Александр Васильевич Суворов однажды спросил у Державина, какие слова великий поэт написал бы на могиле великого полководца. "Здесь лежит Суворов", - ответил Державин. "Лучше не скажешь", - согласился Александр Васильевич. И действительно, само имя Суворова затмевает все возможные титулы и награды.

Ни один русский полководец не имеет за плечами такого количества блестящих побед. В течение своей многолетней военной службы Суворов ни разу не был побежден.

СОЛДАТСКАЯ СЛУЖБА

Глядя на хилого и болезненного ребенка, предпочитавшего подвижным играм книги, трудно было предположить, что он станет величайшим полководцем в истории России. Василий Иванович Суворов, сам отдавший всю свою жизнь армии, готовил сына к гражданской службе. Когда Саше исполнилось 11 лет, дом Суворовых посетил легендарный генерал Абрам Петрович Ганнибал. Согласно семейной легенде, именно арап Петра Великого увидел в тщедушном ребенке будущего полководца, и мальчик был записан в Семеновский полк.

Начало военной службы было у Суворова более тяжелым, чем у большинства его сверстников. Дело в том, что военная карьера у дворянских детей отсчитывалась с пеленок: новорожденного сразу записывали в полк, поэтому к тому моменту, когда молодой человек реально приступал к исполнению своих обязанностей, он уже успевал "дослужиться" до офицерского чина. Суворову же, отставшему от своих сверстников на целых 11 лет, пришлось добывать офицерские эполеты долгой солдатской службой. Но эта служба много дала Александру Васильевичу: он научился говорить с простыми людьми на понятном им языке (подавляющее большинство солдат было из крестьян), понял, как заставить подчиненного поверить своему командиру и забыть об опасности.

Вплоть до 1760 года Суворов служил в интендантских войсках и в военных действиях участия не принимал. Наконец по настоянию сына Василий Иванович подал челобитную о переводе его в полевые войска, "так как он по молодым летам желание и ревность имеет еще далее в воинских операциях практиковаться". Просьба была удовлетворена.

Во время Семилетней войны Суворов участвовал в походе на Берлин, командовал отдельными отрядами и отличился как отважный партизан и лихой кавалерист. Но осознание собственного пути пришло позже, когда в 1763 году 33-летний Суворов получил Суздальский пехотный полк.

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

 
В те годы солдаты служили в полку десятилетиями. Придя в армию молодыми рекрутами, они возвращались домой уже стариками. За это время солдат многому можно было обучить. В Новой Ладоге, где был расквартирован Суздальский пехотный полк, молодой полковник выстроил здание для школы и сам взялся за обучение солдат. Он преподавал все - от арифметики до Закона Божьего, писал учебники и составлял специальные сборники молитв.

Принципиально новым в суворовских занятиях было сведение строевых упражнений, которым тогда придавали огромное значение, к минимуму. Суворов исходил из того, что солдата надо учить побеждать, а не маршировать на параде. С плаца занятия были перенесены на реальный ландшафт - в поле и в лес. Известный суворовский принцип "тяжело в ученье - легко в бою" означал, что на тренировках солдаты часто получали нагрузку намного большую, чем в реальном сражении. Суворов сравнивал своих солдат с маленькими детьми, которые плачут, когда их купают в холодной воде, зато потом не болеют. В результате такой подготовки суворовские солдаты были в состоянии атаковать неприятеля даже после того, как прошли маршем сотни верст. Рядовые не роптали на Александра Васильевича: они видели, что он вместе со всеми преодолевает препятствия, ест из солдатского котла, спит на земле. Такого командира не просто уважали - его любили.

Для Суворова было крайне важно, чтобы солдаты сознательно участвовали в боевых действиях. "Каждый воин, - писал он, - должен знать свой маневр". Александр Васильевич видел в солдате соавтора победы и всячески поощрял инициативу.

Опыт занятий с солдатами Суворов обобщил в своей знаменитой "Науке побеждать". Эта книга - не теоретическое исследование, а практическое пособие для офицера. Позже, когда Суворов командовал армиями и не имел физической возможности лично работать со всеми воинскими частями, офицеры занимались с солдатами, пользуясь именно этой книгой.

ПОБЕДИТЕЛЬ

 
В ноябре 1768 года Суздальский полк был переброшен в Смоленск для участия в военных действиях против польских конфедератов. Прекрасно обученные солдаты Суворова одержали несколько важных побед, повлиявших на исход войны, итогом которой стал первый раздел Польши. Из похода Суворов вернулся генерал-майором и знаменитым человеком.

Александр Васильевич умел достойно нести бремя славы. Он по-прежнему сам обучал солдат. Сохранились и спартанские привычки: Суворов спал на сене, прямо на полу, рано вставал, обливался холодной водой и не признавал теплой одежды. После того как Екатерина II наградила своего полководца шубой, он везде возил ее с собой, но никогда не надевал.

