НЕУЕМНЫЕ АМБИЦИИ СТАЛИНА.
О НИХ НАДО ПОМНИТЬ В ЛЮБОМ ИСТОРИЧЕСКОМ СПОРЕ О ДНЕ 22 ИЮНЯ

Накануне и в день 22 июня - нашей скорбной даты - было много выступлений в СМИ, в том числе и в "ВПК", почему СССР так беспомощно встретил начало войны и какие из этого нужно извлечь уроки. К сожалению, зачастую звучали субъективные мнения, не соответствующие политическим реалиям 30-40-х годов. В этой связи хочу высказать и свою точку зрения, основанную исключительно на исторических фактах.

 

 

1 сентября 1939 г. германская армия вторглась в Польшу, что послужило началом Второй мировой войны. Гитлер принял на себя командование вооруженными силами и навязал собственный план ведения войны, несмотря на сильное сопротивление руководства армии, в частности начальника генерального штаба армии Л. Бека, который настаивал на том, что у Германии недостаточно сил для победы над союзниками (Англией и Францией), объявившими войну Гитлеру. После захвата Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии и, наконец, Франции Гитлер - не без колебаний - решился на вторжение в Англию. В октябре 1940 г. он издал директиву о захвате Великобритании под кодовым названием "Морской лев".

В планы Гитлера входило и завоевание Советского Союза. Считая, что время для этого настало, Гитлер предпринял шаги для обеспечения поддержки Японии в ее конфликте с США. Он надеялся, что таким образом удержит Америку от вмешательства в европейский конфликт. Однако Гитлеру не удалось убедить японцев в том, что война с СССР принесет успех, и позже ему пришлось столкнуться с обескураживающим фактом советско-японского пакта о нейтралитете. Не желая воевать на два фронта, Гитлер предложил подписать советско-германский договор о ненападении. Договор обещал Советскому Союзу не только мир, но и расширение западных границ. До этого Советский Союз вел переговоры с Англией и Францией о создании "антигитлеровской коалиции". Внезапно эти переговоры были прерваны, а 23 августа 1939 г. в Москву прибыл министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп.

До этого антифашизм был официальной советской политикой. Поворот был настолько неожиданным и невероятным, что в Москве даже не нашлось немецкого флага со свастикой для встречи высокого гостя. Флаг был взят из съемочного реквизита антифашистских фильмов. Иоахим фон Риббентроп и Вячеслав Молотов подписали Договор о ненападении. В секретном дополнительном протоколе к нему говорилось о разграничении "сфер интересов" в Восточной Европе. В советскую сферу интересов отходили Эстония, Латвия, Литва, Правобережная Польша и Молдавия.

Во время встречи с Риббентропом в Кремле Сталин произнес тост: "Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера. Я хотел бы поэтому выпить за его здоровье". Второй тост Сталин произнес за Гиммлера, "человека, который обеспечивает безопасность германского государства". Представляя гостю Лаврентия Берию, Сталин шутливо сказал: "Это наш Гиммлер". Риббентроп немного позднее делился впечатлениями со своим итальянским коллегой: "Я чувствовал себя в Кремле как среди старых партийных товарищей".

Сразу же, после того как договор был подписан, прекратилась антифашистская кампания в советской печати. Зато Англию и Францию теперь называли "поджигателями войны". 31 октября 1939 г., выступая перед Верховным Советом СССР, Молотов заявил: "Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это - дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за "уничтожение гитлеризма", прикрываясь фальшивым флагом борьбы за демократию".

Спустя неделю после подписания советско-германского договора началась Вторая мировая война. 8 сентября Молотов поздравил Гитлера с "успехами" в Польше. 17 октября в 5 часов утра Красная Армия перешла границу и заняла Правобережную Польшу. На следующий день "Правда" напечатала советско-германское заявление о том, что войска двух стран "восстанавливают в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства". Молотов так разъяснял депутатам Верховного Совета СССР это событие: "Оказалось, достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора...". 22 сентября 1939 г. в Бресте состоялся совместный советско-германский военный парад. Вновь рядом были подняты государственные флаги - советский с серпом и молотом и немецкий со свастикой.

