда ещё называлось. Что он помогал раскулаченным, чтобы они не сгнили в этих таежных лесах Сибири. Он предал и его за это убили. Нас воспитывали так дальше перед войной: Павка Морозов - «смотрите, какой герой нашего времени». На примере произведений автора «Школы» Гайдара, его «Рожденные бурей» и прочая, прочая. На кинофильмах «Чапаев», «Щорс», «Котовский», на примере «Путевка в жизнь», которые мы смотрели с любовью – «смотрите, как советская власть воспитывает бандитов».
    
А я бы сказал сегодняшним беспризорникам и наркоманам: «надо посмотреть и убедится, как нас воспитывали и с какой радостью они шли тогда ещё в пионерские и комсомольские организаторы». Но нам туда дороги не было, туда было не попасть, т.к. принимали «достойных из достойнейших». Видя всю эту систему воспитания, я говорил об этом своему отцу и дома он мне разъяснял: «сынок, ты учись, ты смотри, но по делам их не поступай, потому что я видел в Гражданскую войну, какая была страшная кровавая трагедия. Он мне об этом рассказывал. Но прошу тебя, не забывай Бога, Бога не забывай»! Молился, шел и был такой маленький эпизод в нашей семейной жизни. У меня и сейчас жива младшая сестра Варвара. Она пошла в школу в 1938-м году перед войной. Как всегда дома молилась. К ней пришла подруга и увидела, как Ермакова Варя молиться Богу. Об этом она рассказала в школе и её обесславили на всю школу, а училась она в 3-й школе города Болхова Орловской области. Были страшные, страшные насмешки, гонения и издевательства из-за того, что она креститься.
     
Далее всегда в дни советских праздников, особенно 7 ноября  несли антирелигиозные плакаты. Несли кощунственно Чемберлена, на какой-то фанере сделанных священников в камилавке, рясах разбросанных и пели кощунственные стихи Демьяна Бедного и ряда других безбожников, которых можно почитать в журнале «Безбожник».
    
До войны воспитывался в голоде, холоде, но в строго домашней обстановке. И я задавал отцу вопрос: «папа, а как же так, смотри какие храмы»? Особенно ощущалось духовное уныние и сиротство в дни Рождества и Пасхи: «смотри папа, как это? Неужели всё кончится»? Он мне отвечал: «нет сынок, время покажет». Неужели всё это пройдет безнаказанно в жизни тех, кто поднял руку, как я уже тогда понимал на Святое Святых Русского народа – на Бога, на Веру, на Храмы?
     
И далее узнав и погрузившись более в такую жизнь уже не младенческую, я стал читать литературу – то понял, что было сознательное уничтожение великого русского народа, его души, его ума, его сердца, его человеческого достоинства. Это и раскулачивание, это вагоны в Сибирь, где крестьян выбрасывали в снега и они там умирали.
    
Немного отвлекусь от темы, когда на сегодня я уже человек с опытом жизни, особенно служа Богу и народу своему российскому и мне говорят о том, что «смотрите, какие были хорошие всё-таки коммунисты». Сегодня я слышу слова о том, что коммунисты уже не те, забывая их идеологию, то, что по их партии, по их учению коммунист – это беззаветно преданный идее коммунизма, партии Ленина-Сталина и прочих. Он должен забыть отца, мать, родных. Он не имел права, как мы сегодня так чуть-чуть немножко видим «во имя идеи торжества коммунизма» были изгнаны из партии Горячева, Губенко». Смотрите сегодня, когда уже нет советской власти, а есть новая Россия, так что сами судите.
    
