Протоиерей Георгий Митрофанов

Преподаватель Санкт-Петербургских Духовных

академии и семинарии

     Ваше Высокопреосвященство! Ваше Высокопреподобие! Дорогие отцы, братья и сестры!

 

    Тема моего доклада звучит достаточно интригующе, а между тем проблема, которую я хотел бы предложить вашему вниманию, является не столько способной заинтриговать, сколько вызвать печальные именно для нас, православных христиан, переживания относительно того, что же происходит в нашей школе в плане преподавания российской истории ХХ века. Прежде чем я позволю себе предложить вам сообщение, мне бы хотелось в двух словах объяснить, почему я, будучи священником, преподавателем Духовной академии, тем не менее решаюсь поставить вопрос о преподавании истории в средней школе. Уже несколько лет я являюсь доцентом Института усовершенствования учителей Санкт-Петербурга. Будучи по светскому образованию историком, я уже несколько лет сталкиваюсь с тем, что учителя истории в нашем городе, далеко не являющемся провинциальным, оказываются перед массой неразрешимых вопросов в плане преподавания этой столь важной в мировоззренческом и духовном отношении дисциплины. Как священник, я не могу равнодушно взирать на то, что предмет, призванный действительно воспитывать, как никакой другой, наше подрастающее поколение, находится в средней школе России в столь плачевном положении. Проблем очень много, но я бы хотел остановиться на нескольких из наиболее, на мой взгляд, вопиющих проблем, связанных с преподаванием истории.

 

     Уже общим местом стала тема, согласно которой мы сейчас вынуждены испытывать некий новый комплекс своей духовно-исторической неполноценности от того, что предшествовавший период нашей 80-летней истории представляется нам как безусловный негатив. Действительно, во многом была оправдана реакция, когда после 70 лет исторической лжи (когда советский период истории мифологизировался и представлялся как период великих побед) мы впали в другую крайность. Этот период стал представляться нам периодом, исполненным мрака, исключительно негативных явлений, страшных преступлений, и, конечно же, преподавание идеализированной истории ХХ века в школе, точно также как преподавание, я бы сказал, демонизированной истории, не может способствовать нравственному воспитанию школьников. Проблема поиска позитива, положительного духовно-нравственного потенциала российской новейшей истории очень важна при преподавании истории в школе, его пытаются искать и вместе с тем не находят.  Я могу сейчас упомянуть два вам, наверное, хорошо известных, во всяком случае в нашем городе, популярных учебниках истории России ХХ века в средней школе: учебник Зуева и самый популярный у нас учебник двух авторов из Херсона Жаровой и Мишиной. Эти учебники являются по существу основными пособиями, по которым изучается у нас история России ХХ века, и в обоих этих учебниках мы видим очень печальные, способные вызвать большую тревогу, страницы или даже целые главы. Что конкретно я имею в виду?

 

     Безусловно, происшедшая у нас в 1917 г. революция стала одной из величайших в мировой истории духовно-исторических катастроф. Об этом говорятся общие слова, и на этом рассказ о революции завершается. Далее перед нами открывается панорама гражданской войны. Да, в этих учебниках уже нет той беззастенчивой лжи, которой наполнялись страницы об истории гражданской войны в учебниках истории советского периода, но здесь есть, на мой взгляд, тенденция, кажущаяся более приемлемой по форме, но глубоко безнравственная по существу. Гражданская война подается в некоем объективистском духе: показаны две стороны в этой гражданской войне (красные и белые), подчеркивается то, что гражданская война была войной жестокой, что жестокости были с обеих сторон, и подспудно ученик подводится к мысли о том, что итог гражданской войны неизбежен не только политически, социально, но неизбежен и нравственно. Кажется, мне, как православному священнику, должно умилиться подобного рода картине. На обеих сторонах воевали в основном русские люди, крещеные по своему рождению, и убивали друг друга. От этого можно прийти в ужас. Но возникает удивительное ощущение, что, оказывается, в гражданской войне не было правых и виноватых - виноваты и неправы были все. Так ли это, и можно ли с точки зрения церковного историка, каковым я являюсь прежде всего, принять подобного рода тезис!

 

     Эти учебники продолжают худшие традиции советских учебников истории, а главный их недостаток, наряду с нарочито описательным характером, - преобладание в описании, например гражданской войны, военного аспекта над государственно-политическим и общественно-нравственным, - обезличенная подача исторических событий. Правда, в учебнике Жаровой и Мишиной есть несколько ярко нарисованных портретов участников гражданской войны: руководителей Белого движения, руководителей Красной армии, но они достаточно лаконичны для того, чтобы представить ученику живые портреты тех действительно выдающихся исторических и военных деятелей, которые участвовали в этой войне.