Польские войска почти не сражались против Красной Армии. Тем не менее в советском плену оказались около 130 тыс. польских солдат и офицеров. Часть из них отпустили домой, часть - передали Германии. Остальных, в основном офицеров, разместили в лагерях НКВД для военнопленных. Офицеры требовали освобождения, ссылаясь на то, что Советский Союз Польше войну не объявлял. Не скрывали они и своей враждебности к Германии. Весной 1940 г., чтобы "закрыть вопрос", решено было ликвидировать большинство пленных польских офицеров. В апреле-мае они были расстреляны, причем значительная часть - в Катынском лесу под Смоленском. Всего были казнены 21 857 офицеров.

Семьи всех расстрелянных (почти 60 тыс. человек) сослали в Сибирь и Казахстан. О судьбе своих мужей и отцов они пока ничего не знали. Лишь в 1943 году, когда немцы обнаружили их могилы в Катынском лесу, слухи об этом стали доходить до родных. Вплоть до 1989 г. Советское правительство утверждало, что в расстреле поляков виновны германские власти. Затем оно признало, что расстрел произвели сотрудники НКВД по приказу высшего руководства.

В сентябре-октябре 1939 г. по требованию Советского Союза страны Прибалтики заключили с Москвой договоры о взаимопомощи. В Литву, Латвию и Эстонию вошли части Красной Армии. Министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис вспоминал: "Тысячи литовцев проснулись однажды утром от нарастающего рокота моторов. Но никакого кровопролития не было. Советских воинов встречали с цветами, хлебом-солью. Советские солдаты удалились в места расквартирования и просто не напоминали о себе. Конечно, было бы смешно утверждать, что все литовцы с восторгом отнеслись к происшедшему. Но все же тогда, в 1939 г., была атмосфера дружелюбия". А на советских солдат большое впечатление произвели заполненные товарами прилавки магазинов. Они говорили, что, вероятно, "народ здесь живет бедно, раз не может скупить все товары, которые есть в магазинах".

Спокойствие сохранялось до лета 1940 г. В июне советское руководство предъявило прибалтам ультиматум. Из-за враждебного отношения местного населения к советским солдатам и бездеятельности местных властей "предлагались" отставка правительств и дополнительный ввод советских войск. Прибалтийские страны приняли все условия ультиматумов. Для того чтобы утвердить состав новых правительств, из Москвы в Эстонию был послан Андрей Жданов, в Латвию - Андрей Вышинский, в Литву - Владимир Деканозов.

Примерно через месяц в трех странах состоялись выборы в парламенты. Голосовать на выборах можно было за единственный официальный список "трудового народа" - с одинаковыми программами во всех трех республиках. "Голосовать приходилось, так как каждому избирателю в паспорт ставился штамп. Отсутствие штампа удостоверяло, что владелец паспорта - это враг народа, уклонившийся от выборов и тем самым обнаруживший свою вражескую сущность", - писал о выборах 1940 г. в Прибалтике очевидец событий лауреат Нобелевской премии по литературе Чеслав Милош.

До окончания выборов ни в программах, ни устно ни слова не говорилось о возможном присоединении к Советскому Союзу. Некоторых коммунистов, которые по наивности намекали на это, строго одергивали. Кое-где прямо объясняли, что лозунг присоединения к СССР может привести к организованному бойкоту и срыву выборов. Но как только выборы состоялись, присоединение Литвы, Латвии и Эстонии к СССР оказалось вдруг единственно допустимым и не подлежащим обсуждению. Залы заседаний новоизбранных парламентов уже были с особой торжественностью украшены портретами Сталина и Ленина, советскими гербами. На первом же заседании эти парламенты единогласно приняли решение войти в состав Советского Союза.