Польских конфедератов Суворов не считал серьезными противниками. Ему хотелось принять участие в боях с турками, у которых в ту пору была очень сильная армия. Его желание исполнилось. В мае 1773 года 2300 русских солдат под предводительством Суворова взяли крепость Туртукай, гарнизон которой составлял около четырех тысяч человек. В такую победу было трудно поверить, ведь для штурма укреплений всегда требуется больше солдат, чем для их защиты. Однако солдаты, видя, что их командир находится в гуще боя, а не руководит сражением через адъютантов, просто не могли отступить. Туртукай был первой турецкой крепостью, взятой Суворовым, но далеко не последней.

ЧУДАК

 
Суворова любили и ненавидели, о нем слагали песни и сатирические куплеты, его портреты украшали крестьянские избы, а карикатуры на него - страницы западных газет. Но ни в России, ни за ее пределами о нем не говорили равнодушно. Современников поражали не только военные победы Суворова, но и многие его странности, которые казались юродством или эпатажем. Есть сотни свидетельств об экстравагантном поведении великого полководца.

Однажды в Рождественский сочельник, когда церковный устав предписывает строгий пост, Суворов присутствовал на ужине у Екатерины II. Сидя за праздничным столом, полководец демонстративно ни к чему не прикасался. Заметив это, императрица спросила у него, почему он не принимает участия в трапезе. Потемкин, принципиально не соблюдавший постов, отвечал, что Александр Васильевич не будет есть, пока не взойдет первая звезда. Через несколько минут паж принес коробочку с бриллиантовой орденской звездой, и императрица со словами "Ваша звезда взошла, фельдмаршал!" пригласила Суворова присоединиться к трапезе.

Сей эпизод можно считать простым чудачеством (как это и делают авторы мемуаров), а можно рассматривать и как пример бытового исповедничества. Известно, что покровительствующая французским энциклопедистам Екатерина II часто ставила себя выше церковных предписаний. Суворов же считал нелишним напомнить императрице о нормах церковной жизни.

Вот как рассказывает о чудачествах Суворова его секретарь Егор Фукс: "Странности, особенности или так называемые причуды делали Князя загадкою, которая не разрешена еще и поныне. Беспрестанно спрашивали и спрашивают меня, зачем он наложил на себя такую личину? И ответ мой был тот, какой и теперь: не знаю. Всегда поражало, изумляло меня, как человек, наедине умнейший, ученейший, лишь только за порог из своего кабинета, показывается шутом, проказником, или, если смею сказать, каким-то юродивым. Он играл с людьми комедию и на сцене резвился, а зрители рукоплескали. Однажды, вышед из терпения, отважился я спросить его, что все это значит? "Ничего, - отвечал он, - это моя манера. Слышал ли ты о славном комике Карлене: он на Парижском театре играл арлекина, как будто рожден арлекином; а за кулисами и в частной жизни был пресерьезный и строгих правил человек: ну, словом, Катон!" И чтобы пресечь разговор, приказал мне идти с поручениями".

Суворов ненавидел все высокопарное и торжественное и организовывал свою жизнь таким образом, что о нем очень трудно говорить "высоким штилем". Это хорошо почувствовал Державин, написав в посвященном памяти Суворова стихотворении:

 
Когда солдаты делают то, что сделать практически невозможно, то сухие сводки о численности войск и размерах потерь впечатляют больше, чем самые яркие описания битв.

В июле 1779 года Суворов с 25-тысячной русско-австрийской армией разгромил 30-тысячную турецкую группировку у горы Фокшаны. В сентябре того же года турки тайно перебросили большие силы к реке Рымник, стремясь окружить и уничтожить австрийский корпус. Вот когда пригодился приобретенный солдатами во время учений опыт бросков на большие расстояния! По размытым осенним дорогам семитысячный суворовский отряд за двое суток проходит 100 верст и соединяется с австрийской армией. Соединенные силы союзников составляли 25 тыс. человек, в то время как турки располагали 80-тысячной армией. Командующему австрийскими войсками принцу Кобургу казалось немыслимым нападать на превосходящего в численном отношении противника, однако верный своей наступательной тактике Суворов пригрозил выступить в одиночку. Прямо с марша русские войска, поддержанные австрийцами, вступили в бой. Битва при Рымнике - одна из самых впечатляющих суворовских побед.

 
Смерть Екатерины II и воцарение Павла, казалось, уничтожили суворовскую школу военного искусства. Представления Александра Васильевича об армии коренным образом отличались от идей нового императора. Если фельдмаршал ценил в каждом "чудо-богатыре" личность, поощрял инициативу и стремился к тому, чтобы не только офицеры, но и простые солдаты в бою действовали осознанно, то Павел видел в вооруженных силах жестко управляемый механизм, всегда готовый к исполнению команд. Этим объяснялась и любовь императора к парадам, и его неприязнь к тактическим учениям.

Изменение военной доктрины Суворов переживал не только как личную катастрофу, но и как угрозу безопасности России. В частных письмах Александр Васильевич много размышлял о тех бедах, которые может принести стране правление Павла, но для верного присяге солдата выступление против своего императора было невозможно. Когда в 90-е годы ему предложили примкнуть к готовящемуся военному заговору, он с негодованием отказался. Суворов мог сколько угодно фрондировать перед Екатериной, мог не соглашаться и спорить с Павлом, и все же стать клятвопреступником - а заговорщик был для него именно клятвопреступником - он не мог.

