Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / История России / Монархия и монархи / ДИНАСТИЯ РОМАНОВЫХ (1613-1917) / Династия Романовых и Япония. Из истории российско-японских контактов. Петр Подалко

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
Династия Романовых и Япония
Из истории российско-японских контактов
 
Десять поколений Романовых правили Россией. При них она стала империей, далеко выйдя за пределы старой московской Руси, в особенности в Азии, обретя те границы, которые обрамляют ее и поныне; ими были определены основные направления внешней политики Российского государства, которым и теперь во многом следуют их преемники, уточняя и дополняя их сообразно потребностям времени. Именно в годы правления царей и цариц этой династии были установлены регулярные дипломатические и торговые отношения России с Соединенными Штатами Америки, Китаем и Японией — ведущими мировыми державами современной эпохи. Сейчас лишь немногие станут оспаривать тезис о том, что в Азии, в частности на Дальнем Востоке, фигура правящего монарха традиционно играла в политике весьма важную роль, особенно в выборе и определении направлений внешнеполитического курса. Представители семи из десяти поколений Романовых в разные времена на протяжении двух столетий имели встречи с японцами в Петербурге и Москве, а пятеро членов императорской фамилии (в том числе один будущий царь) лично посетили Японию после прекращения ею политики самоизоляции в середине прошлого века. В данной статье делается попытка проследить, как развивались российско-японские отношения на своем раннем этапе, на примере личных встреч и контактов российских монархов и членов их семей с представителями Страны восходящего солнца. Выбор Романовской эпохи не случаен: во времена Рюриковичей в России о Японии не было известно, впрочем, и японцы не имели четкого представления о странах, лежащих северо-западнее Китая.
 
 Первые встречи
 
Первым японцем, чье пребывание в России было документально зафиксировано, до недавнего времени принято было считать знаменитого Дэнбэя, волею морских течений попавшего в 1695 году на Камчатку и впоследствии доставленного «с оказией» в Москву и Петербург, где он был представлен Петру I. Правда, согласно новым исследованиям японских ученых, недавно опубликованным также и в России, Дэнбэю предшествовал как минимум еще один японец христианского вероисповедания, посетивший Россию веком раньше, во времена правления Бориса Годунова, путешествовавший из Манилы, где он и был окрещен, в католический Рим, выбрав для этого самый, казалось бы, «географически прямой» маршрут — через Индию, Персию и Россию. Однако Россия начала XVII века, времен Смуты и сменявших друг друга Лжедмитриев, была местом, крайне неблагоприятным для чужеземного путника, к тому же католика. Молодой японец был схвачен и сослан, сначала на Соловки, а позднее — в Поволжье, где и был казнен в Нижнем Новгороде в 1611 году. Но скудость источников, рассказывающих о нем, да и сам факт того, что в России путешественник назвался индусом, а не японцем и так до конца не раскрыл свое инкогнито, не позволяет включать его историю в рассмотрение процесса возникновения и развития российско-японских контактов.

Итак, встреча Петра и Дэнбэя в селе Преображенском зимой 1702 года во многом определила дальнейшее направление попыток российских правителей завязать контакты с восточной соседкой, положила начало личным контактам представителей Дома Романовых с Японией, с народом, ее населяющим.

В дальнейшем сам Петр не раз возвращался к мыслям о Японии, об установлении с ней регулярных торговых и политических отношений. Насколько известно, он еще как минимум один раз встречался с другими японцами, которые попадали в Россию тем же путем, что и Дэнбэй.

После смерти Петра схватки придворных группировок за власть и сопутствующие им взлеты и падения различных фаворитов в период коротких правлений Екатерины I (1725–1727) и Петра II (1727–1730) на какое-то время приглушили интерес российского правительства к далекой и по-прежнему закрытой стране. Нет в эти годы и упоминаний о появлении новых японцев в России, хотя такие случаи, очевидно, были. Следующее появление японских рыбаков при российском дворе произошло во времена Анны Иоанновны — в 1734 году. Императрица Анна, любившая развлечения в кругу придворных шутов и шутих, среди которых было немало инородцев, и специально устраивавшая маскарады с участием представителей разных племен и народов Российской империи, одетых в свои национальные костюмы, была обрадована появлением новых, еще невиданных ею людей. Это были широко известные ныне Содза и Гонза, отправленные после данной им высочайшей аудиенции в Петербургскую академию наук, где вскоре с их участием была создана школа японского языка (1736 г.). Интерес, вызванный японцами в Петербурге, был так велик, что после их смерти (в 1736 г. и 1739 г.) с них были сделаны восковые слепки-бюсты, хранившиеся в Кунсткамере и дошедшие до наших дней.

Источников, где были бы отмечены встречи японцев с императрицей Елизаветой Петровной (1741–1761) и Петром III (1761–1762), пока не обнаружено. Возможно, этих встреч просто не было (хотя есть сведения, что в 1745 году в петербургскую школу японского языка были доставлены несколько японских рыбаков), как не было и особых интересов у российского правительства на Дальнем Востоке в те годы: крымские походы фельдмаршалов П. Ласси и Б. Миниха, Семилетняя война, участие в европейских союзах надолго отодвинули вмешательство государства в освоение дальневосточных земель. Фактически правительство на какое-то время полностью переложило эту задачу на плечи местных сибирских предпринимателей, по инициативе которых во второй половине XVIII века (в 1785 г.) была создана знаменитая впоследствии Российско-американская торговая компания, ставшая в итоге основным «полпредом» России в районах Тихоокеанского побережья на ближайшие сто лет. Перевод школы японского языка из Петербурга в Иркутск в 1754 году (где она и находилась до своего закрытия в 1816 году) также отдалил потенциальную возможность встреч императрицы Елизаветы с тамошними японскими учителями, чьи ряды по установившейся традиции периодически пополнялись из числа терпевших бедствие на море японских купцов и простых рыбаков.

