Существуют три версии смерти Императрицы Елизаветы Алексеевны:

1. Официальная – государыня умерла в городе Белёве «своей смертью», возвращаясь из Таганрога в Петербург, сломленная давними болезнями и кончиной мужа;
2. Народная – Елизавета Алексеевна не погибла в 1826 году, а скрылась в монастыре и жила там многие годы под именем Веры – Молчальницы;
3. Экзотическая, поддержанная рядом писателей в советское время, – императрица была убита в Белёве в ночь с 3 на 4 мая 1826 года, т.к. Николай I и его мать считали невестку опасной для нового царя, претенденткой на трон.


«Народная версия» {7, 10, 20 и др.} в последние годы растеряла своих сторонников, т.к. считается доказанным, что знаменитая Молчальница Вера – не ушедшая в монастырь государыня, а совершенно другая женщина. Первые сведения о ней относятся к 1834 году, когда некая странница появилась в Тихвине. Паспорта при ней не было, назвалась она Верой Александровной. Её приютила местная помещица Вера Михайловна Харламова. Женщина ежедневно посещала церковь. Верующие часто видели её на паперти, молящейся перед Тихвинской иконой Божьей Матери. Любила она читать Евангелие, совершала паломничества по ближайшим монастырям. Так Вера Александровна жила около трёх лет. Однажды во время странствий она узнала о тяжкой болезни вдовы дьячка из Винницкого погоста Олонецкой губернии, поспешила к страдалице и целый год ухаживала за больной, затем возвратилась в Тихвин {10}. В свободное от молитв время Вера забирала к себе детей, учила их молитвам, наставляла христианским добродетелям, для бесед с ней приходили и взрослые. Полицейский пристав потребовал паспорт, но его не было. Тогда Веру Александровну арестовали. Когда следователь попытался выяснить её происхождение, она сказала: «Если судить по небесному, то я – прах земли, а если по земному, то я – выше тебя». После чего совсем перестала отвечать и соблюдала обет молчания около 23 лет, за что её назвали «молчальницей». Из Валдая Веру Александровну отправили в новгородскую тюрьму, где она провела полтора года. Оттуда перевели в дом для умалишённых, там она провела ещё столько же. О пребывании Веры в доме для душевнобольных узнала известная благотворительница графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская. Она приехала к молчальнице и предложила поселиться в Сырковом женском монастыре в отдельной келье. Вера Александровна согласилась. Она вела в Сыркове аскетический образ жизни, из приносимой монахинями пищи большую часть отдавала нищим или скармливала птицам. Вечером 6 мая 1861 г. она скончалась [1].

В подтверждение идентичности Императрицы и Молчальницы Веры ссылались на следующие обстоятельства. Елизавета Алексеевна, страдавшая тяжёлой болезнью, с переездом в Таганрог, несмотря на долгий утомительный путь, «неожиданно» стала поправляться. Объяснение этого улучшения благотворным влиянием «нежной заботливости» и внимания к больной со стороны Александра I не всех удовлетворяло; указывали, что оно было бы правдоподобно, если бы Императрица страдала неврастенией, а не тяжёлым физическим недугом, да и то «несколько дней» вряд ли могли бы оказать значительное влияние на её здоровье. Сомневавшимся это казалось «странностью», точно так же, как и выражения из письма Елизаветы Алексеевны, через день после смерти Александра I, писавшей о нём: «…Пока он здесь останется, и я здесь останусь: а когда он отправится, отправлюсь и я, если это найдут возможным. Я последую за ним, пока буду в состоянии следовать» {7, 11}.

Несмотря на выраженное в письме намерение, она не сопровождала тело Императора в Петербург, а осталась в Таганроге ещё 4 месяца. Между тем, как утверждают исследователи легенды, «её здоровье было удовлетворительно», так что «она всем распоряжалась, ездила на панихиды», а потому следует считать «дальнейшую судьбу самой вдовы Александра настолько загадочной» {2}, что она заслуживает особого исследования. В этих словах, очевидно, заключён намёк на нижеследующую легенду об Елизавете Алексеевне.

Предание это сводилось к следующему {7, 20 и др.}: в Белёве одна помещица получила уведомление, что государыня Елизавета Алексеевна, проезжая через город, имеет желание остановиться в её доме. В назначенный день в 10 часов вечера царская карета остановилась у подъезда. Когда Елизавета Алексеевна вошла в зал, то «закрыла руками глаза» и сказала: «Свету слишком много… уменьшить!». Тотчас погасили большинство свечей, оставив гореть только две. Затем, утомлённая дорогой, Елизавета пожелала остаться одна. Хозяйка удалилась на другую половину дома и, не раздеваясь, прилегла на диван, но в 12 часов ночи [2] была разбужена придворным чиновником, сообщившим: «Государыня скончалась». Усопшая Императрица была уже переодета и положена на стол. Подойдя поцеловать руку умершей и вглядевшись в черты лица, хозяйка увидела, что она встречала не ту, которая оказалась покойницей… На другой день в 10 часов утра тело государыни увезли из Белёва.

