Московские шедевры

В году 1261 от Рождества Христова в столице Золотой Орды в Великом Сарае, с согласия Берке-хана — четвёртого хана Золотой Орды, внука Чингисхана сына Джучи-хана была учреждена православная епархия. Годы правления хана Берке (1255 – 1266) для Золотой Орды были временем усиления её государственности. Это было время появления  нового центра Золотой Орды  города Сарай-Берке, бывшего затем по 1396 г.  столицей Золотой Орды, время начало  исламизации Орды – Берке-хан принял ислам в 1263 году. Государственной религией Золотой Орды ислам стал при хане Узбеке (1313-1342)

 

Для  Северо-Восточной Руси (Владимиро-Суздальского княжество) - это были годы правления великого князя Александра Ярославича – Невского (1252-1263), ярлык на  которое он получил еще от Батыя.  Это были  годы прямого влияния Орды на политические события во всем регионе – вассальная зависимость. Но это были еще и годы борьбы Александра Невского с удельными князьями, пытавшегося  предотвратить обреченные на поражение стихийные противоордынские выступления.

 

На другом полюсе его борьбы были золотоордынские ханы, от которых великий  князь добивался послабления тяжелой участи населения Северо-Восточных русских сел и городов, Новгородско-Псковской земли, обложенного чрезмерной данью. Одним из положительных моментов взаимоотношений князя с ханами была договоренность об отмене службы русских полков в татарской армии, совершавшей грабительские набеги на русские земли.

 

В этих усилиях ему могло помочь и, безусловно, помогало православное духовенство, пользовавшееся в Орде не только значительными привилегиями, но  еще и влиянием на ханов. Русская православная церковь  была освобождена от выплаты дани и получала специальные ярлыки, защищавшие церковное имущество от произвола ордынских ратей. Православные клирики, в том числе и иерархи, вплоть до митрополитов всея Руси, бывали в Орде часто и подолгу и не только в качестве просителей ханской милостыни.

 

Со временем в ордынских городах, где появлялось русское население:  тысячи русских пленных – рабы, князья с их челядью, купцы, приехавшие  в Орду по делам, ремесленники, воины, привлеченных в Орду  русских полков, стали возникать церкви и часовни, причт которых не только окормлял прихожан, но и не безрезультативно осуществлял  миссионерскую деятельность среди ордынцев. Ханы дозволяли  им обращать ордынцев  в христианство.

 

И хотя нет никаких документальных подтверждений тому, что инициатива создания епархии исходила от великого князя, авторитет которого  среди ордынцев был очень велик, можно с большой степени вероятности считать, что это было именно так.

 

Первым пастырем вновь возникшей епархии, шестнадцатой на Руси, митрополит Киевский и всея Руси Кирилл III (+1281),  кафедра которого еще была в разоренном ордынцами Киеве, назначил Митрофана - епископа Переяславля Русского одного из древнейших городов на Руси – ныне Переславль–Хмельницкий.

 

Считается, что постоянная резиденция епископа первоначально была в Сарай-Бату, откуда и название епархии – Сарайская, переместившаяся затем в новую столицу Орды Сарай–Берке. Однако епископы Сарайские пребывали при ханах постоянно и в их столицах, и в степи во время ханского кочевья.

 

Через несколько лет к Сарайской епархии была присоединена и епископия Переяславля Русского. Новый епископ Феогност имел уже сан епископа «Сарайского и Переяславского» - кафедра в Переславле. Границы епархии совпадали с европейскими  границами степных владений Золотой Орды (территориально это была самая большая епархия на Руси).   

 

Но на новом месте епархиальный  центр находился не более двух-трех десятков лет. В связи с начавшимся вскоре бунтом темника Нагая и междоусобной войны в Орде, сопровождавшейся разорением христианских поселений, епископы поспешили удалиться обратно в Сарай. Во время ордынских смут ярлыки не действовали как защитное средство православного священства и его имущества. Кстати, в это же время  митрополит всея Руси Максим (1283-1305) перенес свою кафедру из Киева во Владимир на  Клязьме (1299).

 

Эта Сарайская  епархия охватывала пространство от южных границ Рязанского княжества до степей Дона и Хопра. Её архиереи именовались уже "епископами сарайскими и подонскими". В середине XV века, когда Золотая Орда распалась на отдельные части, епископ «Сарайский и Подонский Вассиан» (1454–1456) перенес свою кафедру из Сарая в Москву, обосновавшись в  урочище «Крутицы».