Повторная попытка пройти на японский рынок с участием государства вновь была предпринята лишь при Екатерине II (1762–1796). В 1785 г. по приказу императрицы была отправлена экспедиция под началом И. Биллинга и Г. Сарычева для обследования Северо-Восточной Азии и установления торговых связей с Японией, но до Японии участники экспедиции не дошли. На 1786 год планировалась организация первой русской кругосветной экспедиции, также с целью установления связей с Японией и Китаем, но из-за войн с Турцией и Швецией эти планы также не были осуществлены. Тогда Екатерина II воспользовалась удобным поводом в виде отправки на родину очередной группы японцев, занесенных на Камчатку течением в результате шторма летом 1783 года. Было организовано знаменитое посольство Адама Лаксмана, который таким образом оказался де-факто первым официальным представителем России, ступившим на японскую землю. Это произошло в октябре 1793 года.

Надо отметить, что в Японии Екатерине II, как сказали бы теперь, «повезло с прессой». Благодаря одному из привезенных японцев, купцу Дайкокуя Кодаю, чьи рассказы о десятилетнем пребывании в России, записанные при дворе японского сёгуна Иэнари Токугава, легли впоследствии в основу двух книг и уже в наши дни художественного фильма («Сны о России», киностудия «Тохо», 1991 г., в главной роли — Кэн Огата, в роли Екатерины — Марина Влади), образ Екатерины, с которой Кодаю неоднократно беседовал на аудиенциях в Петербурге и Царском Селе, приобрел привлекательные черты, что было отражено и на ее портретах, выполненных позднее в Японии (кстати, и само судно, на котором Лаксман привез в Японию упомянутого Кодаю и его двоих товарищей, тоже называлось «Святая Екатерина»). Наряду с Петром Великим Екатерина II была первой русской царицей (и вообще первой женщиной из России), чье изображение — правда, стилизованное в японском вкусе — было включено позднее в японские книги (например, «Банкоку Банаси» — «Страны мира», 1861 г.).

Короткое царствование Павла I (1796–1801), больше половины которого Россия снова вела интриги и войну в Европе, не отмечено сколь-нибудь заметным интересом официальных лиц к Японии. Это, в частности, выразилось в том, что была упущена реальная возможность развить тот небольшой успех, который был достигнут посольством Лаксмана (имеется в виду данное японскими властями разрешение на заход одного русского судна в Нагасаки для возобновления переговоров, чем российская сторона не спешила воспользоваться в течение двенадцати лет). Более того, Павел даже собирался одно время запретить деятельность Российско-американской компании, узнав о произволе, который постоянно сопутствовал действиям ее служащих. Правда, позднее он изменил свое решение и, вняв убеждениям вставшего к тому времени во главе компании Н. Резанова, даже подписал указ о предоставлении Российско-американской торговой компании всевозможных привилегий, вплоть до права делать новые открытия земель и вести дела по установлению торговых сношений с Японией (императорская грамота от 1799 года).

Сын Павла, Александр I (1801–1825), сам являвшийся акционером данной компании, уже на втором году своего царствования удовлетворил ходатайство Н. Резанова об отправке грузов в тихоокеанские колонии морским путем, что на деле означало разрешение снарядить первую русскую кругосветную экспедицию, более известную как экспедиция Крузенштерна — Лисянского, по фамилиям командиров отправленных кораблей), которой были приданы полномочия посольства. Во время подготовки экспедиции в Петербург была доставлена группа японцев из Иркутска, живших там уже 8 лет и бывших, как нетрудно догадаться, жертвами очередного тихоокеанского шторма. В 1803 году они были приняты императором Александром I, который предоставил всем японцам право сделать выбор: готовы ли они остаться в России или желают вернуться на родину. Из 13 человек 4 захотели вернуться, после чего каждый из четверых получил от императора часы и по 20 золотых монет (впоследствии все они в составе посольства Н. Резанова были доставлены в Нагасаки). Всех 13 японцев приняли в Петербурге как настоящих иностранных гостей: их водили в музеи, оранжерею, астрономическую обсерваторию, показывали им различные достопримечательности. Пожалуй, их даже можно было бы назвать «первыми японскими туристами», которые побывали в Петербурге, учитывая при этом, однако, что большинство в итоге предпочли все-таки остаться в России и после окончания экскурсий и встреч с чиновниками отбыли в Иркутск.

Итоги посольства Н. Резанова в Японию в целом скорее неудачные, так как достигнуть главного — заключить договор о торговле — ему не удалось, были восприняты в России сравнительно спокойно. Это и неудивительно. Корабли экспедиции «Нева» и «Надежда» покинули Кронштадт 7 августа 1803 г., а вернулись назад спустя три года, соответственно 5 и 13 августа (все даты по старому стилю) 1806 г. За это время в российской внешней политике произошли значительные перемены, в Европе русская армия и войска ее союзников были разбиты Наполеоном под Аустерлицем (1805). Все внимание царя было приковано к европейскому театру военных действий, и неудача посольства в Японию не вызвала у Александра I заметных сожалений. Судя по имеющимся данным, больше он официальных посольств в Японию не отправлял и с японцами лично не встречался.

При Николае I (1825–1855) правительство вновь предприняло ряд попыток активизировать свою политику на востоке. Контр-адмирал Евфимий Путятин, который в то время являлся членом комитета, исследовавшего меры для поддержания русской Кяхтинской торговли, при случае подал императору записку, в которой он, коснувшись вопросов торговли с Китаем и задач на Тихом океане, высказал идею, что «с плаванием судов в Охотском море не было бы несовместным соединить и новую попытку открытия сношений с Японией». В 1843 году Николай I отдал приказ о снаряжении большой экспедиции, дабы «следовать в Китай и Японию с целью установления торговых отношений с этими государствами». Однако в результате противодействия этому плану со стороны министра иностранных дел графа Нессельроде и министра финансов графа Канкрина, имевших большой авторитет у императора, экспедиция была сначала отложена, а потом и вовсе отменена.

Новый интерес у правительства к активизации дальневосточной политики появился спустя почти десять лет — после географических открытий Г. Невельского и в связи с назначением в 1847 году генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Муравьева (Амурского). Так, в 1853 году Н. Муравьев обнародовал высочайшее повеление Николая I о занятии острова Сахалин, согласно которому 12 июля того же года в заливе Анива был устроен первый пост (Муравьевский). 
 