 

     Но что особенно поражает, это сознательное нежелание сделать очевидные нравственно-исторические выводы, дать неизбежные и необходимые при воспитании школьника нравственно-исторические оценки сил, противоборствовавших в гражданской войне. Ощущение трагедии, которой безусловно являлась гражданская война, постепенно начинает доминировать, а мы, православные учителя, вспомним: трагедия, - христианский ли это жанр? Это жанр языческий, и в христиански осмысляемой истории всегда должно быть место для выявления подлинно духовного, подлинно нравственного начала, выявления в конечном итоге промысла Божия. Конечно, нельзя требовать от секуляризованных постсоветских историков такого рода размышлений, но нам, православным педагогам, следует задуматься над этим и попытаться задать себе вопрос, а не можем ли мы извлечь из изучения истории гражданской войны значимые именно с религиозной, с нравственной точки зрения выводы? Так ли было дело, что все были неправы, и не случилось ли то, о чем мы еще недавно говорили прямо, но о чем уже не решаемся говорить сейчас? Не получилось ли так, что военное поражение белых, ставшее безусловно исторической катастрофой для России, в то же время стало и высокой нравственной победой Белого движения и всей исторической национальной православной России? Мы как будто сознательно, будучи даже православными педагогами, избавляем себя от труда воспитывать наших учеников через нашу историю. Тем не менее разве гражданская война, при всем ее трагизме, не дает нам удивительный материал для воспитания религиозного, патриотического, нравственного начала в наших школьников.

 

     Мне бы хотелось напомнить вам тот взгляд на гражданскую войну, который сформулировал один из величайших мыслителей Русского Зарубежья Иван Александрович Ильин. В свое время он писал: "Дело русской добровольческой армии, возникшей в 1917-18 годах и связанной с именами Корнилова, Алексеева, Каледина, Дроздовского, Колчака и их сотрудников и преемников есть дело русской национальной чести, русского народного характера, русской православной религиозности". Кажется, что слишком радикально сказано. Неужели можно было найти религиозность в действиях борющихся в гражданской войне сторон? Да, мы знаем о глубокой личной религиозности генерала Алексеева, генерала Деникина, мы знаем, что вышеперечисленные в этой цитате люди были людьми традиционно православно воспитанными, это были православные русские воины. Но в учебниках истории эти православные русские воины незаметно, из желания никого не обидеть, с легкостью ставятся в один ряд с теми, кто руководил Красной армией. Среди нас, я думаю, есть историки, и они без труда вспомнят тех, кто руководил Красной армией: народный комиссар по военно-морским делам и председатель Реввоенсовета Республики Троцкий, презревший свой офицерский долг главком полковник Каменев. Можно ли их ставить в один ряд с православными русскими воинами - участниками Белого движения?

 

     В свое время генерал Антон Иванович Деникин написал в своих замечательных воспоминаниях "Очерки русской смуты", о том периоде начала гражданской войны, когда горстка русских людей с удивительно чутким нравственным чувством, с поразительно высоким представлением о своем воинском и патриотическом долге бросила вызов армадам красных армий на Дону: "Если бы в этот трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумий и преступлений советской власти и принести свою кровь и жизнь за разрушаемую родину, это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока. К счастью, мы принадлежим к замученному, но великому русскому народу". Это писал человек, который непосредственно вынес на себе бремя самого сложного периода Белой борьбы. И эти слова, их нравственный пафос разве не могут отозваться в сердцах наших учеников? Безусловно, последние 80 лет нашей истории имели свой позитив, и позитив этот был связан именно с теми, кто начиная с 1917 года и во все последующие десятилетия пытался противостоять большевизму здесь в России и в эмиграции и даже в условиях Второй мировой войны. К сожалению, так вопрос в наших учебниках не стоит. В результате, не имея позитива, шарахаясь от коммунистической идеализации советского периода истории в духовно бесплодный нравственно-лукавый объективизм современных постсоветских учебников, мы лишаем наших учеников знания о тех деятелях нашей истории, которые бы могли вызвать у них чувство гордости за собственный народ, чувство обязанности, и сейчас, в нынешних условиях, очень напоминающих условия революционной смуты, исполнять свой долг перед Россией и Церковью.