 

«Крутицами» в древности называли все  возвышенности, лежащие на левом берегу Москвы - реки, начиная от реки Яузы вплоть до урочища Симоново. Название этой местности   происходило, вероятнее всего, от крутого здесь берега Москвы-реки.

 

В литературе можно встретить упоминания о том, что еще задолго до переезда в Москву сарайские епископы основали в Москве, в тех же Крутицах,  при церкви освященной по просьбе князя Даниила в 1292 г., Подворье, где и останавливались  при своем посещении Москвы.

 

Однако, это утверждение представляется не более чем легендой, ибо первое достоверное упоминание о монастыре в Крутицах это завещание князя Ивана Ивановича Красного, датированное 1358 годом. Да и город Москва в конце XIII века всего лишь центр небольшого окраинного княжества Владимиро-Суздальской земли. Лишь в княжении Ивана Калиты после переноса в 1327 г. митрополитом Петром своей кафедры в Москву, город становится не только политическим центром, но и религиозной столицей всей православной  Руси.

 

Вскоре после переноса резиденции епархии в Москву, в Крутицы, ее территория была разделена между соседними епархиями. Первопричиной были сложности управления епархией из столь отдаленного центра, да и необходимости в этой епархии не стало - Орда уже не представляла единое мощное государственное образование. Около 1492 г. была создана самостоятельная  Крутицкая епархия с сохранением традиционного  титула «Сарайский и Подонский[2]».

Московские поместные соборы 1551 и 1581 гг.  закрепили за Крутицкими  епископами право замещения Первосвятительской кафедры, а при учреждении патриаршества в России (1589) епископ «Сарайский и Подонский» Геласий был удостоен сана митрополита с правом «в качестве блюстителя патриаршего престола» заведовать делами обширной патриаршей областью. Митрополия носила наименование Крутицкой, но сохраняла еще также и наименование Сарской и Подонской. Митрополит Крутицкий стал первым помощником Патриарха Московского и всея Руси, как до этого епископ Сарский и Подонский был ближайшим помощником митрополитов всея Россия.

 

К середине XVII века во владении Крутицких митрополитов, игравших первостепенную роль при патриархии, уже не только традиционное архиерейское подворье в Крутицах, но и ряд близлежащих селений: слободы Дубровка – ныне это 1-я Дубровская улица,  Арбатец – Арбатецкая улица, села Калитники, Кожухово. Во времена наибольшего расцвета епархии, а это конец XVII – начало VIII века, в её составе 16 прилегающих к Москве городов - 15 монастырей, более 900 храмов.

 

Преобразование системы религиозного управления – ликвидация патриаршества, осуществленное Петром I в начале XVIII в., напрямую отразилось и на статусе Крутицкой епархии. Последним ее митрополитом был Игнатий (Смола 1719–1722), некоторое время даже член Синода. Враг Феофана Прокоповича, главного помощника Петра I в делах духовного управления, ревностный приверженец опальной царицы Евдокии Лопухиной, царевича Алексея, он был лишен митрополичьего клобука.

 

Последним архиереем с титулом «Сарский и Подонский» был архиепископ Леонид (до 1742 года). Его преемник Платон (Малиновский) в 1742 году был поставлен уже епископом Крутицким. В 1764 году была учреждена епархия Крутицкая и Можайская, просуществовавшая до 1788 г., когда в связи с образованием в России губерний и реорганизацией епархиального управления в соответствии с новым административным делением, Екатерина II своим именным указом упразднила Крутицкую епархию вместе с Крутицким монастырем.

 

Успенский собор был преобразован в приходскую церковь, а остальные здания подворья были переданы военному ведомству и заняты под казармы.  Уникальный, редкий по своей красоте архитектурный ансамбль, созданный Крутицкими архиереями во второй половине XVII, века оказался вне чьих-либо интересов.

 

Сохранение в Москве уникальных памятников истории и архитектуры во все времена для всех уровней и ветвей власть предержащих, никогда не было для них насущной задачей. Достаточно вспомнить печальную судьбу старинного белокаменного ансамбля Стародевичьего монастыря на Волхонке. Крутицкому ансамблю так же была уготована судьба многих исчезнувших с лица Москвы архитектурных памятников.

 

В том, что в годы  советской власти полуразрушенный ансамбль, преданный полному забвению, в основном удалось сохранить - заслуга Петра Дмитриевича Барановского, чей вклад в дело сохранения и реставрации древних памятников русской архитектуры заслуживает безграничной благодарности и восхищения.

