Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
 «Катать шинели, господа!»
(сокращенный вариант)
 
    Метаморфозы, которые претерпела русская военная форма на протяжении кампаний 1812—1815 годов против Наполеона, были столь заметны, что нашли отражение во многих письменных и иконографических источниках. Многие помнят и любят знаменитый фильм Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» и фразы одного из главных героев, лихого гусарского поручика Ржевского: «Мундир на вас я вижу Павлоградский» и «По мне милее голубого нет (речь идёт о цвете мундирного сукна. — О. Ш.)». Художественные образы тем не менее не дают исчерпывающего ответа на вопрос: как же в действительности выглядели русские солдаты и офицеры, сражавшиеся на полях Бородина, под стенами Лейпцига, в парижских предместьях и в рядах партизанских партий.

    За примерами далеко ходить не надо. Известные историки униформы А. В. Висковатов, Г. С. Габаев и В. В. Звегинцов утверждали, что с 1 января 1812 года во всей гвардейской и армейской пехоте, пионерных и морских полках, пешей артиллерии и у гусар были введены новые кивера «с развалом», ниже прежних, расширяющиеся вверху и с плоской подбородной чешуёй приборного металла, а также более низкие, срезанные под прямым углом и наглухо застёгнутые на три крючка воротники мундиров (вицмундиров, сюртуков, шинелей, плащей, доломанов и ментиков) высотой 1¾ — 2 вершка (т. е. до 89—90 мм)1. Как ни странно, на сегодняшний день сам рескрипт о перемене обмундирования не обнаружен. Одновременно в работе «Роспись русским полкам 1812 г.» Габаев писал: «Новый покрой воротника установлен в начале 1812 года, так что возможно, что у некоторых полков (в особенности отдалённых от СПб) в 1812 году были воротники прежнего покроя — скошенные и нижние края которых не сходились друг с другом, а находились над рядами пуговиц мундира», а чуть ниже: «Во многих полках, вероятно, были ещё прежние кивера конической, едва расширявшейся кверху формы, без развала, с прямым дном — в остальном такие же, как кивера 1812 года»2.

    Косвенно на это указывают изобразительные источники, в частности картина И. Лучанинова «Благословение ополченца» (1812), где представлен гренадерский унтер-офицер в старом кивере «о трёх огнях» с кожаным подбородным ремнём и новым(!) высоким чёрным султаном с белым кончиком, в мундире старого образца с высоким воротником. Подбородные чешуи поставлялись централизованным способом, но начавшаяся кампания затормозила этот процесс, и немало гренадерских, пехотных, егерских полков вплоть до окончания заграничных походов, вероятно, носило на киверах подбородные ремни из чёрной кожи, застёгнутые сбоку на пуговицу3.

    Некоторые исследователи считают, что те полки, чей срок носки мундиров (два года) истекал к 1 января 1812 года, получили отсрочку до следующего года, а другим, сформированным в 1811-м, например из гарнизонных солдат и офицеров, как в 26-й пехотной дивизии генерал-майора И. Ф. Паскевича, были оставлены прежние мундирные и амуничные вещи, и их замена производилась гораздо позднее4.

    Порядок официально установленного старшинства, цвет поля эполет и погон чинов определяли место полка в дивизионной структуре: в гвардейской пехоте, гренадерских, в первых пехотных и морских полках — красные, во вторых — белые, в третьих — жёлтые, в четвёртых — тёмно-зелёные с красной выпушкой, а в егерских — жёлтые у первого в дивизии полка, светло-синие — у второго. Поверх погон, кроме гвардии, вышивались шнуром цифра или литера (с 1811 года от названия гренадерского полка, к примеру, «Л. Г.» — «Лейб-гренадерский», «П.» — «Павловский», а после перехода последнего в 1813 году в гвардию эта шифровка означала Перновский полк, «Е.» — «Екатеринославский», «Г. А.» — «Графа Аракчеева» и т.д.) из красного гарусного шнура — на жёлтых и белых погонах, из жёлтого — на синих, зелёных и красных, но по некоторым данным, отдельные полки носили полковые, а не дивизионные номера, в ряде случаев шифровка отсутствовала на шинельных погонах. Из четырнадцати егерских полков — с 33-го по 46-й, переименованных из мушкетёрских, лишь три (38-й, 39-й и 43-й) успели к 1812 году получить егерские чёрные перевязи, другие же сохранили белую пехотную амуницию до 1815-го.

    Если в мирное время в армейской, а тем более в гвардейской среде было в ходу манкирование мундиром, то в походной обстановке отступления от устава считались в порядке вещей, что можно объяснить не только пренебрежением к «высочайшим предписаниям». Неписаным правилом являлся армейский обычай в преддверии сражения снимать ранцы перед атакой, свёртывать шинели и плащи и надевать их через плечо, чтобы всегда иметь под рукой (каковая мера спасла жизнь не одному солдату и офицеру, после каждого дела обнаруживавшим в своих скатках застрявшие неприятельские пули): «Гвардия наша подвигалась всё ближе и ближе… сражение было во всём разгаре. «Катать шинели, господа!» — закричал полковник»5.