 

     Я приведу вам слова генерала Алексеева. Уже обреченный на смерть старик, он уезжает в Новочеркасск, где начинает создавать новую Добровольческую армию уже в первых числах ноября 1917 г. Обстоятельства сложились так, что Добровольческая армия была вынуждена покинуть Дон, ибо донские казаки сочли начинающуюся гражданскую войну делом лишь исключительно русских. И когда эти 4 тыс. добровольцев покидали Дон, уже по сути дела умиравший генерал Алексеев написал такие строки: "Мы уходим в степи, можем вернуться, только если будет милость Божия, но нужно зажечь светоч, чтобы была хотя бы одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы". Это пишет не какой-то литератор, который ради красного словца может все что угодно съимитировать, это пишет старый солдат, сын фельдфебеля, ставший крупнейшим военным стратегом Русской Армии, выстрадав великое служение русского солдата.

 

Мне хочется вновь вернуться к Ивану Александровичу Ильину, к его удивительно глубоким и для нас чрезвычайно важным, как мне кажется, размышлениям над духовно-нравственным смыслом гражданской войны и революции. Вот что писал этот замечательный русский философ, осмысляя свой собственный опыт революции и гражданской войны и суммируя глубокие размышления вождей Белого движения, оказавшихся в эмиграции: "За всей внешней видимостью революции от анкеты до расстрела, от пайка до трибунала, от уплотнения до изгнания и эмиграции, от пытки голодом, холодом, унижением и страхом до награбленных богатств и посягания на мировую власть - за всем этим укрывается один смысл, единый, главный, по отношению к которому все есть видоизменения, оболочка, наружный вид, этот смысл передается словами "духовное искушение". Действительно, нет более емкого определения для того, что случилось с Россией в 1917 году, как эти глубокие слова: "духовное искушение". "Да, сокровенный глубочайший смысл революции состоит в том, что она есть прежде всего великое духовное искушение, суровое, жестокое испытание. Это испытание выдвинуло во все русские души один и тот же прямой вопрос: "Кто ты, чем ты живешь, чему служишь, что любишь и любишь ли ты то, что любишь?" Людей, любивших Россию, тогда, в начале 1918 г., оказалось несколько тысяч. Причем, это были не какие-то помещики и капиталисты, это были простые офицеры, студенты, гимназисты, часто подростки, которым стало стыдно за грех своих отцов, предавших страну страшному богоборческому кровавому кошмару. От имени их и говорит Иван Александрович Ильин: "Вот пробил час, нет отсрочек, укрыться некуда, и не много путей перед тобой, а всего два: к Богу и против Бога. Встань и обнаружь себя и, если не встанешь и не обнаружишь себя, то тебя заставят встать и заставят обнаружиться, найдут тебя искушающие в поле и у домашнего очага, у станка и у алтаря, в имуществе и в детях, в произнесенном слове и в умолчании найдут и поставят на свет, чтобы ты заявил о себе недвусмысленно, к Богу ты идешь или против Бога". К сожалению, значительная часть нашей интеллигенции того периода времени предпочитала отстраняться от этой страшной кровавой борьбы, считая, что служение Богу заключается в том, чтобы не бороться со злом силой. "От этого искушения, - пишет Иван Ильин, - в России не ушел никто, это испытание постигло всех от государя до солдата, от святейшего патриарха до последнего атеиста, от богача до нищего, и каждый должен быть в этом небывалом испытании: встать перед лицом Божиим и заявить о себе или словом, которое стало равносильно делу, или делом, которое стало равносильно смерти".

 

     Духовный смысл Белого движения для нас, православных учителей, заключается именно в том, что на ярком историческом материале можно показать, как в период страшного духовного самообольщения народа лучшая его часть, хотя и малая, сохраняет то, что называется чувством духовно-исторической трезвости. Трезвость - это одна из величайших добродетелей христианства и, к сожалению, ее недоставало в нашей истории очень часто.