Аресты и высылки начались в Прибалтике еще до проведения выборов. Но особенно широкий размах массовые депортации приобрели в июне 1941 г., перед самым началом войны. Высылали в первую очередь чиновников, офицеров, священников, учителей. Высылали семьями, при этом главы семей отправлялись в лагеря, а семьи - в ссылку. Лишь на вокзале они узнавали о предстоящем расставании. Кое-где высылки привели к вооруженному сопротивлению местных жителей. Историк Георгий Федоров, тогда красноармеец и очевидец событий, вспоминал: "Стерпеть репрессии верующая, католическая, не потерявшая человеческого достоинства, главным образом крестьянская Литва не могла и не хотела. Народ восстал, прежде всего крестьянство, а оно составляло около 80% населения Литвы. Не успевали энкавэдэшники ворваться в дом ксендза или окружить хутор, как начинали греметь выстрелы, из леса появлялись защитники в деревянных башмаках-клумпасах и соломенных шляпах, украшенных вечнозеленым цветком - рутой, которая стала их символом, и тут происходило нечто вроде шахматной рокировки: энкавэдэшники отступали, а мы выдвигались вперед и завязывали бой с партизанами".

На первых порах основным своим соперником Гитлер считал Британскую колониальную империю. При этом она являлась не только объектом захватнических устремлений Германии, но и интересовала Гитлера как фактор дипломатической игры. Желая усыпить бдительность советского правительства в период сосредоточения немецких войск на флангах СССР и говоря о том, что после поражения Англии "нужно без отлагательства заняться проблемой раздела британских владений между Германией, Италией, Японией и Россией", Гитлер настойчиво призывал прибывшего в Берлин в ноябре 1940 г. наркома иностранных дел Молотова, чтобы советское правительство присоединилось к "тройственному пакту" в разделе сфер влияния во всем мире и осуществило "продвижение к открытым морям" - Персидскому заливу и Индийскому океану. При этом фюрер просил передать Сталину огромную благодарность за поставки ценного сырья для военных заводов и четкое выполнение секретных договоренностей относительно Прибалтики и раздела Польши. Он не преминул напомнить, что германская сторона будет и впредь четко следовать двустороннему Договору о ненападении от 23 августа 1939 г. и Договору о границе и дружбе от 28 сентября того же года.

Гитлер явно лукавил. Ведь уже с весны 1940 г. доминирующее место в планах Германии заняла подготовка к нападению на СССР. Поражение Советского Союза и создание на его территории "Германской Индии", по замыслам главарей Третьего рейха, должны были отрицательно сказаться на положении Англии, поскольку это лишит ее всякой возможности оказывать сопротивление Германии, особенно в богатом нефтью Ближневосточном регионе, где к тому времени сформировалась мощная прослойка прогерманских сил. Гитлер умело сыграл на антианглийском и антиеврейском потенциале местных арабов, пообещав им национальную независимость и ликвидацию "сионистского проникновения" в Палестину.

Еще один важный штрих. Гитлер, придя к власти, придал поступательное развитие многим великодержавным идеям "обиженного Версалем населения" и возвел в ранг государственной политики "так близкие народу лозунги реванша" за поражение в Первой мировой войне. "Мир в свое время пострадал от сионистского заговора, этот заговор отнял у немцев жизненное пространство, необходимо восстановить историческую справедливость", - вот основной постулат пропагандистской машины Йозефа Геббельса.

И надо отдать должное - народ стал слепо верить в то, что соотношение между величиной территории и численностью населения лишь у немногих народов сложилось так же неблагоприятно, как у немцев, и эту историческую несправедливость рано или поздно надо устранить. "Это вечная проблема - создать необходимые соотношения между численностью немцев и территорией, обеспечить нужное пространство, - говорил Гитлер в одном из публичных выступлений в 1939 г. - Никакая умничающая скромность здесь не поможет. Решать надо только с помощью меча".