Установление дипломатиЧеских отношений
 
Проект отправки экспедиции в Японию был вновь поставлен на повестку дня в 1852 году приказом императора Николая о посылке русской эскадры под началом все того же Е. Путятина. Эскадра покинула Кронштадт 7 октября 1852 года и спустя десять месяцев, 9 августа 1853 года, подошла к гавани Нагасаки. Здесь нет необходимости еще раз пересказывать всю историю переговоров адмирала Путятина с представителями японской стороны, длившихся в общей сложности почти полтора года с перерывами, во время которых русская эскадра дважды покидала пределы Японии. Все это подробно описано очевидцем и непосредственным участником первого этапа переговоров, секретарем адмирала И. Гончаровым (1812–1891), ставшим позднее известным писателем, в его серии путевых очерков «Фрегат «Паллада». В результате 26 января (7 февраля по новому стилю) был подписан первый русско-японский договор (Симодский трактат), ратификация которого состоялась спустя еще полтора года, 25 ноября 1856 г. Со времени отплытия экспедиции Путятина из Кронштадта в мире, в частности в России, произошло много разных перемен. Началась и бесславно закончилась Крымская война. Император Николай I, сломленный серией военных и политических поражений в Европе, умер спустя две недели после подписания договора в Симоде, не успев порадоваться доброй вести об успехе своего посольства в Японии. Таким образом, подписание японо-российского договора стало фактически первым международным успехом начавшегося нового царствования. Император Александр II не забыл этой невольной услуги, оказанной ему посольством в Японию. Все офицеры, бывшие в плавании, получили двойное жалованье и повышение в чинах.

Позднее адмирал Е. Путятин еще несколько раз бывал в Японии (трижды в 1857–1858 гг.) и заключил ряд новых договоров с японским правительством. Дополнительный трактат 1857 года был заключен в Нагасаки, а Эдоский трактат 1858 года заменил собой предыдущие договоры.

Вскоре после заключения первых международных договоров в Японии начало шириться движение определенных слоев населения за изгнание иностранцев со «священной земли Ямато». Это был так называемый «период нападений на иностранцев», продолжавшийся до середины 1860-х гг., первыми жертвами которого стали русские моряки. 5 августа 1859 года в Эдо (с 1868 г. переименован в Токио) прибыл генерал-губернатор Восточной Сибири граф Н. Муравьев с эскадрой из нескольких военных судов для ведения переговоров по поручению императора Александра II относительно границы в районе острова Сахалин. Во время переговоров (окончившихся в целом неудачно, так как в итоге не была достигнута поставленная цель — признание российского суверенитета над всей территорией Сахалина) произошел трагический инцидент в Иокогаме, когда на мичмана Р. Мофета и двух матросов, посланных на берег за провизией, напала группа вооруженных японцев. Одному матросу удалось спастись, а остальные были изрублены мечами на месте. Это были первые человеческие жертвы с момента установления официальных дипломатических отношений между Японией и Россией. Граф Муравьев потребовал отставки губернатора Иокогамы, официальных извинений с японской стороны и розыска и наказания убийц. Поручив продолжение этого дела капитану крейсера «Аскольд» И. Унковскому и так и не добившись от японцев признания Сахалина российской территорией, Муравьев покинул пределы Японии. Извинения были вскоре получены, губернатор уволен, но разыскать убийц так и не удалось. Этот инцидент, как и неудачное в целом посольство Муравьева, наложил определенную тень на первые японо-российские контакты в новую эпоху, наставшую после официального открытия страны. Можно также сказать, что визит в Японию Н. Муравьева прозвучал своеобразным реквиемом политике Николая I, когда переговоры начинались с демонстрации блеска гвардейских штыков и проходили под диктовку русского царя. Авторитет могущества России, добытый в сражениях с Наполеоном и упроченный победами над Персией и Турцией в конце 1820-х гг., после поражения в Крымской войне пошатнулся настолько, что его приходилось фактически завоевывать снова. Также нуждался в немедленной корректировке и внешнеполитический курс. Не случайно такие понятия, как «восточный вопрос», «восточная политика», воспринимавшиеся в эпоху Николая I применительно лишь к Османской империи и Палестине, при новом императоре стали распространяться и на дальневосточные районы России. Именно в эпоху Александра II пушки все чаще и чаще начинают уступать профессиональным дипломатам первое место в поиске средств разрешения международных вопросов.

Александр II (1855–1881), сам в Японии никогда не бывавший, часто встречался в Петербурге с представителями различных японских делегаций, посещавших Россию как в канун Реставрации Мэйдзи (1868), так и позднее. Так, в июле 1862 года он принял японскую дипломатическую миссию, посланную с визитами в ведущие страны Европы по вопросу о возможности отсрочки открытия для внешней торговли новых портов (тогда планировалось открыть Осаку, Хиого, Ниигату, Эдо), исходно назначенного на 1863 год. Трижды, в 1862, 1865 и 1867-м, в Петербурге велись переговоры по поводу владения островом Сахалин, который в апреле 1856 года был изъят правительством России из формального ведения Российско-американской торговой компании и передан под контроль государства.

Определенный интерес в наши дни представляет история возникновения русского поселения в деревне Инаса вблизи города Нагасаки, которая в течение некоторого времени даже именовалась в англоязычных справочниках прошлого века «Russian village» (Русская деревня) или «Russian settlement» (Русское поселение). В конце пятидесятых годов прошлого века, уже после Крымской войны, экипаж русского корабля «Аскольд» (капитан И. Унковский), пострадавшего от тайфуна, нашел приют у служителей храма Госиндзи в деревне Инаса, где и находился в течение восьми месяцев (ноябрь 1858 г. — июнь 1859 г.). Столь длительное пребывание судна в Японии послужило причиной того, что И. Унковский фактически оказался неофициальным представителем России, вынужденным решать на месте многие вопросы, относящиеся порой и к дипломатической сфере, так как единственное на тот момент российское консульство в г. Хакодатэ находилось далеко на севере страны.