 

     Иван Ильин писал: "Идея Белой Армии, которой Армия всегда была и будет верна, есть идея духовно чистая и государственно великая, ее необходимо вскрыть и утвердить. Эта идея не имела философской формы и не являлась тогда осознанной всеми идеологией, Армия жила, борясь и страдая, непосредственно погружаясь в темные воды новых опасностей и событий. Она принимала эти события, как великое трагическое наследие больной России, состоявшее почти сплошь из долгов, принимала и смертью изживала его, она носила свою идею в чувстве, в любви, в молитве и в деяниях, творя и не теоретизируя, однако, ныне давно уже пришла пора осознать эту идею и утвердить ее". Это писалось еще в 20-е годы, но, к сожалению, и в 90-е годы мы избавляем себя от труда осознать эту идею, ибо, осознав ее, нам придется уже прямо ответить на вопрос, продолжаем ли мы дело тех, кто, жертвуя собой, пытался в ситуации, обреченной на внешнюю неудачу, сохранить достоинство православной национальной России, или же мы пытаемся сделать их жертвой, "яко не бывшей", в нашей истории, говоря о том, что все были неправы. Это ведь все равно что сказать, что в борьбе Бога и диавола обе стороны неправы и у каждой есть своя правда, а тогда вопрос стоял именно так: "С Богом или против Бога?"

 

     "По глубокому смыслу своему Белая идея, выношенная и созревшая в духе русского Православия, есть идея религиозная, но именно поэтому она доступна всем русским: и православному, и протестанту, и магометанину, и внеисповедному мыслителю. Это есть идея борьбы за дело Божие на земле, идея борьбы с сатанинским началом в его личной и в его общественной форме, борьбы, в которой человек, мужаясь, ищет опоры в своем религиозном опыте, именно такова наша Белая борьба. Ее девиз: "Господь зовет, сатаны убоюсь ли?".." Я привожу здесь цитаты из Ивана Ильина не только потому, что он нашел более яркие слова, чем могут найти многие из нас для выражения духовной сути Белого движения, но мне бы хотелось, чтобы вы задумались над тем, как эти слова могут отозваться в душах наших школьников. Действительно, велик был личный героизм тех, кто сражался в Красной армии в гражданскую войну, но их личный героизм по сути дела лишь утверждал сатанинское дело на земле, а те, кто жертвовал собой не менее величественно и не менее возвышенно на полях гражданской войны, сражаясь в рядах Белых армий, те своим личным мужеством утверждали тот самый идеал Православной России, о котором мы так вздыхаем сейчас и которому не находится места в преподавании истории в наших школах. Гражданская война была столкновением двух непримиримых духовно-исторических сил. Начавшееся тогда столкновение, противоборство продолжается до сего дня, ибо еще по-настоящему не отдана дань подвигу участников Белого движения, в том числе и в нашей школе, это должно быть всеми нами осознано. Мы часто задумываемся над вопросом, на каких примерах нам воспитывать нашу молодежь? Так вот они, примеры: в воспоминаниях Врангеля, в дневнике генерала Дроздовского, в воспоминаниях Деникина - но все это остается невостребованным. Мне бы не хотелось говорить общие слова, просто несколько конкретных фактов, которые при рассмотрении гражданской войны позволили бы и нам самим, и нашим школьникам лучше понять, что происходило и что происходит в нашей стране поныне.

 

     И Белая, и Красная армии состояли в основном из крещеных русских людей, но эти армии были различны, ибо в первой армии делом духовного воспитания военнослужащих занималось православное духовенство, как это было веками в России. А в другой армии делом духовного воспитания военнослужащих занимались комиссары и особисты - представители отделов ВЧК в Красной армии, и неслучайно всегда жестокая гражданская война в России приобрела особенно жестокий характер. Что в Белой Армии рассматривалось как воинское преступление, в Красной армии рассматривалось как совершенно нормальное средство ведения войны. В Белой Армии никогда не было заградотрядов, в Красной армии они появились. Белогвардейцы никогда не защищали свои позиции, выставляя заложников, красные практиковали эти методы. Наконец, белые никогда не вводили в принцип мысль о том, что русский народ делится на "своих" и "чужих", на классово близких и классово чуждых. Большая часть участников Белого движения были просто служилыми русскими людьми, военными интеллигентами. Кстати, это еще одна совершенно невостребованная тема: когда мы говорим об интеллигенции, нам представляются литературные критики, писатели, в крайнем случае террористы-революционеры, а ведь в России в начале ХХ века существовала военная офицерская интеллигенция, которая и составила основной костяк Белой Армии. Они защищали не свои привилегии, они защищали Россию, понятую ими в качестве реальной духовной сущности, которую мы тщетно пытаемся обрести для себя сегодня.

 

Интересны воспоминания рядовых участников Белого движения, как правило 18-20-летних мальчишек, которые шли и жертвовали собой в боях, когда белые побеждали красных, будучи в численном меньшинстве. Воспоминания капитана Ларионова и поручика Мамонтова - были бы замечательными настольными книгами для наших школьников, ибо что важнее всего для подростка, как не увидеть реальную картину человеческой жизни и подвига сверстников, обращенного на служение Православной России, пусть многие десятилетия разделяют их?