Я смотрел, как всё это совершалось, они  не могут быть, и хочу ещё к вам немного обратиться дорогие мои слушатели. Я человек, повторяю с опытом жизни и живя здесь в послевоенное время в Ленинграде, сегодня Санкт-Петербурге, когда прошло 50 лет с того момента после окончания войны в это время «перестроечное», вдруг появляется «легенда о святом достоинстве коммунистов», а именно, что в войну носили здесь икону Казанской Божией Матери. Я здесь живу с послевоенного времени с 1946-го года, я расспрашивал блокадников, я смотрел журнал Московской Патриархии (ЖМП) с 1953-го года, а он с 1943-го года издавался – не было. Я здесь учился семь лет и ни один преподаватель, ни один из священников с кем я общался в жизни не сказали, что именно носили эту Казанскую икону. Я спросил N-го человека: «на какой участок фронта её носили? Под Пулково-ли? Лигово-ли? Под Павловский или на Карельский фронт? Куда? И вопрос - кто носил»? Молчание. Когда я далее слышу вдруг о том, что в войну, в каком месяце уже или там году над Москвой облетали с иконой на самолете?! Ребята, война! Когда мне говорят о том, что с каким торжеством встретили в Сталинграде икону принесенную, когда цвет генералитета советского командования встал на колени, служили молебен?! Поймите, священников ведь не было тогда, они гнили в лагерях. Далее, что вот под Кенигсбергом, Калининград сегодня, немцы, как только увидели, что принесли икону и как-будто они как какие-то «непутевые татары» побежали, бросили оружие. Я свидетель той битвы 1945 года. Шла война. Мне уже было 18 лет и я видел, кто такие немцы вооруженные «до зубов». Я посмотрел фильм «За други своя» и увидел как говорят там о том, что «смотрите с молитвой, с Богом шли в бой советские солдаты». Извините, я участник. Я всю войну прошел. Я всё видел. А с какой молитвой, вы сами знаете, которой быть не может. Более того, даже и сегодня, когда кто-то приходит крещенный новичок в храм – он боится перекреститься. Так мне, что хотелось вам сказать, не слушайте «легенду о святости до 1991-го года». Этого не могло быть. Коммунист – человек всецело преданный идее мирового господства коммунизма на всей планете. «Мировой пожар горит – буржуазия дрожит» - нас так учили. У нас был «Коминтерн», почитайте историю, покопайтесь, сегодня много литературы. Поинтересуйтесь как это было и как это совершалось. А зачем нашей Великой Матери–России эти ложь, обман и неправда? Зачем? Кому надо? И вернусь к себе. Вот я так воспитывался без Бога, школу я окончил в 1941-м году – семь классов успел, наступила война и там уже пошла другая переоценка ценностей.

О.Георгий. Отец Василий, вот в Вашем рассказе о войне к которому Вы сейчас уже наверное перейдете и который Вы уже по сути дела начали ощущается действительно очень живое переживание того парадоксального явления, что до войны когда казалось бы был мир, хотя на самом деле никакого мира не было, для церковной жизни не было места. Да, у нас вроде бы были русские правители, хотя и коммунисты, но церковной жизни не было. И вот парадоксальное явление нашей истории – лишь оккупация советского союза фашистской Германией создала условия для восстановления церковной жизни. И та церковная жизнь, которая казалось была уничтожена и казалось бы уже была не нужна одурманенным идеологией советских людей вдруг возымела большое количество сторонников. Вера в народе всё-таки оставалась. Расскажите пожайлуста о том, как произошло Ваше соприкосновение с возрожденной церковной жизни в условиях оккупации, тем более что в условиях оккупации Вам удалось побывать не только на своей Родине. Вы побывали в Прибалтике. Расскажите пожайлуста о встрече с отцом Михаилом Ридигером, с его сыном Алексеем Ридигером и ныне Святейшим Патриархом Алексием II. Расскажите о том, как открылась для Вас в условиях войны та до времени сокрытая от Вас небольшевистская, а Православная Россия, которая продолжала жить в глубинах народной жизни и с которой Вы столкнулись на территории Эстонии. 