 

Но лучше по порядку. Надо сказать, что начало каменного строительства в Крутицах относится, очевидно, ко времени перевода резиденции епархии из Сарая в Крутицы, которые  до этого были лишь подворьем сарайских епископов в Москве.  Письменные источники говорят о том, что с 1454 г. епископ Сарайский Вассиан имел уже постоянное пребывание в Крутицком монастыре в Москве, став первым в истории епископом Крутицким, Сарским и Подонским. Предполагается, что в это время в Крутицах уже существовал каменный храм во имя святых апостолов Петра и Павла.

 

В 1516 году этот храм был перестроен и переосвящен во имя  Успения Божьей Матери, получивший в отличие от Успенского собора в Кремле имя - Крутицкий Малый Успенский собор. В 1612 г., когда кремлёвские соборы были захвачены поляками, Малый Успенский собор, был, фактически, кафедральным храмом московского православия, что не спасло его от разграбления поляками.

 

 

Был этот храм одноглавым четырёхстолпным, с подклетом (первый этаж), с крещатыми сводами, с притвором, с трёхчастной апсидой и верхним приделом во имя св. Николая.  Дальнейшая  его судьба была уже связана с обширным каменным строительством в подворье.

 

Начало же масштабного  строительства в  Крутицком подворье, тех Крутиц, которые и стали главным предметом этих заметок, связано с деятельностью митрополита Сарского, Подонского и Козельского Павла III (1664–1676), бывшего в период междупатриаршества (1658—1667) трижды местоблюстителем патриаршего престола. Участник Московского собора 1666/1667 гг., судившего патриарха Никона, он был активным противником старообрядцев, поэтому не случайно, Крутицы также были местом заточения протопопа Аввакума перед его проклятием на соборе 1666 г. и ссылкой в Пустоозерск.  Именно сюда 1 марта 1666 года под стрелецким конвоем приведён был он на предмет «увещевания», где и провел несколько дней в цепях. В 1667 г. митрополит за несогласие подписать соборные статьи, в которых «царство» ставилось выше «священства», был временно лишен права совершать богослужение, и отрешен от местоблюстительства патриаршего престола.

     

Проповедник и оратор Павел III был создателем крупнейшей для того времени  крутицкой библиотеки. Здесь же в Крутицах он основывает Ученое братство, руководимое им самим и киевским монахом Епифанием Славинецким, грамматиком, ритором, философом и теологом. Общество занималось переводом с иностранных языков на русский книг религиозного содержания, включая перевод с греческого языка библии, но уделяло внимание и светским — по истории, географии, медицине, анатомии, космографии.

       

При митрополите Павле III были возведены Митрополичьи палаты - дворец Крутицких митрополитов. Массивное краснокирпичное двухэтажное здание (толщина стен первого этажа доходит до 120 см.), к южному фасаду, которого примыкала изящная парадная лестница, ведущая  на второй этаж. На первом этаже, очевидно, располагались хозяйственные и иные служебные помещения, на втором - девять парадных и зимних жилых комнат. Примыкавший к Митрополичьей палате подклет бывшего Успенского собора  в 1672—75 гг. был превращен в  парадную Крестовую палату (приёмная митрополита), Никольский  же придел бывший этой церкви стал домовой церковью крутицких  иерархов.

 

 

В восточной части подворья митрополитом был устроен великолепный сад — один из первых декоративных садов Москвы, в котором причудливые растения дополнялись «водометами» (фонтанами), воду для которых давали родники. К саду примыкал  еще и небольшой огород – место, получившее у москвичей название «райский сад».

 

Еще при жизни митрополита Павла III в 1665 г. было начато  возведение обширного каменного  здания новой соборной церкви с двумя престолами – нижним, зимним Петра и Павла, верхним в честь Успения Б.М., но обстоятельства отложили ее завершение на двадцать лет. Возобновлено строительство было лишь при митрополите Варсонофии (Черткове + 1688), погребенном в южной части нижней церкви Петра и Павла (усыпальница митрополитов), законченной  строительством в 1689 г., но освященной лишь в 1699 году. Главный Успенский престол, верхний летний храм, был закончен лишь в 1700 году.

 

Собор получил 4-х скатное покрытие, завершавшееся ярусом декоративных кокошников и традиционным пятиглавием. Его внешний краснокирпичный кубический объём дополняла колокольня с шатровым завершением и западный притвор с двумя шатровыми крыльцами – всё, даже луковичные главки, были   выложены из красного кирпича.