    Установленная форма, приемлемая скорее для эффектных парадов, вызывала неудобства на бивуаках и полях сражений, к тому же поддерживать обмундирование в надлежащем виде, при непрерывных маршах и лихоимстве отвечавших за снабжение чиновников, было архисложно, особенно в холода. «Шинель моя, — повествовала Надежда Дурова, служившая корнетом под именем Александрова с 1811 года в Литовском уланском полку, — не только что не на вате, но и ни на чём, под нею нет подкладки. Уланский колет мой подложен тафтою, и в нём состоит вся моя защита против ветра, столько же холодного, как зимою… Эскадрон наш ходил несколько раз в атаку (во время Бородинского боя — О. Ш.), чем я была очень недовольна: у меня нет перчаток, и руки мои так окоченели от холодного ветра, что пальцы едва сгибаются; когда мы стояли на месте, я кладу саблю в ножны и прячу руки в рукава шинели». Забавный эпизод случился в 1813 году, когда во время пребывания русских войск в Чехии «кавалерист-девица» должна была однажды исполнять обязанности дежурного офицера по эскадрону и к «полному униформу», полагавшемуся по такому случаю, надеть на свою шапку султан, но, на беду, денщик Дуровой держал его в чемодане, без футляра, отчего сей аксессуар превратился в длинную кисть жёлто-бурого окраса. С подобным «украшением» она сделалась посмешищем в глазах товарищей, вдобавок при сильном ветре султан немилосердно раскачивало из стороны в сторону и, наконец, очередным порывом унесло прочь. По счастью, проезжая назавтра той же дорогой, «русская амазонка» нашла в кустарнике свою пропажу, отмытую прошедшим ливнем до ослепительной белизны и высушенную ветром так, что волосы распушились. Владелица плюмажа с радостью водрузила его на уланскую «каску», когда-то имевшую белый верх, пожелтевший со временем6.

    Легко понять переживания Дуровой, зная, что расходы на обмундировку обыкновенного рядового офицера требовались немалые, о чём позволяет судить письмо Кондратия Рылеева, окончившего 1-й Санкт-Петербургский кадетский корпус и проделавшего кампанию во Франции в рядах конной артиллерии в чине прапорщика. «Вам небезызвестно, — обращался он к отцу 7 декабря 1812 года, предвидя скорый выпуск, — что ужасная ныне дороговизна на все вообще вещи, почему нужны и деньги, сообразные нынешним обстоятельствам. Два мундира, сюртук, трое панталон, жилетки три, рейтузы, хорошенькая шинель, шарф серебряный, кивер с серебряными кишкетами (этишкетом. — О. Ш.), шпага или сабля, шляпа или шишак (каска. — О. Ш.), конфедератка, тулуп и прочее требуют, по крайней мере, тысячи полторы; да с собою взять рублей до пятисот, а не то придётся ехать ни с чем»7.

    Прислушиваясь к нуждам поиздержавшихся, Александр I особым рескриптом от 29 ноября 1812 года позволил использовать офицерам взамен золотых и серебряных нитей и галуна в этишкетах, темляках, шарфах и чепраках оранжевое либо белое (бельевое) сукно, а всё металлическое (обкладку эполет, к примеру) заменять штампованной белой или жёлтой бронзой. Впрочем, судя по портретным изображениям, состоятельные дворяне предпочитали натуральные материалы. Каждый солдат и офицер в походе, как правило, одевался в то, что находилось под рукой, поскольку на войне ценилась удобная, а в холода и тёплая одежда.

    Из мемуарной литературы известно о популярности у офицеров таких предметов, как фуражки, сюртуки, шинели, бурки, плащи, тулупы, башлыки, тёплые и смазные сапоги. Сам главнокомандующий М. И. Кутузов, по воспоминаниям очевидцев, проделал всю кампанию в белой с красным околышем фуражке-бескозырке, тёмно-зелёном сюртуке без эполет и с генеральским шарфом, повязанным не на талии, а через плечо. А вот генерал от инфантерии М. А. Милорадович, этот «русский Баярд», как его называли французы, словно бросал всем превратностям войны вызов, всюду появляясь в парадном генеральском мундире с богатым золотым шитьём, орденскими звёздами и крестами на груди, в шляпе с султаном из перьев, с... амарантовой шалью, обвитой вокруг шеи (?!), с драгоценной шпагой с надписью «Спасителю Бухареста», чей эфес украшал алмаз большого размера, и вдобавок с... неизменной трубкой в зубах!

    Раннюю осень и суровую зиму 1812 года русские войска встретили не в самом лучшем состоянии. Даже гвардейские полки шли часто в летнем обмундировании, превратившемся в лохмотья. «Валенок и полушубков, — свидетельствует Н. Н. Муравьёв, — в 1812 году мы не видели»8. Офицер лейб-гвардии Семёновского полка П. С. Пущин упоминал, что в Вильно ему понадобилось полдня «на приведение в порядок… гардероба, который был в отчаянном состоянии»9.