О.Василий. Дорогой батюшка, для меня самый кровоточащий вопрос – воспоминания о прошлом. Немцы к нам пришли 9-го октября  1941-го года в 12 часов дня. 3-го октября они взяли Орел, от нас всего 60 километров. Пришли. Уличные бои прошли там немного и потом слышим, что Церковь открылась у нас в Болхове. Маленькая была монастырская церквушечка во имя митрополита Алексия. А рядом с моим домом находился дом моего наставника отца Василия Веревкина. Он только вернулся из ссылки в 1940-м году, пробыл 8 лет на лесоповале в Архангельской области. Работы ему никакой не давали, а с его сыном я учился в нашей 3-й школе. Он был вынужден работать в окорчевывании тех засохших яблонь и груш, которые засохли и замерзли в 1940-м году когда была «зимняя война» Финской кампании. Открыли храм 16 октября.  И за нашим семейным столом мне говорит отец: «дети, надо идти в Церковь. Надо принести благодарение Богу, что дом не сгорел во время боев, никто из нас не ранен. Пошли». Когда я об этом услышал, то на меня напал страшный, демонический страх. Мне было стыдно идти в Церковь, потому что я воспитанник, как уже говорил «начальной советской школы – “Бога нет и без Бога”». А где-то в тайне души осталось. Но приказ отца – закон детям. Была строгая дисциплина. Они пошли семейно, я бежал затемно в пять утра, чтобы меня никто не увидел из тех соучеников, с которыми учился в школе или кто-то не спросил, куда иду. Я бежал и всё обходил. Пришел в Церковь, встал с родителями и ничего дорогие мои не понял.
    
Я вертелся, как сегодня вертят головой все вновь прибывшие в Храм Божий. Мне было ново видеть иконы. Мне было очень любопытно стоять и смотреть, кто со мной рядом молиться. Мне было так интересно посмотреть, что там поется. Отстоял службу и ничего не понял, но долг отцовский выполнил. Пошел домой. И опять боясь как бы кто не увидал, как бы кто меня не «прихватил». Это продолжалось до 1942-го года.
    
А в 1942-году, когда уже немцев уже от Москвы погнали, рядом с моим городом установился фронт где-то в 20 километрах от нас. Зима была очень холодная, снежная и меня немцы «сцапали» по-настоящему 6 декабря 1941-го года. Лопату в руки и иди снег чистить. А город был забит машинами и пошел я работать у них. Наступило Рождество, я пошел в Церковь и посмотрел уже иным каким-то внутренним взором. Я почувствовал «небо на земле» - молитва. До меня коснулась, до моего сердца та одухотворенная молитвенная благодать скорбящих людей. Этот Храм вмещал три тысячи людей и был забит битком. Сожженные фуфайки, прожженные платки, стоящие 3-4 летние дети и за руку держащие родителей. И особенно много было женщин. Мужчин не было, не говоря уже о моем возрасте. Я почувствовал моё духовное обращение к Богу, несмотря на воспитание атеистическое в течении моих 15-ти лет, сохранил домашнее воспитание.
    
Я пришел в Церковь и с этого дня неукоснительно не пропускал службы, работая у немцев под конвоем. У меня была кирка, лопата и кувалда 15 килограмм. Засыпали в воронке, пилили дрова, чистили дороги и рыли окопы. Там был не только я один. Все были там. И вот я, (а отпускали нас только на субботу, воскресение), снимал, одевал и подчистил, что там имелось: рубашку, какая была, пиджак и шел в Церковь. Меня мой отец Василий, (сосед мой) заметил и сказал: «Вася, иди-ка помогай мне в алтарь». Он пришел и показал мне: «здесь ходить можно, здесь нельзя», одел на меня стихарь и Пасху 1942-го года я уже прошел в стихаре. Но когда, (а город маленький), меня увидели в стихаре, идущего со свечей по Храму, (работали мы все в бригадах), то я на себе ощутил весь удар насмешек, злобных слов, оскорблений моих сотоварищей, как и по школе, так и окружающих: «вот, поп пошел, вон поп идет». Это было друзья мои. Неприятно было. Страшно. Было больно. Но сила духа, я сам не знаю почему, меня заставляла не смутиться, не смущаться, не оскорбиться, а идти той дорогой жизни. В 1943-м году, в день памяти Алексия человека Божия, отец Василий ввел меня в алтарь и сказал ещё: «делай всё». И я не забывая храм помогал. С каждым разом, посещая Церковь Божию, укреплялся в Вере, укреплялся в благочестии.
    