К сожалению, Сталин не смог разгадать истинных замыслов фюрера, он до последнего верил в "вечный мир" с Германией, считая ее верным союзником в борьбе с мировым империализмом. Хотя уже к лету 1941 г. многое указывало на то, что Германия развернула непосредственную подготовку к войне против Советского Союза. К границе подтягивались немецкие дивизии. О подготовке войны стало известно из донесений разведки. В этих тяжелых условиях советское руководство стремилось не дать ни малейшего повода для начала войны. Оно даже разрешило "археологам" из Германии разыскивать "могилы солдат, погибших в годы Первой мировой войны". Под этим предлогом немецкие офицеры открыто изучали местность, намечали пути будущего вторжения.

13 июня 1941 г. было опубликовано знаменитое официальное заявление ТАСС. В нем опровергались "слухи о близости войны между СССР и Германией". Такие слухи распространяют "поджигатели войны", которые хотят поссорить две страны, говорилось в заявлении. На самом деле Германия "также неукоснительно, как и Советский Союз, соблюдает пакт о ненападении". К слову, немецкая печать обошла это заявление полным молчанием. Министр пропаганды Геббельс записал в своем дневнике: "Сообщение ТАСС - проявление страха. Сталина охватила дрожь перед грядущими событиями".

Война началась в неблагоприятных для советских Вооруженных Сил условиях. Немецко-фашистская армия была полностью отмобилизована, оснащена современным оружием и боевой техникой и имела двухлетний опыт ведения войны. К началу войны основные силы первых эшелонов советских войск прикрытия находились в гарнизонах и летних лагерях, расположенных вдоль государственной границы и удаленных от нее на 10-40 км, вторые эшелоны - в 80-100 км от границы. Подготовка театра военных действий (в связи с отнесением наших границ на 200-300 км на запад) была начата в 1939-1940 гг. и к началу войны не была завершена.

Таким образом, немцы упредили советское командование. До завершения строительства оборонительных рубежей и сооружений вдоль границ, организации надежного тыла не хватало каких-то года-полтора. Фактически немецкие танковые армады в полной боевой готовности встретили лишь отдельные батальоны РККА в районе обороны первой линии. "А если бы стратегическая концепция обороны была выполнена полностью? И была ли она оборонительной?" - задаю вопрос одному из крупнейших отечественных специалистов по истории инженерных войск Виктору Миркискину. "Трудно говорить о самой концепции. Во всяком случае, командующие приграничными округами в предвоенный период не получили ни одной конкретной директивы о подготовке войск к оборонительным действиям. Ведь полностью оборудованный в инженерном отношении рубеж обороны - это серьезное препятствие для наступающих войск. "Хотел ли Сталин обороняться или стремительно контрнаступать?" - вот вопрос, который и предопределил весь дальнейший ход Великой Отечественной", - ответил ученый.

...30 апреля 1941 г. Гитлер перенес дату нападения на Советский Союз с 15 мая на 22 июня. К этому времени большая часть соединений вермахта, участвовавших в захвате Югославии и Греции, была переброшена в район действия плана "Барбаросса" по захвату СССР.

Развернутая группировка немцев намного превосходила противостоявшие ей силы Красной Армии. На 21 июня в наших западных округах насчитывалось 2,9 млн. человек. Против них гитлеровское командование выставило в одних сухопутных войсках (с учетом армий сателлитов Германии) около 4,2 млн. человек. Группировка наших войск была в оперативном отношении крайне невыгодна для отражения удара превосходящих сил врага. Из 170 дивизий, входивших в состав Ленинградского округа, Прибалтийского, Западного и Киевского особых округов, Одесского военного округа, в их первом эшелоне к утру 22 июня на фронте от Балтийского моря до Карпат имелось только 56 дивизий (32%). Остальные дивизии, входившие в состав этих округов, находились на марше или в районах сосредоточения на общей глубине от 300 до 400 км от границ. Противник же имел в это время перед фронтом наших округов в первом эшелоне 63% всех соединений армии вторжения.

От советского народа потребовались большие жертвы и колоссальные усилия, чтобы лишить врага этих преимуществ и обанкротить планы "блицкрига". Более 20 млн. человеческих жизней стоили Советскому Союзу промахи Кремля во внешней политике и неуемные амбиции Сталина.

Военно-промышленный комплекс №25 (191) 4 - 10 июля 2007 года