 

     К сожалению, так вопрос не стоит ни в одном из учебников, и в одном ряду у нас оказываются подлинные герои Алексеев, Корнилов, Деникин и Колчак с другими "героями": Троцким, Фрунзе, Тухачевским. Один из главных соблазнов современной жизни заключается в нарочитом плюрализме идей в одном обществе и в одной голове, и школьные учебники предлагают нам то же самое: и белые, и красные ставятся на один уровень. Я здесь не хочу сказать, что все было идеально в Белом движении. Как историк, я очень хорошо представляю те проблемы, которые существовали в нем, но мы говорим о необходимости делать нравственно-исторические выводы и искать тот самый позитив, который мы так тщетно пытаемся найти в нашей истории новейшего периода.

 

     Если гражданская война еще как-то нашла свое отражение в современных учебниках истории, хотя отражение во многом кривое и лукавое, то практически никакого отражения не нашла история русской белой эмиграции 20-30-х годов. В учебнике Жаровой и Мишиной около 10 страниц уделяется этой теме, но уделяется так, что история эмиграции превращается в какой-то фарс. Между тем, в истории русской эмиграции мы видим удивительный подвиг, не имеющий аналогов в мировой истории - подвиг, который взяла на себя лучшая часть русского общества, оказавшаяся без Родины, без своего творческого дела, на протяжении нескольких поколений служившая России. Это удивительное служение русских изгнанников будущей России. Они не только сами продолжали осознавать себя русскими, продолжали традиции русской науки, культуры и церковной жизни, здесь уже во многом разрушенной и попранной, они своих детей воспитывали в мысли о том, что полученное ими здесь воспитание и образование должно быть принесено на алтарь служения России. Я не имею возможности сейчас подробно говорить об этом, многие из вас представляют себе первое поколение русской эмиграции - этих великих русских писателей, философов, богословов, церковных иерархов, но скажу несколько слов об их детях - о тех, кто еще младенцами и отроками покинул Россию, кто получил на Западе вполне приличное образование, кто нашел свое место в западном обществе, но кто уже в 30-е годы горел одним желанием: приехать в Россию и начать служить России. Это не те "возвращенцы", которые, приехав сюда, подобно Алексею Толстому, превращались в адептов существующего режима, а те истинные патриоты, которые пробирались сюда нелегально, жертвуя собой, рискуя жизнью. Это не только члены самой главной организации русской эмиграции Российского общевоинского союза, а их дети, создавшие Национально-трудовой союз нового поколения, которые, жертвуя собой, шли в Россию, чтобы возродить ее, чтобы спасти ее, теряя при этом очень многое.

 

     К сожалению, перед нами возникает масса вопросов, потому что мы вообще ничего не знаем о русской эмиграции второго поколения, и я неслучайно произнес здесь эту страшную аббревиатуру НТС - у многих и здесь она вызывает определенного рода вопросы, хотя одним из руководителей НТС был сын Петра Аркадьевича Столыпина, который не менее, чем его отец, горел желанием послужить России.

 

     Еще одна нераскрытая страница, еще один упущенный шанс воспитать наших школьников не на том суррогате массовой культуры, который предлагается им отовсюду, но на своих собственных традициях. Они должны знать, что в 20-е и 30-е годы подлинная Православная Россия, осознающая себя страной с 1000-летней историей, продолжала жить: здесь - в подполье, а в эмиграции - в изгнании, но она продолжала жить, и мы должны изучать этот опыт.

 

     Подводя итог своему выступлению, я бы хотел сказать следующее. Мы уже привыкли, что наши Рождественские чтения - это в основном стенания по поводу тех проблем, которые стоят и не решаются. Я невольно тоже отдал дань этому настроению, но хотелось бы закончить на оптимистической ноте. Практические шаги к постижению опыта воспитания молодежи через изучение истории Белого движения уже делаются, и я бы хотел представить вам продающуюся здесь брошюру "Дорога на Родину". Перед нами первый опыт воспитания подростков на идеях и традициях русских православных молодежных организаций, которые были не только в эмиграции, но есть теперь и у нас, в частности в Тверской епархии, что дает нам материал для практических выводов из тех теоретических рассуждений, которые я вам предложил и которые по-разному отозвались в сердцах каждого из вас.