Мы с отцом Василием познакомились в Орле в конце 90-х годов. Бывая в Болхове, он иногда заезжал в храм Иоанна Крестителя в Орле. Он всегда стоял в конце храма, как мирянин, одет был просто, в мирской одежде. Я служил алтарником. Когда я выходил записки выносить, мы все время переглядывались, такое было притяжение что ли. Но я не знал, кто это. Уже потом в 99-м мне одна прихожанка сказала, что это петербургский священник из храма на Серафимовском кладбище.

 

Наш земляк, игумен Исидор Минаев, в ту пору был настоятелем Коневского монастыря. Мы жили в одном доме, в соседних подъездах, и семья его дружила с моими бабушкой и дедушкой, он знал маму, дядю. Я каждое лето на каникулы и в отпуск приезжал на Коневец. Там был послушник, который сказал: «Дима, если хочешь, мы можем пойти на Серафимовское кладбище к отцу Василию на всенощную». Мы пошли туда. Батюшка меня сразу заметил среди других, наверное, узнал и вспомнил, как мы глазами переглядывались. Он меня тут же подозвал, и мы стали общаться. Потом я уже сам приезжал на Серафимовское, а когда переехал в Петербург поступать в консерваторию, то продолжал ездить к отцу Василию. Но когда поступил — его уже не было.

 

Ежегодно в сентябре батюшка приезжал на Родину — в Болхов. Я тоже стал туда ездить  на Рождество Богоматери на службу, которую он возглавлял в Спасо-Преображенском соборе. Я там читал паремию и апостол. Там-то, в Болхове у нас с отцом Василием возникла духовная связь, какая-то гармония, схожесть характеров, и однажды он мне сказал: «Ты на меня похож, такой же, как я. Не в плане физическом, а во внутреннем плане, по характеру природному». Я это тоже чувствовал. Он мне был близок характером, своим расположением духовным к людям. Он мог разрядить обстановку, сгладить острые углы.

 

Однажды мы приехали к батюшке в Болхов уже ближе к вечеру. Он не знал, что мы едем. Мы приехали, а там забор у него стоит, и он не видел еще меня, я за забором был. А он кричит: «Димка заходи, заходи! Ждем!» Потом в алтаре часто бывало: я еще не учился, не думал, что буду в консерватории учиться, а он всегда мне в шутку говорил: «Дай нотку фа, фа, дай нотку фа». Там было, кому давать эти нотки, там дьякон управлял обычно, а батюшка так улыбался, мне подмигивал, и я теперь в консерватории нотку «фа» каждый день пою.

 

Я не только сам приезжал, но и привозил знакомых с нашего прихода. Мы собирались машинами и ехали к нему в гости, в его дом. Он беседовал с каждым, чаем поил. Люди подходили и говорили: «Дима, когда поедешь — нам скажи, мы тоже поедем. У нас такая-то проблема…» Все эти проблемы я собирал, и этот мешок проблем вез к батюшке Василию, а он их разбирал без малейшего труда. У него был особый подход к людям, его переполняла гармония божественная, и он ее на всех людей распространял, старался, чтобы она всех охватила, чтобы мы все — люди, мир и Господь — существовали гармонично между собой. Учил ко всему относиться с рассудительностью, с пониманием, оглядываться назад, анализировать поступки, не приходя в отчаяние, исправляться и идти дальше. Он всех к этому призывал.

 

Часто батюшка рассказывал о своей жизни, показывая людям на своем жизненном примере, что все происходит по Воле Божьей и за все надо платить — за любой поступок в молодости или в последующие годы своей жизни. К этому надо относиться спокойно и всякую скорбь принимать с благодарением. Он рассказывал, как служил в Никольском соборе, какие на него были гонения, как перевели на Серафимовское кладбище, там его притесняли, угрожали, но он на все смотрел с любовью и всегда всем прощал. Он никогда не был строгим во внешних ограничениях, говорил, что все должно быть по силам: и пост, и молитва. Его интересовала внутренняя, духовная сторона, он ждали молился, чтобы, меняясь внутренне, человек сам приобрел и внешнее.

 

Запомнились службы, у отца Василия они соборные были, весь народ вместе горел всю службу. Где Господь пребывает, везде службы хорошие, но у отца Василия весь храм молился «едиными усты и единым сердцем».

 

И благодаря прекрасному молитвенному хору такая поддержка службы была. Поэтому на богослужениях мне уставать не приходилось, некогда было уставать, и не было людей унылых, пасмурных, на которых посмотришь — жить не хочется, как иногда бывает. В людях на Серафимовском не было отчаяния, они всегда были готовы к борьбе с грехом, к борьбе со злом внутри себя, потому что отец Василий всегда помогал, укреплял, поддерживал.

 

Он преподносил слова Господни так, что невозможно было в отчаянии быть или невозможно было унывать, а хотелось покаяться, хотелось исправить всю свою жизнь после его слов. Он никогда не грозил, а если грозил, то по-детски, в шутку всегда нам говорил: «Вот тебе то-то будет, ты не слушаешься там…», — но это всегда было мягко.

 

Он вел себя с нами, как с детьми, и сам был, как ребенок. Когда пришла весть, что отец Василий умер, это, конечно, было неожиданно. Он всегда был в бодром духе, не скажешь, сколько ему лет. Он всегда был молодым. Мог облокачиваться на кого-то — ноги у него уставали, сесть, но глаза у него всегда были веселые, молодые, и он никогда никому не давал унывать рядом с собой, всегда старался гармонией божественной поделиться с людьми, благодатью, которую ему Господь давал с детства. Теперь отец Василий пребывает в небесных обителях райских, и мы обращаемся к нему с просьбой, чтобы он предстательствовал перед Господом за нас грешных.

 

В церкви много прославленных святых. Мы не говорим, что батюшка Василий — святой. Бог сам знает, кого и когда прославить, но это был человек веры, великий праведник, которого мы знали лично, с которым мы общались. Мы чувствуем его, несмотря на то, что он ушел от нас в жизнь невидимую.

 

Все равно мы его чувствуем, те, кто его знал, могут, я так думаю, обращаться к нему с просьбой быть предстателем за нас, чтоб нас Господь избавил от страстей и привел к своему Небесному Царствию.

 

Дорогой наш батюшка отец Василий непрестанно молился за нас на земле и будет всегда молиться у престола Господня за своих верных чад, которые не предадут православную церковь и Мать-Россию.

 

Дмитрий Лебамба

Земляк отца Василия —студент Санкт-Петербургской консерватории

им. Н. А. Римского-Корсакова