И результат моей церковной молитвы, но и домашней тоже, - я ощутил помощь Божию практически, когда наступил страшный 1943-й год. Время Курско-Орловской битвы. Начиная с 5–го июля 1943-го года, мы уже понимали, что идет война. Мы видели, как стали немцы отступать, мы видели те разрывы наших снарядов и когда немецкие по 300-400 самолетов полетели бомбить передовую советских войск, мы уже поняли – нам скоро наступает конец – идут страшные бои, наступают освободители. А здесь пошел обстрел, пошла бомбежка и немцы стали забирать молодежь. Какую? Вот увидал на дороге меня «а, ко мне», пошел, втолкнул в машину, в повозку и пошел. Домой уже не вернешься.
    
Видя это, мы пришли домой с сестрой. Это было после работы 13-го июля 1943-го года и вдруг 16-го июля немцы уже собирали молодежь. Мы глянули и тогда бегом через сад. Был благоприятный момент, думали пройдем мимо городского кладбища за город, проскочим. Проскочили и дошли. Там был такой Павловский поселок. Взял с собой родительское благословение икону, рванные ботинки от пленных где-то там отец купил, икону - его благословение, Евангелие кто-то мне дал. И вот с 1943-го года до окончания войны я родителей больше не видал.
    
Когда меня уже гнали по Орловщине и посадили в Нарве под Брянском, чтобы отправить на запад. Я проехал Брянск, Сенизерки, Почек, Нечу, Далгапилс. Нас хотели перевести в Германию, но здесь повернули на Эстонию и 1-го сентября 1943-го года я очутился в лагере Пылюкюва, который находиться от Таллинна 100 километров. Это бывшая база Балтийского флота. Нас было тысяч 6-7 орловских, тысяч 6 было из Петергофа, Дюгельголфа, Пушкино. Их также вывезли я помню. Мы там одни в лагере были, потому что это был так называемый «карантинный лагерь». Нас там заели вши.
    
Вы, Слава Богу, не знаете и знать вам этого не надо. Голодовка и все уже там валились. Смотрю прошло недельки две как приезжает священник в лагерь – совершить Литургию. Ну там было «кто желает – приходите», но я и пошел. Вижу, понимая тогда уже переносной Престол, Чашу, антиминс. Псаломщик – ныне митрополит Корнилий, мой духовный наставник отец Михаил Ридигер. Нашелся хор из изгнанных беженцев из под Ленинграда и они стали с улыбкой молиться. Вот здесь я воочию убедился какое благо, что мы не были брошены священниками города Таллинна.  Я опять увидел как люди молятся в совместной молитве. А в лагере негде было помолиться. Я помню был большой камень и я брал свою икону – родительское, отцовское благословение Спасителя, она цела у меня и сегодня, становился на камень и как я молился это хорошо помню так своими словами, молитва была одна: «Господи, сохрани мне жизнь, Господи, чтоб меня в Германию не отправили, Господи Спаси меня, родителей, чтобы их увидать»! Это была такая страшная, родные ностальгия – потерять родных. Я поэтому обращаюсь к тем, кто ещё куражиться над родителями – берегите родителей – это неповторимое счастье. А наступают года – будет страшное, страшное одиночество. Потом приезжает вместе с ним такой мальчонка. Ну, посмотрели мы так, как пишет в «Собеседнике» в майском номере ныне здравствующий Первосвятитель нашей Русской Церкви Патриарх Алексий, но и меня он вспоминает, как он приехал, посмотрел и как увидел, что Вера Православная не погибла в сердцах советских людей, она ярко засветилась в лагерях. Далее приезжает отец Михаил, а мой отец Василий с ним. Они вошли в контакт и любовью, заботами теперь митрополита Корнилия, а тогда ещё просто Вячеслава нас отпустили. Он выхлопотал нас в Таллинн. На Покров 14 октября 1943-го года я вступил в Таллинн.
    