Тщательный анализ семейной хроники Н.С. Маевского, выполненный К.В. Кудряшовым {7}, позволяет утверждать, что молчальница из Сыркова монастыря – дочь известного екатерининского вельможи, генерал-майора Александра Дмитриевича Буткевича и Анны Ивановны фон Моллер, его второй жены. Брак оказался неудачным, супруги разъехались с публичным скандалом, в результате которого А.Д. Буткевич отказался от своих дочерей от этого брака, в том числе и Веры, тяжело переживавшей происшедшее. Старшая её сестра завершила жизненный путь в Троице-Сергиевой Лавре, следы Веры затерялись, но впоследствии мемуарист узнал от умиравшей матери [3], что Вера Молчальница – его тётушка.

«Экзотическая версия», высказываемая единичными советскими историками – Императрица была убита в ночь с 3 на 4 мая в Белёве, ибо Николай I и его мать считали Елизавету опасной для новой власти, как имевшей взгляды, близкие декабристским [4] {2}. Свежей была и традиция XVIII столетия, большую часть которого в России правили женщины. Здесь много неясного. Зачем понадобилось Марии Фёдоровне, старой, отягощённой болезнями женщине, мчаться в Белёв по раскисшим весенним дорогам? Для того чтобы удостовериться в смерти? Договориться, чтобы Императрица не претендовала на трон? Зачем Николай I и его мать сожгли большую часть попавших им в руки бумаг покойной, в том числе, возможно, и её обширный дневник с 1792 по 1826 годы?

Л.Н. Васильева {2} подробно передаёт слух, распространённый камер-фрейлиной В.М. Волконской об обстоятельствах смерти государыни. Страдавшая бессонницей княжна в день смерти Императрицы, на заре, якобы, увидела, как двое неизвестных вынесли тело Елизаветы из спальни. Встав с постели и прокравшись за ними, фрейлина увидела: тело было брошено в пруд. Волконская разбудила слуг, труп подняли со дна. Вернуть к жизни Императрицу не удалось. Никаких подтверждений или опровержений эта сплетня не имела…

Вглядимся пристальней в эту «свидетельницу», полузабытую историческую тень. А ведь в середине XIX века она пользовалась известностью, в определённой степени скандальной! Обессмертил скромную камер-фрейлину, старую деву с большими странностями… А.С. Пушкин! М.И. Жихарев в «Вестнике Европы» (№ 7 за 1871 год, с. 192) привёл рассказ И.И. Пущина о проказах лицеистов в Царском Селе. Юный Пушкин, принявший в тёмном коридоре Екатерининского дворца княжну за её горничную Наташу, обнял фрейлину и попытался (выделено мной – Ю.М.) поцеловать. Разгневанная Варвара Михайловна пожаловалась брату, могущественному вельможе, тот – Императору. Обладавший бесспорным чувством юмора Александр I только рассмеялся и оставил демарш Волконских без последствий. Что же Пушкин? Он мгновенно ответил оскорблённой даме блестящей французской эпиграммой {14}:

 

     Кж. В.М. Волконской (1816) 

On peut tres bien, mademoiselle,
Vous prendre pour une maquerelle,
Ou pour une vieille guenon,
Mais pour une grace, – oh, mon Dieu, non! 

Очень легко, сударыня,
Принять Вас за сводню
Или за старую обезьяну,
Но за грацию, – о Боже, нет! 

Ряд исследователей допускает вольную интерпретацию фактов, положенных в основу «экзотической версии». Л.Н. Васильева {2} пишет, что «утром в Белёве неожиданно появилась» Императрица-мать. Это принципиально неверно – Елизавета Алексеевна и её свита прекрасно знали, что на встречу им спешит Мария Фёдоровна {5, 9}. К этой же версии примыкает её «ответвление» {8}, в соответствии с которым Императрица после своей смерти была погребена в Белёве, и могила её до сих пор известна местным старожилам [5].

Для меня, как человека православного, эти сведения являются совершенно фантастическими. Я категорически исключаю, что десятки архиереев и иереев Русской Православной Церкви, в том числе духовник государыни о. Алексий Федотов, нарушив принесённые обеты при рукоположениях, служили панихиды об упокоении души рабы Божией Елизаветы над телом другой умершей на всём пути от Белёва до Петербурга.

Против версии убийства, «организованного Николаем I», говорит и то, что все люди, близкие Елизавете Алексеевне, после её смерти не только не подверглись опале, а успешно продолжили карьеру. Это относится, например, к Н.М. Лонгинову, личному секретарю и доверенному лицу Императрицы, ставшему в конце 1820-х годов действительным тайным советником, сенатором, выполнявшему за рубежом ответственнейшие поручения Николая I. Ныне для большинства ответственных учёных бесспорен факт: тяжело больная, убитая горем, достаточно одинокая в России, лишённая каких-либо амбиций женщина ни для кого реальной опасности не представляла.

Рассмотрим официальную версию {5, 11, 17 и др.}.

После смерти Александра здоровье Императрицы продолжало ухудшаться. Казалось, она терзала себя воспоминаниями. 12 апреля князь П.М. Волконский писал Николаю I, что она приказала «переставить походную церковь в ту комнату, где покойный Государь Император скончался; может легко быть, что воспоминание горестного происшествия производит сие действие над Её Величеством» {5}.