 

В 1693-1694 гг. был сооружен  переход-галерея, соединивший на уровне второго яруса вновь возведенный Собор с Митрополичьей палатой и далее с их домовой Никольской церковью, предназначенный для торжественных шествий крутицких митрополитов, направлявшихся на церковные службы из своей Палаты  в  Собор.

 

Переход представляет собой массивную стену,  прорезанную несколькими крупными арками, по верху которой идет галерея, перекрытая двускатной дощатой крышей, поддерживаемой мощными колоннами-балясинами из тесаного кирпича. Ширинки с цветными изразцами украшают его парапет. Авторами, создателями этого выдающегося, без преувеличения можно сказать единственного такого рода архитектурного памятника в Москве, источники называют двух человек:  подмастерья Каменного приказа Лариона Ковалева и мастера этого же приказа Осипа Старцева.

 

От стен архиерейского дома, в линию с переходом в те же 1693 — 1694 годы, эти же мастера поставили двухарочные главные ворота Подворья, названные Святыми, с изящным Теремком над воротами.

 

 

В доступных для автора источниках, к сожалению, отсутствует информация о жизненном и творческом пути каменных дел подмастерья Лариона Ковалева, что не скажешь о его напарнике, а вполне возможно и руководителе Осипе Старцеве.

 

Осип Старцев (1670-1710/14) - потомственный строитель - каменных дел мастер, подмастерье Каменного приказа, отцом  которого (даты жизни неизвестны)  был возведен в 1668-1684 гг. огромный комплекс Гостиного двора в Архангельске. Сын  строил во многих российских регионах: в Киеве, в Смоленске, в Таганроге и др., но главным образом это все же Москва, где еще сохранились до наших дней ряд возведенных им зданий,  позволяющие говорить о высоком художественном уровне мастера. Достаточно упомянуть  перестроенные им кремлевские теремные церкви, главы которых впечатляющее  убранство Кремлевского ансамбля и в наши дни.

 

Творческое кредо мастера наиболее ярко проявилось при сооружении им церкви святителя Николая на Болвановке (Таганка), строительство которой, начатое еще в 1682 г., завершилось  лишь в 1712 году. Трехчастный посадский храм был возведен в традициях храмового зодчества середины XVII века. По оси восток-запад расположены 3-х ярусная шатровая колокольня, трапезная и двухэтажный храм, увенчанный пирамидой кокошников и декоративным пятиглавием. Эта несколько архаичная для конца XVII в. композиция была снабжена обильным декором в виде белокаменных резных деталей, присущим совсем другому архитектурному стилю, господствующему в России в это время (Нарышкинскому). Краснокирпичные плоскости Никольского храма с подчеркнутой вертикальностью, в сочетании с богатым белокаменным декором предали храму особый колорит, сделав его достопримечательностью Москвы. Именно поэтому Никольский храм на Болвановке называют последней средневековой постройкой старой Москвы и последним произведением последнего средневекового архитектора Москвы – «лебединой песнью» в творчестве московского зодчего.

 

В 1714 г., когда каменное строительство было запрещено Петром I по всей  империи, кроме Петербурга, Осип Старцев оказался не у дел. По некоторым сведениям он постригся в монахи и умер в одном из московских монастырей.

 

Сочетание традиционной архитектурной компоновки с декоративными новациями было применено мастерами и при создании главного въезда в Подворье - Теремка над двумя  входными арками. С виду обычный краснокирпичный теремок с четырехскатной крышей, крытой цветной керамической плиткой, с прорезным гребнем на его вершине, но стройный и изящный, был дополнен белокаменным резным декором и ошеломляющей отделкой внешнего фасада, сделавшим его  композиционным центром всего Подворья.

 

Со стороны двора краснокирпичная стена Теремка была дополнена только спаренными коринфскими колоннами, также из красного кирпича, на высоком беломраморном основании и колонками, образующими  вертикальную часть барочных оконных наличников со сложным ступенчатым также белокаменным завершением.

 

В отличие от дворовой - краснокирпичной, лицевая часть стены второго яруса  Теремка сплошь покрыта керамическими многоцветными изразцами с разнообразным растительным узором, образующими на его поверхности филенки между окнами, формирующими многочисленные красочные пояса, карнизы, колонки, сложное ступенчатое завершение наличников окон. Впечатляют лозы винограда, оплетающие своими побегами, цилиндрические элементы этого необычного декора, напоминающие резьбу по дереву.   