Нам дали комнату. Одна христианка, заботившаяся о нас, чтобы мы там пожили временно. Бросил, что там было какие пожитки и бегом в Храм Божий. Сказали «идите туда», вот к Симеоновской Церкви я и пришел доходяга, меня от ветра качало. Посещая храм я встретился с русской эмиграцией. Где-то так в октябре месяце я встретился (тогда ещё жили в Семеновском доме) с Лешой Ридигером. Мы уже на своем так сказать языке мальчишеском беседовали и я сразу вошел в их духовный мир. Мы с ним вместе пономарили, вместе звонили в колокола, вместе иподиаконствовали у Владыки Павла Дмитриева. И мы так сроднились, вместе служа  в соборе Александра Невского и во всех храмах Таллинна. Он был закрыт три года в эстонское время, когда бросил его митрополит Александр (Пятт), ещё до войны укатив в Швецию. У нас была очень крепкая дружба братьев по вере, братьев по духу. Я на себе глубоко ощутил великую радость общения духовного с этой семьей отца Михаила, матушки Елены Иосифовны и теперешнего Патриарха Алексия. Они учили меня духовной жизни, давали мне духовную литературу о Валааме. Впервые у меня духовная литература. Была книжка «О дивный остров Валаам», книга писателя Никифорова-Волгина «Дорожный посох», потом ряд других. Я читал немецкие газеты, которые в то время выходили. Там были очень интересные статьи об уничтожении всех церквей в России. И мне они ещё тогда сказали: «Вы знаете, Вася, у нас был священник – вот это да! Отец Александр Осипов». А я «где он теперь»? «Да вот его мобилизовали в 1941-м году». Вот был отец Александр Киселев, ныне умер, Царство ему Небесное. Вот был мой духовный отец… То есть я входил в этот мир души. Я встречался с эмигрантами, читал их литературу, воспоминания Краснова, Деникина. Там всё это было. Тогда ещё нашел я книжку Нилуса «Великое в малом», «…Катакомбы». Я стал читать, заинтересовался, вошел в этот мир духовный, ведь я Россию понимаю. Они меня воспитывали все и велика во мне память о том прекрасном человеческом общении с этой прекраснейшей семьей.
    
Мы так жили. И потом когда уже я уезжал после войны, работая в штабе флота в Таллинне, всё-таки я прошел войну и являюсь участником войны. Я видел всё это и уехал искать родителей. Уехал из Таллинна в июне 1945-го где-то через месяц после окончания войны. У меня все документы есть, конечно. Со слезами на глазах прощался с этой семьей. Провожали меня отец Михаил, матушка Елена Иосифовна и вполне естественно я помню Лёшу и ещё наших друзей. И я думал, что больше их не встречу. Наступил 1946-й год и по его вызову, по его сердцу, я здесь поступил в семинарию и мы с ним – первооткрыватели наших духовных школ – семинарии и академии.
    
