История составления и оглашения разоблачительного доклада Хрущева на ХХ съезде КПСС все еще малодостоверна. Но появляются на свет божий новые воспоминания, открываются архивные тайны. Опубликованы черновые протокольные записи заседаний Президиума ЦК КПСС. Они, а также рассекреченные материалы ХХ съезда, хранящиеся в Российском государственном архиве новейшей истории, заставляют историков изменить многие представления, базировавшиеся на воспоминаниях отдельных лиц.

     Первое, от чего приходится отказаться, - это от мифа, будто ожесточенные споры, читать или нет доклад о культе личности, длились чуть ли не в ходе всего съезда и протекали в комнате отдыха, где собирались члены Президиума ЦК в перерывах между его заседаниями. Авторство этого мифа принадлежит самому Хрущеву. Такого рода утверждения можно обнаружить и в мемуарах Микояна. Теперь нельзя сомневаться, что принципиально этот вопрос был решен еще до съезда.

     5 ноября 1955 года в Президиуме ЦК обсуждались мероприятия в связи с очередным днем рождения Сталина. Хрущев высказался за то, чтобы эту дату отметить только в печати и обойтись без собраний. Ему возразили Каганович и Ворошилов. Поддержали Булганин и Микоян. Последний добавил, что торжественные собрания в честь Сталина - отрыжка культа личности. В конце концов решили в день рождения Сталина 21 декабря "осветить его жизнь и деятельность опубликованием статей в печати и в передачах по радио", приурочив к этой дате "присуждение международных Сталинских премий".

     Именно тогда стал обозначаться перелом и в вопросе о сталинских репрессиях. Тема была поднята еще Берией сразу после смерти генералиссимуса, но ее рассмотрение не было поддержано коллективным руководством. Однако начавшаяся тогда же реабилитация жертв репрессий (сперва выборочная, а затем и более обширная), которая сопровождалась возвращением выживших из лагерей, не могла не сказаться на состоянии умов в партии и обществе.

     Вопросы, связанные с массовой реабилитацией, Хрущев поднял на заседании Президиума ЦК КПСС 31 декабря 1955 года. Судя по протокольной записи, никаких прений не было. Просмотреть все материалы о массовых репрессиях в 1937 - 1940 годах поручили комиссии в составе секретарей ЦК П.Н. Поспелова (председатель) и А.Б. Аристова, а также председателя Комиссии партийного контроля при ЦК Н.М. Шверника. По долгу службы вошли в нее генеральный прокурор Р.А. Руденко с председателем КГБ И.А. Серовым. Комиссия принялась за дело энергично. В Президиум ЦК пошла информация о собранных фактах. И все чаще возникал вопрос: что с ними делать? Принятое в конце концов решение доложить об этом съезду далось Хрущеву нелегко.

     21 января он выступил в Большом Кремлевском дворце перед юношами и девушками, отличившимися на целине. 23 января открылась сессия Верховного Совета РСФСР. Оба мероприятия были рутинными. И, как часто в таких случаях бывало, первые лица страны предпочитали коротать время (не только в перерывах между заседаниями, но и во время них) в комнате отдыха, за чашкой чая, обсуждая более насущные вопросы.

     Вот там-то, судя по всему, и разгорелись споры, вызванные предложением Хрущева использовать материалы комиссии Поспелова в отчетном докладе ЦК съезду, - споры, которые сам Хрущев позже, в своих воспоминаниях неверно относит к более позднему времени, когда уже шел съезд.

     1 февраля на заседание Президиума ЦК из тюрьмы доставили бывшего заместителя начальника следственной части по особым делам НКВД и МГБ СССР Б.В. Родоса. После его допроса ни у кого уже не могло оставаться сомнений, если таковые и были, что репрессии и пытки - не результат злой воли "плохих" чекистов, а заранее спланированное самим Сталиным и им же руководимое истребление не угодных ему людей.

     - Виноваты повыше, - подавал то и дело реплики Хрущев. - Полууголовные элементы привлекались к ведению таких дел. Виноват Сталин.

     - Товарищ Хрущев, хватит ли у нас мужества сказать правду? - спросил Аристов.

     - Лимиты на арест утверждались, - напомнил Поспелов.

     - Но Сталина как великого руководителя надо признать, - поспешил оговориться Молотов.

     Не преминул съязвить по этому поводу Микоян:

     - А ты, товарищ Молотов, поддерживал!

     - Нельзя в такой обстановке решать вопрос, - возмутился Каганович. - Нельзя так ставить!.. Многое пересмотреть можно, но 30 лет Сталин стоял во главе.