По Эдоскому договору 1858 года Россия арендовала в Инасе участок земли. Позднее, в связи с расширением российского военного присутствия на Тихом океане флоту, базирующемуся во Владивостоке, потребовалась зимняя база с незамерзающей гаванью. Ею и стал порт Нагасаки, «открытый статус» которого с июля 1859 года обеспечивал возможность беспрепятственного посещения его иностранными судами. Здесь вскоре возникли гостиницы для русских моряков, появились заведения русской кухни, вплоть до кабака (под вывеской «Ресторан Кронштадт»), а неподалеку со временем выросло целое кладбище могил россиян, нашедших в Японии свой последний приют.

В 1865 году в Россию была впервые отправлена на учебу группа молодых японцев, а год спустя в Петербурге начались переговоры, которые с российской стороны вел начальник Азиатского департамента Министерства иностранных дел России П. Стремоухов. Темой переговоров стало японское предложение о демаркации острова Сахалин по 48-й параллели. Предложение японцев было в конечном счете отклонено, но делегация Японии удостоилась аудиенции у царя Александра II. Интересно, что переводчиком с японской стороны при этом выступал Уратаро Сига, в молодости учившийся русскому языку у моряков с «Аскольда» во время стоянки их в Нагасаки и впоследствии занимавший ряд видных постов в губернаторстве Хоккайдо и дипломатическом ведомстве Японии (одно время он был даже сотрудником посольства в Петербурге).

Надо отметить, что в целом авторитет России и лично царя Александра II в Японии в середине прошлого века был весьма высок. Это проявилось, в частности, в истории с перуанским судном «Maria Luz», задержанным в порту Иокогамы в 1872 г. Тогда возникло судебное дело об обвинении судовладельца в работорговле, причем в качестве объекта сделки выступали китайские рабочие (около 230 человек), обманом и силой завлеченные на борт судна в Макао. Побег двух китайцев на берег под покровом ночи предал обстоятельства дела огласке. Дипломатические представители Англии и США выступили на стороне японских властей, потребовавших от перуанской команды вернуть китайцев в Макао. Португалия и ряд других стран пытались оказать нажим на японскую сторону, дабы судно могло беспрепятственно продолжать свой путь в Перу. Ситуация обострилась ввиду того, что, поскольку между Перу и Японией в то время не было заключено специального договора, граждане Перу не могли претендовать на экстерриториальность и, таким образом, формально подлежали японской юрисдикции. После длительных судебных разбирательств и политических демаршей в Японию из Перу прибыла специальная миссия, которая согласилась на передачу вопроса на рассмотрение независимого арбитра. В роли третейского судьи обе стороны пожелали видеть русского императора. Этот акт согласия был чрезвычайно символичен в ту пору, показывая не только возросший при Александре II престиж России в целом, но и личный авторитет «царя-освободителя», как часто именовали Александра с момента отмены им крепостного права в России в 1861 году. Решение русского императора, вынесенное им спустя несколько месяцев, полностью оправдало действия японских властей и получило широкое одобрение со стороны прогрессивных деятелей многих зарубежных стран.
 
Первые Романовы в Японии

При Александре II было положено начало личного знакомства членов российской императорской фамилии со Страной восходящего солнца. Самым первым представителем европейского правящего дома, посетившим Японию в 1869 г., был сын королевы Виктории — герцог Альфред Эдинбургский (1844–1900). Герцога принял юный император Мэйдзи (ему было тогда всего 15 лет). По возвращении в Англию герцог Альфред женился на дочери Александра II — Марии, тем самым породнясь с Домом Романовых.

Но первым представителем непосредственно семьи Романовых, посетившим Японию, был великий князь Алексей Александрович (1850–1908), в ту пору — лейтенант российского флота, совершавший в 1871–1872 годах кругосветное путешествие на корабле «Светлана». Во время плавания великого князя «Светланой» командовал адмирал К. Посьет (1819–1899), в молодости участвовавший в посольской экспедиции Е. Путятина.
Формально Александр II отправил своего сына (бывшего на тот момент четвертым по порядку линии наследования российского престола) в Америку с визитом дружбы. Алексею Александровичу был устроен президентом Улиссом Грантом грандиозный прием в США. Правительство и народ этой страны стремились тем самым подчеркнуть теплые чувства, которые они испытывали в то время к России в знак признательности за политическую поддержку, оказанную ею десятью годами ранее — во время Гражданской войны Севера и Юга, когда еще не президент, а генерал Грант командовал войсками северян. По окончании этого визита путь «Светланы» назад, в Россию, лежал через Японию и Китай.

Пребывание в Японии не было столь помпезным и длительным, и сама Япония не произвела большого впечатления на высокого гостя. Это, впрочем, легко объяснимо: всего три года минуло с тех пор, как Реставрация Мэйдзи положила начало модернизации страны, и Японии 1871 года было трудно соревноваться в великолепии с Америкой или странами Европы. Тем не менее великий князь был представлен молодому императору Муцухито (Мэйдзи), а также высшим членам японского правительства. Следует отметить, что это был первый случай встречи японского императора с русским подданным, ибо все посольства из России, прибывавшие до той поры в Японию, имели дело исключительно с администрацией сёгуната и не допускались в Киото, где вплоть до января 1868 года проживали японские императоры.

Алексею Александровичу еще не раз доведется встречаться с японскими представителями в России, принимать их в Петербурге, вспоминая молодость. Но будет в конце его бурной жизни и последняя, трагическая (хотя и заочная) встреча со Страной восходящего солнца: спустя 33 года после путешествия на «Светлане», уже будучи в чине генерал-адмирала, главного начальника флота и морского ведомства России, он получит телеграмму, извещающую о том, что ее флот практически перестал существовать, потопленный в Цусимском проливе кораблями той страны, где он был некогда вполне дружелюбно встречен. Великий князь после этого подал в отставку и вскоре скончался.