Вот батюшка дорогой я духовно рос. Это так – основные вехи моего духовного воспитания, моего духовного обращения к Богу. Я хочу дополнить; когда мне сегодня говорят о том, что «нас не учили верить, нас не учили молиться, мы не знали дорогу в Храм». Это только поймите – говорильня. Мне надо было и ни война, ни «советское воспитание» - 60 лет они меня «воспитывали», не удержало, не закрыло дорогу к Храму Божьему. Я иду. И ни насмешки, ни  издевательства и ни те допросы в «большом доме», а я был в Орле и через это прошел – я служу Богу. И практически ясно – Бог мне помогал и я хотел бы призвать меня слушающих: Православные Русские люди! Идите в Церковь, идите в Храм Божий, идите к молитве. И не заблуждайте себя о том, что вас не учили. Бог познается личным опытом своей жизни – в Церкви, Храме и подвиге Православной Веры! Не слушайте других наставников, которые говорят о том, что мы с вами не знаем Бога. А мы тысячу лет знаем Бога! Что пришли с запада учить меня как надо знать Библию, как надо знать Спасителя, кто такой Бог и прочая. Вы идите в Православие, зачем вы слушаете? Зачем у нас сегодня у молодежи такое пренебрежительное, кощунственное отношение к Православию? Мне очень больно, когда я вижу стоящих с «цигаркой» в руках, бутылкой пива в руках – нашу молодежь – девчат и парней, нахально пьющих и курящих. А где патриотизм?  Где совесть перед Родиной? Я мог научиться этой грязи и поймите правильно – я вырос в голодовке, но я боялся Бога оскорбить своими грехами. Я боялся быть плохим для России – Родины. Я сказал: «Бог меня в войну сохранил и я обязан донести до всех людей Веру в Бога, Веру в Православие обязательно. И я прошу вас, давайте Русские молодые люди – забыть грязь – вас не учат колоться, вас не учат ругаться страшной матерщиной – матом, вас не учат на примере запада вести себя разнузданно вести себя местах общественных и если в ваших жилах течет кровь русского человека, а русский – он значит Православной Веры и христианин, молящийся в Храме. 
    
Нет – бойтесь Бога! Я рассчитался по всем статьям за предательство родных, не моих всех родных, так русских людей, кто с 1917-года и до времен советской власти – её развала, всё давил, всё нас уничтожал, всё нам запрещал. Я священник со стажем, прошел всех «уполномоченных». Что это такое? Кто они есть такие? Это была «пятая колона» в Церкви. И по закону нельзя, запрещено, не положено. Я это прошел практически. Я не склонил голову, ради страха их «лжеобещаний», а именно: «вы не говорите проповеди, вы не учите». Это я прошел в Никольском Соборе. Даже здесь в храме преп. Серафима Саровского, мне было запрещено говорить. И мой наставник говорил о том: «зачем отец  Василий, Вы так ярко говорите проповеди, зовете людей к Вере, к Богу, чтобы любить Россию? Это не надо. Так скажите просто». Что мне говорил «уполномоченный»: «зачем надо Вам Василий Тимофеевич, да бросьте Вы, мы Вас всё равно раздавим, мы обещаем». Вот это основное.  

О.Георгий. Отец Василий, действительно Ваш рассказ об обретении подлинной церковной Веры во время войны заставляет задуматься над тем, что люди подчас не оставляют Богу иного пути, чтобы обратить их к духовной жизни, кроме как путь собственных же страданий. Конечно не только благожелательная политика немецких властей, но и страдания способствовали тому, что русские люди во время войны обращались к Вере в Бога, шли в открывающиеся Храмы, которых на оккупированных территориях было открыто около 8000 тысяч, а на не оккупированных было всего лишь открыто менее тысячи. Но, тем не менее, война завершилась и в ходе войны Сталин изменил свою политику. Он попытался прекратить полное уничтожение Церкви и решил использовать остававшеюся на территориях освобожденные от немецкой оккупации церковную жизнь в целях коммунистической пропаганды. Именно в этой связи стало возможным функционирование духовных школ, в частности в Москве и в Ленинграде. Так случилось, что Ваше обращение к Церкви не привело к тому, что Вы стали прихожанином какого-нибудь Храма. Ваша душа тянулась к священству. Казалось бы, что служить Церкви в условиях когда было «мало делателей на этой ниве», можно лишь став священником, до конца исполняя свой долг перед Богом и если уж Он так явственно напомнил о Себе в страшные годы войны. 
Продолжение следует.

Следующая статья


[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com