    С приездом в армию 14 декабря 1812 года Александра I вольности попытались пресечь: «Государь, не взирая на заслуги, оказанные войсками, ознаменовал прибытие своё в Вильну арестованием нескольких офицеров гвардейских за несоблюдение формы в одежде»10. Нешуточный скандал произошёл на смотре Кавалергардского полка, сделанном великим князем Константином Павловичем. Увидев полуоборванных и усталых кавалергардов, среди которых выделялись С. П. Ланской в ваточном капоте, подаренном ему сердобольной помещицей, и Е. В. Давыдов в разноцветных шалях поверх лохмотьев на талии и ногах, цесаревич пришёл в негодование и приказом запретил являться в строй одетыми не по форме. Не имея этой возможности, полковые офицеры удалились в обоз, сказавшись больными. Конец инциденту положил Кутузов, отменивший приказ Константина и призвавший офицеров и солдат, «избегая безобразия», обмундировываться по своему усмотрению так, чтобы поберечь здоровье.

    Автор «Ледяного дома» И. И. Лажечников сохранил в своей памяти характерный эпизод, случившийся в начале 1813 года в Полоцке: наблюдая за прохождением перед окнами своей походной квартиры Московского гренадерского полка, император немедленно обратил внимание на обожжённые, с заплатами мундиры у полковых чинов, солдатские кивера и сабли (не шпаги, положенные по уставу!) с медной гарнитурой у офицеров, не говоря уже о том, что большинство из них (в том числе и будущий беллетрист, тогда обер-офицер и адъютант начальника 2-й гренадерской дивизии, генерал–майора принца Карла Мекленбургского) не имели никакого понятия о церемониальном шаге в духе парадов на Марсовом поле. На все сделанные государем Кутузову замечания ловкий царедворец отвечал лишь, что полк славно дерётся и отличился во многих делах11.

    Немногим лучше было положение войсковых партизанских отрядов, чьи начальники порой проявляли чудеса изобретательности. Денис Давыдов вспоминал, что из освобождённых в сентябре 1812 года из плена солдат он отобрал 60 добровольцев, «за неимением русских мундиров одел их во французские мундиры и вооружил их французскими ружьями, оставя им для приметы русские фуражки вместо киверов». Захватив как-то под Вязьмой неприятельский обоз с новой формой и обувью, предназначенными 1-му Вестфальскому гусарскому полку (стоимость снаряжения составляла 17 тысяч франков!), знаменитый партизан недолго думая экипировал за сей счёт половину своих людей, одежда которых пришла в полную негодность, и пленный унтер-офицер Вахсмут, доставленный вместе с другими пленными наполеоновскими солдатами в русский лагерь, с удивлением наблюдал казаков, облачённых в гусарские рабочие куртки и штаны, украшенные этишкетами и алыми лентами Почётного легиона из взятой накануне добычи.

    После вступления в Пруссию русским командованием была организована закупка местного чёрного (или тёмно-синего) сукна на замену полуистлевших тёмно-зелёных мундиров; рекрутов оставляли ради экономии в обмундировании из грубой серой материи и в крестьянских шубах и полушубках, надеваемых под шинели. В полковых швальнях с 16 февраля, когда наступила передышка в военных действиях, специальным распоряжением Кутузова началась «починка, исправление и постройка» мундиров и амуниции12.

    Худо-бедно уже весной 1813-го полки русской армии привели себя в порядок. «Нельзя себе, — читаем у Павла Пущина, — представить удивление немцев при виде блестящей выправки всех наших войск… Я сам был поражён нашей кавалерией, которую я видел с 1812 года. Тогда она была в ужасном состоянии, а сегодня в блестящем виде»13. Тяготы саксонской (1813) и французской (1814) кампаний снова неблагоприятно сказались на внешнем облике воинов. Фурштаты безнадёжно отстали, а выданное в первые месяцы заграничного похода обмундирование успело изрядно поизноситься, и нередки были комические картины, когда в одном и том же полку, например Гродненском гусарском, встречались такие странные сочетания, как гусарский доломан и уланская шапка, пехотный мундир с кирасирским вицмундиром. Правда, хуже воевать от этого русские «чудо-богатыри» не стали.

    Император Александр Павлович «всегда был верхом в одном мундире, лучше всех одет; казалось, что он был не на войне, но поспешал на какой-нибудь праздник»14. Монарх отдавал предпочтение форме подшефного лейб-гвардии Семёновского полка, зимой одевал полковую шинель, а в конце 1813 — начале 1814 года его видели в чёрной шляпе с плюмажем из белых волос, в вицмундире Кавалергардского полка и, вопреки уставу, в… светло-зелёных перчатках! Выделялся и цесаревич Константин Павлович — он везде и в любое время года, как шеф лейб-гвардии Конного полка, носил мундир, лишь в жестокий мороз прибегая к шинели без ватного подклада, и не употреблял никаких фуфаек, сапог на байке, калош и прочей «роскоши». Строгий к самому себе, великий князь требовал и от гвардейцев, особенно офицеров, не отступать от предписанной формы одежды ни на шаг.
 
Олег Шереметьев, кандидат культурологии, член Военно-исторической ассоциации России и исторического общества «Souvenir Napoleonien» (Франция)
Источник "Родина"

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com