Ответный визит представителя японского двора был нанесен только через десять лет. В 1882 году в Петербург с официальным визитом прибыл японский принц Арисугава-но-мия Тарухито, которого принял молодой император Александр III (1881–1894) — сын убитого бомбой террориста годом ранее Александра II. В ходе визита, узнав от японского преподавателя Кэнсукэ Андо о том, что в Петербургском университете студенты вот уже более десяти лет изучают на факультативной основе японский язык, принц пообещал оказать этому начинанию поддержку и вскоре по возвращении в Японию выслал в дар университету более 3 тысяч различных учебных пособий и литературных произведений, которые были получены через японское посольство в сентябре 1883 года. В благодарность за этот щедрый дар университет присудил принцу Арисугава звание почетного члена своего ученого совета, создав, таким образом, прецедент для будущих научных контактов.
Следующим Романовым, ступившим на японскую землю, оказался двоюродный брат Алексея Александровича — великий князь Александр Михайлович (1866–1933). Он прожил в Нагасаки, в местечке Инаса, в общей сложности около двух лет в период службы мичманом на крейсере «Рында» в 1887–1888 гг. Великий князь оставил письменные воспоминания о своем пребывании в Японии, опубликованные им в книге мемуаров, вышедшей уже во время его эмиграции в Париже в 1932 году. Александр Михайлович, один из самых разносторонне одаренных представителей династии, был к тому же единственным среди членов царствующих домов Европы, кто за время проживания в Японии попытался изучить язык страны пребывания, считая, как он пишет об этом сам, «весьма полезным, чтобы хоть один из членов Императорской фамилии говорил бы на языке Страны Восходящего Солнца». В роли учительницы в данном случае выступила японка, с которой великий князь вступил во временный «брак», что было весьма распространенным явлением в те времена. Очевидно, учение шло успешно, так как по прошествии трех месяцев великий князь уже был в состоянии поддерживать разговор на бытовые темы. Неожиданно представился случай проверить приобретенные знания: Александр Михайлович получил приказ от царя Александра III: в качестве члена российской императорской фамилии нанести официальный визит японскому императору. Как рассказывает об этом он в своих воспоминаниях, в ходе первой короткой аудиенции у императора Мэйдзи, во время которой проходил обмен обычными любезностями и заверениями в нерушимости японо-российской дружбы, разговор шел через переводчика. Затем последовала неделя приемов и парадов в Токио и Иокогаме, после чего прошла заключительная встреча у императора, по окончании которой великий князь Александр сделал во время обеда попытку обратиться к императрице на ее родном языке, чем вызвал веселое оживление за столом. Существующие в японском языке диалектные различия настолько характерны, что собеседница великого князя тотчас поняла, откуда проистекают его познания в языке, тем более что сказанные им фразы, будучи обильно пересыпаны нагасакским портовым жаргоном, весьма существенно отличались от традиционной витиеватости придворной речи. Однако, как заметил потом японский премьер-министр, граф Хиробуми Ито, провожавший гостя к его карете, содержание сказанных им слов было всеми хорошо понято, и при этом премьер даже отметил, что наставница великого князя по японскому языку заслуживает «Высочайшей благодарности от имени императора за блестящий метод преподавания инасского наречия». Великий князь еще некоторое время жил в Нагасаки, периодически выходя в плавание со своим крейсером и через каждые три месяца вновь возвращаясь на основную базу. Он также принял участие в организации в Инасе военно-морского лазарета и часовни для русских моряков.

Пребывание в Японии произвело большое впечатление на Александра Михайловича. Убедившись на личном опыте, что «Япония — это нация великолепных солдат», он стал впоследствии одним из наиболее решительных сторонников идеи усиления русского флота на Дальнем Востоке. Позднее, в 1897 году, Александр Михайлович изобрел военно-морскую игру, принятую тогда же в Морском училище. Будучи контр-адмиралом и начальником Главного управления портов и торгового мореплавания на правах министра (с 1902 г.), он принял участие в стратегической игре Морской академии в 1902–1903 гг. на тему «Война России с Японией». При этом сам князь, игравший за японскую сторону, не только сумел нанести теоретическое поражение русскому флоту, но и «осуществил» успешную высадку на берег у Порт-Артура. Остается лишь сожалеть, что этот богатый опыт члена императорской фамилии не был востребован русским военным ведомством во время начавшихся два года спустя боевых действий. Однако есть основания думать, что японское командование внимательно изучило все предложения и идеи великого князя. С начала русско-японской войны Александр Михайлович просил у Николая II разрешения отправиться в Порт-Артур, но царь не разрешил ему эту поездку. Участие его в войне, таким образом, ограничилось лишь посылкой ряда судов для ведения крейсерских операций против японцев в Красном море, которые, впрочем, скоро были отозваны назад из-за протестов со стороны европейских держав. Так или иначе, но больше великий князь Александр в Японии не бывал и непосредственно с японскими представителями не общался, хотя и сохранил много воспоминаний о своих «бывших друзьях в Токио», о чем свидетельствуют его мемуары.

Долгое пребывание в Нагасаки великого князя и наличие у него там «японской жены» породило впоследствии много слухов о том, что после возвращения его в Европу в Японии остались дети от этого «брака». Так, Д. Абрикосов, служивший в посольстве России в Токио в 1913 году, отмечал в своих мемуарах, как в бытность его по делам службы в Нагасаки ему однажды показали очень красивого молодого японца, о котором все говорили, что его отцом был русский великий князь. Японская мать этого юноши в качестве доказательства родства обычно предъявляла золотые часы, украшенные двуглавым императорским орлом.
Инцидент в Оцу
 
Самым заметным и нашумевшим, безусловно, стало трехнедельное пребывание в Японии наследника-цесаревича Николая Александровича, будущего царя Николая II, совершавшего в 1891 году кругосветное путешествие с эскадрой вице-адмирала Назимова, держа свой брейд-вымпел на крейсере «Память Азова». Физическое недомогание императора-отца Александра III, приведшее к его кончине спустя четыре года, вынудило российский двор ускорить процесс подготовки наследника престола. В соответствии с традицией того времени длительное путешествие на корабле с посещением в пути ведущих держав мира должно было ликвидировать пробелы домашнего образования и познакомить будущего монарха с государственным устройством иных стран. Николая сопровождал в поездке его двоюродный брат — принц Георг Греческий.