Александр Васильевич получил отставку и поселился в своем имении. Здесь он продолжал жизнь стоика и аскета. Вставал до рассвета, обливался холодной водой, шел в храм, где пел на клиросе и прислуживал, много читал, общался с крестьянами. Рассказывали, что некий важный гость был весьма удивлен, увидев, что фельдмаршал играет в бабки с крестьянскими детьми. Суворов же объяснил приезжему, что в России теперь столько фельдмаршалов, что делать им нечего, поэтому и приходится играть в бабки.

Отойдя от дел, фельдмаршал размышлял о постриге. В декабре 1798 года он писал императору: "Ваше Императорское Величество, всеподданнейше прошу позволить мне отбыть в Нилову Новгородскую пустынь, где я намерен окончить мои краткие дни в службе Богу. Спаситель наш один безгрешен. Неумышленности мои прости, милосердный Государь".

Шестого февраля Суворов получил ответ государя, в котором вместо монастырской келии ему предлагалось командование армией. "Сейчас получил я, - писал Павел, - известие о настоятельном желании Венского двора, чтобы Вы предводительствовали армиями в Италии, куда и мои корпусы Розенберга и Германа идут".

Судьба Суворова переменилась благодаря австрийским военачальникам, оценившим его гений еще во время русско-турецкой войны. По настоятельным ходатайствам венского двора Павел подписал-таки высочайший рескрипт, которым Суворову поручалось начальство над австро-русской армией в войне с Францией. Суворов был ошеломлен этим приказом, однако, ни минуты не колеблясь, принял назначение. Покидая место своей двухлетней ссылки, Александр Васильевич в свойственной ему манере сказал: "Служил за дьяка, пел басом, а теперь поеду петь Марсом".

ГАЛОПОМ ПО ЕВРОПАМ

 
События итальянского похода развивались стремительно. Четвертого апреля Суворов приехал к армии в Верону, уже на следующий день русские офицеры учили войска суворовской тактике, а еще через два дня армия выступила в поход. Восемнадцатого апреля, то есть всего через две недели после приезда Суворова, победоносные русско-австрийские войска вступили в Милан, а вскоре вся Северная Италия была освобождена от французов. Павел пожаловал Суворову титул князя Италийского, а мелкие итальянские князья буквально засыпали русского фельдмаршала наградами, к которым он, впрочем, относился со значительной долей иронии. Однажды Суворов потребовал награды для своего денщика Прошки, которого вся армия знала как пьяницу. Награждение орденом означает посвящение в рыцари, поэтому наградные знаки, которые получил нетрезвый денщик, формально назывались медалями, хотя они были изготовлены в единственном экземпляре, что по значению приравнивало их к орденам. Фельдмаршал лично разработал шутовской ритуал награждения Прошки. Первый пункт этого документа гласил: "Прошке быть завтра в трезвом виде". Согласно другому пункту церемониала, Прошка должен был целовать руку посланнику сардинского короля, который вручал награду. Однако посланник никак не соглашался с тем, чтобы награждаемый (то есть производимый в рыцарское достоинство) целовал ему руку, в результате чего Прошке, к восторгу наблюдавших эту сцену солдат, пришлось гоняться за потрясенным королевским посланником.

Вопреки обещаниям австрийские войска покинули союзников, и Суворов получил приказ действовать в Швейцарии в одиночку. Фантастический переход суворовской армии через Альпы не имел и не имеет аналогов в военном искусстве. Конечно, через Альпы переходили и Наполеон, и Ганнибал, но они не воевали в горах, в то время как русским войскам приходилось штурмовать эту естественную крепость под огнем неприятеля. Только прошедшие суворовскую школу солдаты могли совершить подобное.

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ СУВОРОВ

 
Вернувшись из своего последнего похода, прославленный генералиссимус вновь попал в немилость. Александра Васильевича, правда, это уже не особенно волновало, поскольку он понимал, что его военная карьера завершена. Великий пост 1800 года он провел в своем имении в Кобрине. Несмотря на протесты врача, неукоснительно посещал церковные службы. В относящихся к тому времени записях есть такие слова: "Будь христианин, Бог сам даст и знает, что когда дать". Здесь, в Кобрине, Александр Васильевич пробует себя как церковный песнотворец. Составленный им "Канон Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу" был опубликован уже после смерти полководца.

Последние дни он провел в доме своего родственника графа Д. И. Хвостова. Шестого мая 1800 года, причастившись Святых Христовых Тайн, Суворов произнес: "Долго гонялся я за славой - все мечта, покой души - у Престола Всевышнего". Через несколько часов он скончался. Его похоронили в Александро-Невской лавре, где покоятся мощи защитника России благоверного князя Александра Невского.

На могильной плите полководца не указано ни титулов, ни наград. Высечено всего три слова: "Здесь лежит Суворов".