     "Чтобы не быть дураками", Булганин призвал сказать партии всю правду о Сталине.

     Что партия должна знать правду, согласен был вроде бы и Ворошилов:

     - Доля Сталина была? Была. Мерзости много. Правильно говорите, товарищ Хрущев. Не можем пройти. Но надо продумать, чтобы с водой не выплеснуть ребенка.

     Подводя итоги прениям, Хрущев сказал:

     - Сталин: партию уничтожил. Не марксист он. Все святое стер, что есть в человеке. Все своим капризам подчинял.

     И все же с мнением не говорить на съезде о терроре согласился, хотя и с немаловажной оговоркой:

     - Надо наметить линию - отвести Сталину свое место, почистить плакаты, литературу. Взять Маркса - Ленина. Усилить обстрел культа личности.

     Однако в последующие дни вопрос о том, чтобы зачитать на съезде отдельный доклад о культе личности Сталина, был решен положительно. Но, может быть, лучше это сделать не сейчас, а на следующем съезде? Хорошенько подготовиться, изучить дополнительные материалы, все взвесить. Но Хрущев, вырвав у своих оппонентов принципиальное согласие, решил дожать их до конца:

     - На XXI съезде уже будет поздно, если мы вообще сумеем дожить до того времени и с нас не потребуют ответа раньше.

     Договоренность была официально оформлена на заседании Президиума ЦК 9 февраля 1956 года, на котором было заслушано очередное сообщение комиссии Поспелова. В нем говорилось, что "1935 - 1940 годы в нашей стране являются годами массовых репрессий советских граждан" и что в эти годы "было арестовано по обвинению в антисоветской деятельности 1 920 635 человек, из них расстреляно 688 503 человека". Хрущев еще раз высказал твердую убежденность в необходимости рассказать все делегатам съезда. И не только о репрессиях, но гораздо шире - о роли Сталина в их развязывании:

     - Несостоятельность Сталина раскрывается как вождя. Что за вождь, если всех уничтожает? Надо проявить мужество, сказать правду:

     Более основательно подготовить доклад призывал Ворошилов:

     - Сталин осатанел в борьбе с врагами. Появились у него и звериные замашки. И тем не менее у него много было человеческого.

     Сабуров обратил внимание на роль Сталина в войне (вернее, в ее катастрофическом начале) и в обострении международного положения:

     - Мы потеряли многое из-за глупой политики, испортили отношения со всеми народами.

     Завершая дискуссию, Хрущев констатировал:

     - Нет расхождений, что съезду надо сказать.

     Возник вопрос: кто же сделает такой доклад? Хрущев назвал Поспелова: он председательствовал в комиссии, составил записку, которая и стала предметом обсуждения. Ему стали возражать: по такому важному вопросу должен выступить первый секретарь. Не будет ли выступление Поспелова воспринято как свидетельство разногласий в руководстве? Опасаясь любой утечки информации, члены Президиума ЦК порою оказывались в настолько уязвимом положении, что принуждены были давать согласие на шаги, против которых решительно и категорически возражали.

     Вполне возможно, что сказывался и дефицит времени: в Москве уже собирались делегаты съезда, а на последний свой пленум съезжались члены и кандидаты в члены ЦК КПСС. На заседании Президиума ЦК 13 февраля докладчиком по вопросу о культе личности решено было сделать самого Хрущева, который выступит на закрытом заседании съезда. После чего все направились в зал, где собрались участники пленума. Его открыл и председательствовал на нем Хрущев. Он же один и говорил. Правда, весьма коротко:

     - Нам нужно договориться насчет доклада. Президиум рассмотрел этот доклад и одобрил. Как члены пленума? Доклад идет не от Президиума, а от пленума Центрального Комитета. Как, будет ли пленум заслушивать доклад?

     Намек был понят:

     - Одобрить! Завтра услышим!

     Хрущев словно ждал этой реплики:

     - Тогда будем считать, что доклад принимается пленумом Центрального Комитета и поручается его сделать на съезде.

     - Есть еще один вопрос, - продолжил Хрущев, - о котором здесь нужно сказать. Президиум Центрального Комитета после неоднократного обмена мнениями и изучения обстановки и материалов после смерти товарища Сталина чувствует и считает необходимым поставить на ХХ съезде партии, на закрытом заседании доклад от ЦК о культе личности. На Президиуме мы условились, что доклад поручается сделать мне, первому секретарю ЦК. Не будет возражений?

     Возражений не последовало.