15 апреля 1891 года флагман «Память Азова» вошел в бухту Нагасаки. Наследник российского престола пробыл там девять дней «инкогнито» (официальная церемония вступления его на японскую землю была запланирована позднее), посетив за это время русское кладбище в Инасе. 22 апреля Николая навестил японский принц Арисугава Такэхито, прибывший со свитой на крейсер «Память Азова» в качестве личного представителя японского императора. 23 апреля корабль наследника направился из Нагасаки в Кагосиму, и, пробыв там сутки, 27 апреля прибыл в порт Кобе, где и находился до 7 мая, когда на эскадре было получено повеление императора Александра III о прекращении путешествия и немедленном возвращении цесаревича через Владивосток в Россию. В Кагосиме Николай наблюдал состязания по борьбе, стрельбе из лука, осмотрел выставку средневекового японского оружия, побывал в замке князя Симадзу. Он очень растрогал местного князя, выпив за его здоровье, по японскому обычаю, чашечку сакэ, этим жестом подав пример сделать то же самое присутствовавшему при этом принцу Арисугаве, что было весьма лестно для старого князя. На память о визите Николаю были подарены несколько ваз знаменитого сацумского фарфора. Николай сохранил добрые воспоминания о князе Сацума. Спустя 4 года, принимая поздравления японского принца Фусими по случаю своей коронации, он упомянул в дневнике «замечательно красивые подарки от императора и моего друга Сацума».

Из Кобе Николай был перевезен в древнюю столицу Японии — город Киото, где на вокзале его встретили принцы Куэ и Ямасина с почетным караулом из воспитанников военных училищ. Цесаревича Николая встречали по высшему разряду: так, в Киото он проехал через специально для этого воздвигнутую на центральной улице города триумфальную арку, украшенную надписью «Добро пожаловать!» на русском языке, весь Киото был увешан флагами России, Японии и Греции (в честь Георга Греческого). Это уже была официальная часть визита.

Десять дней, проведенные наследником на японской земле, были омрачены событием, потрясшим Японию и способным привести к самым непредсказуемым последствиям. Речь идет об инциденте в Оцу — покушении на Николая, предпринятом японским полицейским в городе Оцу 29 апреля 1891 года. Полицейский Сандзо Цуда, входивший в состав охраны, стоящей по обе стороны дороги, вдоль которой ехали на рикшах Николай Александрович, принц Георг и сопровождающие их лица, улучив момент, нанес русскому принцу удар саблей по голове, но в момент взмаха сабли тот обернулся, клинок скользнул по голове Николая и лишь слегка ранил наследника. От повторного удара его спасли двое рикш и принц Георг, сбившие с ног нападавшего. Цуда был тут же схвачен, Николаю оказана немедленная помощь, его срочно отвезли в дом губернатора. В этот же день из Токио были отправлены лейб-медик императора — доктор Хасимото — в сопровождении принца Китасиракава и с ним делегация членов правительства. На следующее утро с Токийского вокзала отошел специальный поезд, в котором находился сам император Мэйдзи, спешивший с личными извинениями. Он вез с собой группу профессоров медицины из Токийского университета. Принимались все возможные меры, чтобы смягчить ожидаемый гнев со стороны российского двора и предотвратить угрозу военного столкновения между двумя странами. В тот же вечер император прибыл в Киото, но так как цесаревич уже отдыхал, то он встретился с российским послом Д. Шевичем, которому и пришлось первому выслушать слова соболезнования. На следующий день состоялась двадцатиминутная встреча императора с цесаревичем. Император выразил желание оставаться в Киото до выздоровления цесаревича. С 1 мая наследник вновь находился на борту фрегата «Память Азова», где его навестил император Японии в сопровождении принцев Арисугава, Китасиракава и ряда придворных. Был дан прощальный завтрак, при этом мундир Николая украшал японский орден Хризантемы, все лица его свиты также были при орденах, пожалованных им накануне японским императором.

За первые три дня после покушения специально образованная комиссия по приему выражений соболезнования получила сотни телеграмм, а всего поступило около двадцати четырех тысяч различных заявлений с выражением участия, поддержки и скорби. Из Осаки прибыли три парохода, нагруженные подношениями и подарками от купцов этого крупнейшего торгового города Японии.

Несколько японских министров, признанных виновными за допущение инцидента, лишились должностей, а сам Цуда был заключен в тюрьму, где он и умер спустя несколько лет. Больше всех в итоге пострадал местный губернатор, также потерявший свой пост, притом, что он был всего лишь за несколько дней до того назначен на эту должность и которого во время завтрака в его доме за пару часов до инцидента Николай лично благодарил за организацию прекрасного приема.

То, что визит был прерван накануне поездки в Токио, сделало невозможным осуществление главной цели православной общины в Японии: участие российского цесаревича в торжественной церемонии освящения нового православного собора в центре японской столицы, завершение строительства которого было специально приурочено к визиту наследника.

До сих пор многое неясно в этой истории: и то, с какой настойчивостью японский двор добивался, чтобы в программу путешествия наследника было включено пребывание в Японии, хотя изначально этого вовсе не планировалось, и пафос устроителей, заявивших в ответ на справедливые опасения российского посольства, что японский император берет обеспечение сохранности Николая «под свою личную ответственность», и, наконец, та легкость, с которой это покушение произошло. Николая поистине спасло чудо, а русский двор избежал реальной перспективы оказаться перед угрозой возникновения борьбы за престол, ибо Александр III был уже тогда смертельно болен (умер в 1894 г.), его второй сын Георгий, страдавший от туберкулеза и переживший отца лишь на пять лет, не мог жить в столице из-за сырого петербургского климата, а третьему, Михаилу, было в 1891 году всего двенадцать лет.