 

 

Слово "изразец" произошло от древнерусского "образить" - украсить. Изразцами называли до конца XVII в. керамические украшения для наружных стен храмовых и дворцовых зданий.  С обратной стороны изразцы имели вид открытой коробки, которая называлась "румпа", служившей для их крепления. Лицевую сторону покрывали цветной прозрачной поливой - глазурью или непрозрачной - эмалью. Технологию изготовления многоцветных керамических «ценинных» изразцов, принесли в Московское государство белорусские мастера, за что и были прозваны ценинниками. Во второй половине XVII века изразцы нашли широкое применение в Москве для создания сложных декоративных композиций и архитектурных деталей на фасадах многочисленных возводимых церковных и светских зданий.

 

Еще и сегодня можно любоваться этим видом монументального искусства  на стенах редких, сохранившихся до  наших дней памятников архитектуры Москвы XVII века. На Большой Полянке стоит церковь Григория Неокесарийского, в Измайлове - это собор Покрова Богородицы и Мостовая башня – колокольня, на Таганке - это церковь Успения Божьей Матери в Гончарной слободе – приходский храм, проживавших в Гончарной слободе ценинников.

 

Можно вспомнить еще один сохранившийся архитектурный памятник, но уже светского назначения – Государевой монетный двор в Китай-городе, что рядом с собором Казанской иконы Божьей Матери. Роскошные трехэтажные палаты, краснокирпичный фасад  которых (1697) в «Нарышкинском стиле» обильно был украшен белокаменной резьбой и фризом из полихромных изразцов.

 

Но Крутицкий теремок все же непревзойденный уровень керамического искусства и не только в его художественном воплощении, но и в технике изготовления, сложнейших по своей конфигурации глиняных изразцов, имитирующих виноградную гроздь. Из особых объемных изразцов были выполнены приставные колонки наличников окон и более широкие разделительные колонки. Они не плоские, а в подражании резьбы по дереву, скульптурно-рельефные, с изображением сложного ажурного сплетения виноградных лоз — символа жизни. Почти 1200 изразцов составили красочный яркий убор фасада Теремка.

 

С именами Степана Иванова (по прозванию Полубес) и Игната Максимова связывают изразцовую облицовку  Крутицкого теремка - двух этнических белорусов, волею судеб многих белорусских мастеров художественных промыслов  оказавшихся в Москве, в России во время царствования Алексея Михайловича. Степану Полубесу молва приписывает и наибольшее совершенство в этом ремесле - авторство орнамента «Павлинье око». После смерти Степана Полубеса уже никто не мог достичь в этом ремесле такого совершенства.

 

С началом строительства Петербурга с легкой руки Петра I в Россию пришла мода на керамическую монохромную голландскую плитку, ставшей неотъемной частью интерьера вновь возводимых дворцов. Стало  модным украшать печи и внутренние стены парадных залов дворцов плитками с синей или коричневой росписью по белому фону. Старым русским полихромным изразцам уже не нашлось места на фасадах новых зданий. Кстати, именно Петр I назвал изразцы на немецкий манер "кахлями", так в Германии именовались   глиняные плошки, от которых и произошло современное русское слово "кафель".

 

Во время царствования Петра I, несмотря на жесткие принятые им меры по ограничению каменного строительства в Москве, несмотря на резко сократившийся отпуск денег на содержание епархии, царь не без основания подозревал ее владык в симпатиях к его первой жене, строительство в Крутицах продолжалось. В первую четверть XVIII века архиерейское подворье дополнили так называемые Набережные палаты, по некоторым данным двухэтажное здание (летние домашние покои,  кухня), вставшее фасадом к реке. Правда, каменным был только низ, верх деревянный на два отделения, одно соснового дерева, другое липового (сохранился лишь первый – каменный). Возникли на подворье и служебные постройки: Приказная палата, особый дом  для управления епархией, Певчая палата для прочих лиц - певчих, монахов, небольшая кузница и просторная баня над крутым берегом Москвы-реки.

 

В 1722 г., в год своего наибольшего расцвета, подворье имело большой штат священно - и церковнослужителей, с учетом еще и обслуживающего персонала можно говорить о 60-70 человек. Дома причта были в соседних Арбатецкой и Крутицкой слободах, принадлежащих епархии. Подворье приобрело вполне законченное очертание, с парадным, торжественным видом его фасада, не имеющим аналога не только в Московской, но и Русской архитектуре позднего средневековья.

       

На этом, пожалуй, и завершилась эпоха созидания в этом отдаленном от центра Москвы, примерно 5 км, «райском» уголке. Последовали многие, многие  годы упадка и разрушений. Троицкий пожар бушевавший в 1737 г. в Москве не пощадил и Крутицы. По некоторым данным, в огне особенно сильно пострадал соборный Успенский храм, но не миновал огонь и Теремок, и Митрополичьи палаты и некоторые другие строения.

     

Однако через год императрица Елизавета распорядилась финансировать его восстановление. Вместе с восстановлением Собора подправили и другие здания: настелили крыши, сменили оконные рамы, побелили стены и восстановили кирпичную кладку дымовых труб. Сгоревшую шатровую крышу Митрополичьей палаты сделали плоской, заменив керамическую плитку кровельным железом. Дом сразу же потерял свой привлекательный и необычный вид, стал невзрачным. Была заменена железной и поврежденная черепичная крыша Теремка, забелены известкой пострадавшие лики святых на Святых воротах, заложили один из  проездов.

 

Как уже упоминалось, влияние Крутицкой епархии стало слабеть в начале XVIII в., с петровской религиозной реформы, но наиболее ощутимые удары судьба нанесла ей во второй половине этого столетия. Сначала известный указ Екатерины II от 1764 г. лишил Крутицы почти всех владений. В это же время епархии присвоили наименование Крутицкой и Коломенской. А коль так,  то управление ее перешло в ведение Московской синодальной конторы. К этому времени относится, и перестройка Крестовой палаты в церковь Воскресения Словущего с Никольским приделом.

 

Но наиболее ощутимым ударом по  Крутицам был все же Указ императрицы от 17 мая 1788 г., согласно которому епархия упразднялась, а её бывшая владычная обитель на Крутицах со всем её хозяйством и строениями передавалась военному ведомству. Вместе с упразднением епархии  был упразднен и Крутицкий монастырь. Закончилось почти пятивековое существование одной из наиболее древних русских епархий. Церковь Успения была обращена в приходскую, а сравнительно недавно созданную церковь Воскресения Словущего закрыли, передав её здание, одно из древнейших сохранившихся в Москве церковных зданий, военным властям. Её реликвии, ее сокровища военные, согласно Указу, передали  на вечное хранение   Чудову монастырю (разрушен в 1935 г.) в Кремле. Внутри бывшего храма ими был организован казарменный склад, просуществовавший там почти  сто лет.

 

Архивные дела епархии передали в Московскую духовную консисторию, значительная часть которых была все же утеряна, то ли во время перенесения архива, то ли от московского пожара 1812 года. Пожар не оставил в подворье ни одного деревянного строения, а Успенский собор выгорел так, что четыре года спустя главнокомандующий московским гарнизоном в 1814-1816 г.г., А.П. Тормасов приказал разобрать его и переделать под казармы или конюшни. Решение было отменено после вмешательства духовенства. Только в 1817 г. Успенский собор обрел новую, деревянную крышу, но открыт верхний храм был только в 1823 году.

 

Еще при Павле I в 1798 г. часть строений  Подворья передали под казармы для полицейских драгун, в которых затем разместили жандармов. Николай I вселил в бывшее Крутицкое подворье жандармов корпуса графа Бенкендорфа, превратив его еще и в политическую тюрьму. В 1834-1835 годах узником этих стен (бывших келий) был А. И. Герцен, посвятивший этому периоду своей жизни  главу в своих воспоминаниях «Былое и думы».

 

Казармы в Крутицах просуществовали до конца эпохи Романовых, меняя временами лишь виды размещенных в них подразделений. Заботами о состоянии редчайшего ансамбля военные власти себя не обременяли. О советском времени разговор отдельный.

 

Естественно, что древние постройки ветшали и разваливались. В 1833 г. Городские власти все же предприняли ряд мер по частичной  реставрации основных объектов Подворья. Реставрация, поддержанная великим князем Александром Николаевичем, посетившим Крутицы в 1838 г., продолжалась более тридцати лет (1833-1868). В реставрационных проектах участвовали два таких маститых архитектора как Е.Д. Тюрин (автор грандиозного собора Богоявления в Елохове (1834-35 г.г.) и архитектор Константин Тон (автор храма Христа Спасителя 1837-1883), но представленные ими проекты реставрации бывшей церкви Воскресения Словущего воплощения не нашли.  

 

Несколько позднее архитектор Д. Н. Чичагов (один из зачинателей псевдорусского архитектурного стиля, автор здания Московской городской Думы) в 1867—1868 гг. восстановил черепичную крышу и часть утерянных изразцов на фасаде Теремка, восстановил переходы, связывавшие «Теремок» с Успенским собором, дворовая ходовая часть которых, пострадавшая от пожара, обвалилась. Весь городок был обнесен каменными стенами с четырьмя маленькими декоративными башенками (не сохранились). Однако полностью все запроектированное осуществить не удалось. Видимо, сказался недостаток средств да Городские власти особого упорства не проявляли.