Принято считать, что этот случай не повлиял на дальнейшее развитие японо-российских отношений. Но тот факт, что эти отношения начали ухудшаться через несколько лет после инцидента в Оцу и в правление Николая II переросли в открытое взаимное противостояние — войну 1904–1905 гг., позволяет усомниться, было ли это действительно так на самом деле. Подобный инцидент, произошедший с Николаем в ранней молодости (наследнику было всего 22 года), не мог не оставить у него неприятных воспоминаний, а последовавшие затем извинения, по-восточному бурные и внешне даже чрезмерно подобострастные, могли заронить в душе будущего императора семена некоторой пренебрежительности по отношению к этой стране. Известно, например, как Николай впоследствии решительно отвергал даже саму идею о возможности вооруженного столкновения с Японией на Дальнем Востоке (о чем ему неоднократно говорили различные деятели, в том числе и ближайшие родственники), считая, что Япония никогда не посмеет первой напасть на Россию. Второстепенность Японии с точки зрения российской дипломатии проявлялась, в частности, и в том, что лишь в 1908 году состоялось преобразование дипломатического представительства России в Токио из миссии в посольство с назначением туда посла, а не посланника. Личное отношение Николая II выразилось и в процедуре небрежного соблюдения положенных формальностей по случаю кончины в 1912 году императора Мэйдзи. Это было тем более удивительно, что уже с 1907 года, т.е. буквально сразу по окончании войны, официальные японо-российские межгосударственные отношения в целом переживали период устойчивого подъема, продолжавшийся и далее — вплоть до 1917 года и последовавшего затем падения династии Романовых. Несомненно, что при всех публично сделанных заверениях о незначительности полученной раны, добрых чувствах наследника, которые не могли быть ничем омрачены, и т.п., происшествие в Оцу оставило глубокий след в его памяти. Это, кстати, косвенно подтверждается и регулярно повторяющимися в его поздних дневниках записями о торжественных молебнах «во здравие», проводимых с тех пор в России ежегодно 29 апреля (день нападения в Оцу).
 
Великий князь Кирилл в Японии
 
Неоднократно в Японии бывал великий князь Кирилл Владимирович (1876–1938), сын великого князя Владимира Александровича, младшего брата царя Александра III. Он был четвертым и последним представителем династии, избравшим для себя морскую карьеру. Будучи офицером флота, в 1898 году он впервые побывал в Нагасаки во время службы в звании младшего лейтенанта на броненосце «Россия». Корабль зашел в гавань Нагасаки по пути во Владивосток. Спустя некоторое время Кирилл Владимирович снова посетил Японию. На сей раз по поручению императора Николая II он нанес визит императору Мэйдзи. Только что окончилась война Японии с Китаем, во время и по окончании которой Россия впервые за много лет открыто проявила свое явное неодобрение действий японского правительства. Требовалось как-то сгладить возникшую напряженность, и присутствие на Дальнем Востоке члена императорской фамилии пришлось как нельзя кстати.

По словам российского посла Р. Розена, «визит великого князя имел большой успех». Кирилл Владимирович посетил императора, что в Японии восприняли как акт доброй воли русского двора, а также проехал по стране, осматривая различные достопримечательности. Кирилл Владимирович был очарован Японией и не скрывал этого.

Спустя шесть лет, когда в Желтом море появились японские миноносцы и крейсера, восторженные взгляды великого князя подверглись некоторой корректировке. Морской офицер Кирилл Владимирович Романов вместе со штабом адмирала С. Макарова прибыл в Порт-Артур по Транссибирской магистрали в феврале 1904 года. Спустя пять недель, 31 марта, он был рядом с адмиралом и приехавшим в Порт-Артур известным художником-баталистом В. Верещагиным на мостике флагманского броненосца «Петропавловск» в тот самый момент, когда броненосец подорвался на минах и затонул. Макаров, Верещагин и несколько сотен матросов погибли. Великому князю, получившему много ожогов и контузию, удалось спастись (по имеющимся данным, остались в живых примерно 80 человек из 631). Он оказался единственным из семьи Романовых, кто был когда-либо ранен во время боевых действий.
 
Последние встречи
 
Следующий визит члена российской императорской фамилии в Японию пришелся на январь 1916 года.

В Европе уже два года продолжалась мировая война. Русская армия, ведя бои на широком фронте, испытывала серьезный недостаток в вооружении. В условиях, когда европейские страны были не в состоянии предоставить новых крупных займов, заказы на закупку снаряжения и боеприпасов были размещены в Японии. Особенно требовались ружья. Из российского военного министерства пришел срочный заказ на поставку миллиона ружей (выполнить этот заказ в ту пору означало провести разоружение в пользу России всей японской армии). Посол России в Токио Н. Малевский-Малевич как не справившийся с задачей был уволен с занимаемого им поста. На смену ему прибыл В. Крупенский.

Параллельно с конца 1915 года шли переговоры о заключении японо-российского договора о взаимопомощи, о возможности вступления Японии в войну в качестве союзника России и оказании ею необходимой помощи в поставках воинского снаряжения как первом этапе реализации такого сотрудничества. В этих условиях в Японию в декабре 1915 года был отправлен великий князь Георгий Михайлович, бывший с начала войны в чине генерала от инфантерии при Ставке Верховного Главнокомандующего. Официальной целью визита великого князя было передать поздравления царя Николая II в связи с коронацией японского императора Тайсё (Ёсихито). Японские власти с самого начала стремились во всем подчеркнуть свою заинтересованность в успехе поездки великого князя, демонстрируя крайнюю степень уважения к личному представителю русского императора. Навстречу ему к корейским берегам был выслан броненосец почетного эскорта. Эскадра под флагом великого князя посетила город Кобе, откуда высокий гость поездом проследовал в Токио, где на вокзале был встречен лично японским императором в сопровождении всех принцев крови, а также наиболее известных политических и финансовых деятелей страны. Это расценивалось как событие исключительное, т.к. император Тайсё был известен своим плохим здоровьем и практически никогда не покидал дворца. После исполнения государственных гимнов и обмена приветствиями высокий гость в сопровождении принца Котохито Канин и кавалерийского эскадрона проехал в золоченом экипаже до дворца Касумигасэки, предоставленного ему в качестве апартаментов на все время пребывания в Токио. Основная часть визита протекала в весьма дружественной обстановке, банкеты чередовались с обменом подарками. Не обошлось и без курьезов. Георгий Михайлович, как и все представители мужской линии Романовых, отличался очень высоким ростом (около 190 см), что неизменно вызывало восхищение в Японии, начиная с первых визитов представителей династии в эту страну. И на сей раз, несмотря на всю важность визита и серьезность обсуждаемых вопросов, все придворные и сам император наперебой восхищались статной фигурой великого князя, стремясь помериться с ним ростом и сфотографироваться на память.