 

Но к 1898 году церковь Воскресения была все же восстановлена, в том числе возобновлены были старые росписи стен - лики святых и великих князей от Владимира до царя Алексея Михайловича, частично возвратившие памятнику его первоначальный интерьер

 

Еще дважды предпринятые попытки реставрации, в конце XIX – и в самом начале XX в., каких-либо существенных сдвигов в состоянии крутицкий сооружений не произвели. Дальнейшие бурные события в русской истории вообще сняли этот вопрос с повестки дня. В таком, фактически аварийном состоянии Крутицы дошли до событий октября 1917 года.     

 

 Патриаршество возродилось в России в 1917 г., а менее чем через год патриарх Тихон восстановил в Крутицах митрополию. Митрополия получила наименование Крутицкой, но сохраняла также и свое традиционное наименование Сарской и Подонской. Однако высокий статус крутицкой иерархии в советских условиях не стал охранительной грамотой, скорее - наоборот, даже ускорил разорение престижного когда-то религиозного центра.

 

 Собор Успения закрыли в  1920 г., а через четыре года переоборудовали под общежитие Московского военного округа, церковная утварь, естественно, при этом  была разграблена, священные изображения на стенах  замазаны, в подвалах уничтожили надгробия крутицких иерархов с великолепной редкостной резьбой по камню. До наших дней дошло несколько сколов этих камней, случайно сохранившихся в культурном слое. В жилье был превращена и бывшая церковь Воскресения Словущего да так, что после её перестройки  в 1936 - 1938 гг. редчайший памятник был настолько обезличен, что в нем невозможно было вообще узнать церковное здание. Митрополичьи палаты, по существу дворцовый комплекс, превратились в трехэтажный коммунальный жилой дом.

 

В условиях жесточайшего жилищного кризиса в годы советской власти в Москве все, что могло быть использовано под жилье перестраивалось, переоборудовались и Крутицы яркий тому пример: церкви, палаты, подсобные помещения, дома причта. Даже на месте древнего кладбища было устроено футбольное поле.

 

Исключение составили лишь казармы. Бывшая школа прапорщиков, послужившая ареной ожесточенных боев, после захвата её в 1917 г. красногвардейцами, превратилась в 1-ю Московскую революционную пулеметную школу. В 1922 году Крутицкие казармы были переименованы в честь участника Октябрьской революции А.А. Алешина - в Алешинские. Позднее здесь поместили гарнизонную гауптвахту и резиденцию коменданта города, расширив солдатские казармы за счет территории слободки, - москвичами именовались они Алешкинскими.

 

На сохранившихся фотографиях 1940-х гг. Крутицкое подворье выглядит крайне запущенным. Успенский собор лишен крестов на главах, иконописные изображения на стенах сильно повреждены, штукатурка местами совершенно осыпалась. Переходы, соединяющие Дворец митрополитов с Успенским собором, подпираются деревянными стропилами, очевидно, ввиду опасности обрушения стен. Теремок наклонился и готов был упасть.

 

Редкий памятник архитектуры и культуры XVII –XVIII  вв.  фактически был на грани исчезновения. Специалисты-реставраторы полагали даже нецелесообразным его восстановление, предлагалось восстановить только Теремок, на котором еще сохранилось изразцовое покрытие – для чего следовало разобрать его и перевести в музей архитектуры «Коломенское».

 

И все же в 1947 г. Государственный Комитет по делам архитектуры поручил П.Д. Барановскому подготовить проект реконструкции Крутицкого ансамбля. П.Д. Барановский (1892-1984 гг.) — выдающийся реставратор, специалист по архитектуре XII-ХVII вв. уже в это время был легендарной личностью, спасшей от уничтожения ни один десяток редчайших памятников старины, в числе которых был даже собор Василия Блаженного на Красной площади, стоивший ему несколько лет ссылки.

 

Он не только представил научно обоснованный проект, доказывающий возможность и целесообразность восстановления этого древнего ансамбля, но и в течение многих лет лично руководил восстановлением Крутиц, создав здесь еще и школу – с мастерами и подмастерьями, широко привлекая для этого общественность, главным образом молодежь.

 

Реставрация с участием Петра Дмитриевича  продолжалась более тридцати лет, и сложнейшие технические вопросы в этом процессе порой решать было значительно проще, чем выселить многочисленных жильцов буквально из всех помещений Подворья.

 

Технологические приемы восстановления древних каменных сооружений, заложенные в проект П.Д. Барановским, позволявшие под руководством автора осуществлять скрупулезные ис­следования древней кладки, стали основой большого  объема восстановительных работ, возродили из небытия, почти утраченные уникальные памятники, в частности: Ус­пенский собор, Воскресенскую церковь, Переходы, Теремок, Митрополичьи палаты, и т.д. Позволили раскрыть и сделать доступным для понимания  посетителей сложный процесс восстановления утраченных частей крутицких сооружений.

 

Барельефный портрет  Петра Дмитриевича на стене Перехода - дань общественности памяти человека, чья заслуга в сохранении крутицких памятников архитектуры  неоспорима.

 

Реставрационные работы в Крутицах, в том или ином объеме, продолжалась почти все годы и после ухода из жизни П.Д. Барановского. Предусмотрены они и в планах текущего 2009 года. Как можно видеть из, прилагаемых к заметкам фотографий, а относятся они к 2006-2008 гг., объектов Крутиц нуждающихся в проведении реставрационных и восстановительных работ пока еще достаточно. В их числе единственные сохранившиеся в  Москве Приказные палаты  начала XVIII в., их ровесники Певчие и Набережные палаты. Но, даже уже отреставрированные объекты зачастую нуждаются в постоянном контроле над их техническим состоянием, в проведении необходимых текущих ремонтных работ. Для этого, как нам представляется, должен быть однозначно решен вопрос ведомственной принадлежности Крутиц. Кто единственный хозяин ответственный за состояние всех его объектов?

 

Не вдаваясь в подробности ведомственной чехарды, бывшей в Подворье во второй половине  XX века,  можно  с удовлетворением сказать, что с 1991 Крутицы уже официально имеют статус Патриаршего подворья. С этого же 1991 г. в Крутицы вернулась и духовная жизнь. По мере завершения восстановительных работ в интерьерах храмов в них возобновляется богослужение. В соответствии со статусом Патриаршего подворья  управление текущей церковной жизнью осуществляет настоятель подворья.

 

После того как в 1996 г. из Крутиц были выведены казармы, а вместе с ними и гарнизонная гауптвахта, в подворье остался еще лишь один посторонний арендатор - Государственный Исторический музей (ГИМ). В 1982 г. на  время ремонта его главного здания на Красной площади  ГИМу были предоставлены в качестве складских ряд помещений в Крутицах, в том числе Успенская церковь, Митрополичьи и Приказные палаты. К 2009 году большинство этих помещений было уже переданы церкви, за Музеем пока что остаются  Митрополичьи палаты.

 

Решением Архиерейского Собора 1997 г. в Крутицком подворье образован молодежный центр Русской Православной Церкви, в распоряжение, которого переданы храмы Подворья и ряд гражданских построек, где уже размещены  библиотека, издательский отдел.

 

В ближайшей перспективе Церковь станет единственной структурой, в ведении которой будет этот редчайший памятник русской культуры - памятник федерального значения, имеющий не только значении престижного религиозного центра, но и важного туристического объекта, объекта имеющего всемирное культурное значение, состоящего на учете в ЮНЕСКО.

 

Есть надежда, что Церковь доведет до логического конца восстановительно – реставрационные и ремонтные работы, придав всем объектам Крутиц их исконный исторический вид, что никакие утилитарные потребности не станут основаниям для перестройки их вопреки исторической правде.

 

И еще – Крутицкая митрополия, восстановленная патриархом Тихоном в 1918, существует и ныне. В 1947 г. к титулу «митрополит Крутицкий» добавилось – «и Коломенский».  Согласно «Уставу об управлении Русской Православной Церковью», митрополит с этим титулом является  местоблюстителем Патриаршего Престола, Патриаршим наместником по управлению Московской епархией.

 

Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий  (Поярков В.К.), в этом чине с 1977 г., когда-то он еще в звании архимандрита (1963) был начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.

 

 

                       Источники:

1.  Полубояринова М.Д.  Русские люди в Золотой Орде. – М., 1978.

2.  Бураков Ю.Н. Под сенью монастырей московских. – М., 1991.

3.  Соловьев И. Хронология по Русской истории.  Репринт – М., 1994.

4.  Никольский Н.М. История русской церкви. – 3-изд. М, 1983

5.  Коршунова Наталья. Реставратор. // Историко-краеведческий альманах «Куранты»,  выпуск 111. – М., 1989.

6.  Романюк С.К.  По землям московских сел и слобод. Часть 1.  М., 1998