В результате переговоров была достигнута договоренность о поставках в Россию определенного количества вооружений. А через пять месяцев, в июне 1916 года, последовало заключение союзного договора между Японией и Россией о взаимопомощи в случае нападения какой-либо третьей державы. Договор был подписан в Петрограде 20 июня (3 июля) 1916 г. Его скрепили подписями министр иностранных дел С. Сазонов и посол Японии, барон Итиро Мотоно.

Надо отметить, что японская сторона проявила в этом вопросе едва ли не больше заинтересованности, чем российская. Все связанные с этим мероприятия обставлялись весьма пышно. Токийский муниципалитет дал торжественный обед по случаю заключения договора, а власти Токио организовали многотысячное шествие жителей столицы с фонариками мимо стен российского посольства. Последнее, по словам Д. Абрикосова, было устроено весьма просто: каждый желающий участвовать в демонстрации в поддержку договора о дружбе с Россией получал в полиции праздничный фонарик и 25 сэн наличными, а также возможность не выходить на работу в этот день. В результате людской поток, двигавшийся мимо стен посольства, не иссякал несколько часов. В связи с заключением союзного договора в городе Кобе спустя полгода после пребывания там великого князя Георгия был устроен торжественный прием, куда пригласили всю русскую колонию, проживающую в этом городе (около 70 человек).

По возвращении Георгий Михайлович много рассказывал царю об увиденном им в ходе визита. Япония произвела на великого князя очень сильное впечатление как с эстетической стороны, так и с точки зрения политического устройства. Известно, что он был одним из тех Романовых, кто особенно настойчиво призывал Николая II накануне февральской революции 1917 года произвести перемены в правительстве, дав России «ответственное министерство», а в качестве подкрепления правоты своих слов Георгий Михайлович ссылался на пример Японской империи. Особенно понравилось великому князю гэнро — совет старейшин при императоре из числа представителей родовой знати и других выдающихся деятелей страны. Не будучи официальным органом власти, но обладая при этом правом давать советы императору, гэнро казался Георгию Михайловичу идеальным решением проблемы посредничества между парламентом и императорской властью. Однако царь Николай, внимательно выслушав своего двоюродного дядю, никаких мер не принял, да и время было упущено: в разгар войны идти на создание новых органов власти, обостряя этим в очередной раз отношения с Государственной Думой и придворными кругами, было не в характере последнего русского императора.

Ответный визит из Японии состоялся в сентябре 1916 года, сразу же после подписания совместного договора. Возглавлял это специальное посольство японский принц Котохито Канин, двоюродный брат императора. Из-за отсутствия в Петрограде царя, бывшего в то время в Ставке, японских гостей принимали, кроме членов правительства, бывшие на тот момент в столице другие члены императорской фамилии. Среди них был и старший брат Георгия Михайловича, великий князь Николай Михайлович (1859–1919), знаменитый историк, председатель «Русского исторического общества», писавший царю 17 сентября: «Мы здесь поглощены японцами; завтраки, обеды чередуются беспрерывно, но видно, что оказанный им повсюду радушный и теплый прием их трогает и льстит их... самолюбию». Николай II все же встретился с принцем Канин 11 сентября, во время поездки японской делегации на юг (в Киев), о чем есть отметка в его дневнике. Японская делегация покидала Россию в хорошем настроении, и не только от обычного русского гостеприимства. Совет министров России в дополнение к уже заключенному договору постановил продать Японии небольшой участок КВЖД и разрешить плавание японских торговых судов по Сунгари в российской сфере влияния.

Переговоры между Японией и Россией продолжались вплоть до падения династии Романовых. Несмотря на периодически возникающие проблемы (главным образом, по поводу возрастания японских требований об уступках в Маньчжурии в обмен на поставку России оружия), в целом ситуация выглядела весьма обнадеживающей с точки зрения перспектив развития двусторонних отношений. Как отметил великий князь Александр Михайлович в письме к царю от 25 января 1917 г., «...никогда в истории Российского государства не было более благоприятных политических условий: с нами наш исконный враг — Англия, недавний — Япония и все другие государства, которые видят и чувствуют всю силу нашу».
 
Вместо заключения
 
Великий князь Георгий Михайлович был последним Романовым, побывавшим в Японии; император Тайсё был последним японским императором, принимавшим у себя члена российской императорской фамилии. Последовавшая вскоре революция, за ней — другая окончательно похоронили идею российско-японского союза. Со сменой политического режима утратили смысл те положительные моменты во взаимоотношениях двух стран, которые были достигнуты благодаря личным контактам и усилиям, проявленным правившими в них монархами и членами их семей.

К сожалению, приходится констатировать, что советская дипломатия так и не смогла выйти в отношениях с Японией на уровень, соответствующий степени географической близости и объективной взаимной заинтересованности обеих стран. Недолгий период потепления отношений на рубеже 20–30-х гг., во многом связанный с личностью тогдашнего советского посла в Японии А. Трояновского, закончился быстро. Дипломатическое противостояние, начиная с конца 1930-х годов, и военные действия летом 1945 года лишь усугубили чувства недоверия и настороженности, задолго до этого возникшие между «близкими далекими соседями» (определение, весьма популярное в современной Японии и отражающее печальную реальность нынешних российско-японских контактов). И по сей день отношения между Россией и Японией находятся в странном состоянии неурегулированности, длящемся без каких-либо позитивных изменений вот уже более полувека.
 
 Петр Подалко,
Осакский университет

Источник Япония сегодня


[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com