Возглавлявший её свиту П.М. Волконский и секретарь Н.М. Лонгинов почти ежедневно извещали об этом Николая I и Марию Фёдоровну. Эти обстоятельства вызывали беспокойство в Зимнем дворце. Николай I, не желая осложнить положение своими указаниями, оставил на усмотрение врачей и свиты время выезда Елизаветы Алексеевны из Таганрога и определение пути следования. Многие деликатные моменты, касающиеся Императрицы, Николай Павлович передавал через П.М. Волконского. Так, 23 декабря 1825 года он сообщал: «Я всё оставляю на прежнем положении и всё уже разрешил и приказал указами. Лонгинов для неё вместо 250 000 миллион получать будет; сверх того Ораниенбаум и Каменный остров суть наследственная собственность Императрицы, а Царское Село остается по жизнь ея в ея распоряжении; об этом ей не пишу, ибо не знаю и не умею как» (ОР РНБ, фонд Н.К. Шильдер, К-37, № 16, л. 89).

Весенняя распутица и ежедневные дожди, как сообщал в Петербург Н.М. Лонгинов, заставляли ожидать, «когда погода исправится и устоится дорога». К середине апреля почва обсохла, воздух прогрелся до 18 градусов, и решено было выехать 22 апреля. Состояние здоровья Императрицы вызывало у сопровождающих сомнение в благополучном путешествии, и потому был намечен маршрут пока до Калуги, куда предполагалось прибыть утром 3 мая. К этому времени там должна была быть и Мария Фёдоровна, спешившая из Москвы навстречу невестке. Однако её тающие силы и трудности пути позволили процессии лишь к 8 часам вечера подойти к последней остановке, за 90 вёрст перед Калугой – Белёву. Здесь, в доме, отведённом для ночлега, на своей походной кровати под утро тихо скончалась Елизавета Алексеевна. Мария Фёдоровна прибыла в Белёв на несколько часов позже… {6, 9 и др.}.

Конкретных медицинских сведений о заболеваниях Елизаветы Алексеевны нет. С первых же лет пребывания в России о ней сложилось впечатление как о болезненной, слабой здоровьем женщине. Об этом пишут многие известные мемуаристы и исследователи {3, 4, 11 и др.}. Возможно, этому способствовали высокий для женщины рост в сочетании с подчёркнутой худощавостью (астенический тип телосложения, как об этом принято говорить медицинским языком).

У Елизаветы Алексеевны на щеках часто появлялись тёмно-красные пятна, то ли от расширения капилляров, хорошо видимых под тонкой кожей, то ли в результате употребления неудачных притираний. Возможно, это была какая-то болезнь, например, розацея, нередкая у светловолосых и светлокожих людей. Частые простудные заболевания свидетельствовали о слабости иммунитета (защитных сил организма) перед угрозой инфекций. Несколько тяжело протекавших беременностей (две из них закончились родами), ранние смерти малюток-дочерей ещё более утяжелили здоровье Императрицы {3}. После большой и триумфальной поездки по Европе в 1815 году, когда праздновалась блестящая победа коалиции над Наполеоном I, государыня редко покидала Петербург и его ближайшие окрестности. Известно, что одним из поводов выезда Августейших супругов в Таганрог была попытка улучшить здоровье Императрицы отдыхом у южного моря (с вывозом из зимнего ненастного Петербурга). Увы, всё случилось по-другому…

Как нередко бывает, ценнейшие архивные находки обнаруживаются совсем не там, где их разыскиваешь. Работая в РГИА над описью № 2 фонда князей Волконских (№ 844), я внезапно обратил внимание на название дела № 7, исполненного на французском языке: «Протоколы вскрытия тел Александра I и Елизаветы Алексеевны» {16}. И если результат исследования тела Государя многократно публиковался и обсуждался в научной литературе, то медицинские факты о вскрытии трупа Императрицы в доступной литературе мне не встречались. Взглянем на обнаруженный документ глазами судебного эксперта и попытаемся оценить его подлинность.

Текст исполнен на одном листе, исписанном с двух сторон, чётким, красивым, ясно читаемым почерком – высокоорганизованным, как говорят судебные эксперты {19}: оставлены широкие поля, соответствующие друг другу на титульной и оборотной сторонах, выделены рубрики. Все буквы и цифры чётко различимы и не допускают двояких прочтений, так же как и знаки препинания. Чернила чёрные, несколько выцветшие.

Специалисты в области орфографии и синтаксиса французского языка заявили мне, что текст читается легко и не имеет грамматических ошибок, по стилю соответствует началу первой четверти XIX века. Тонкие штрихи, отсутствие клякс оставляют впечатление о том, что записи выполнены остро заточенным пером; полное отсутствие исправлений в столь ответственном и сложном по содержанию документе свидетельствуют о том, что перед нами – не подлинник, а копия, исполненная, скорее всего, чиновником – копиистом. Остается немногое – оценить подпись под текстом. Почерк её – совершенно иной, чем основного документа. Буквы читаются с трудом, первые две сливаются, накладываясь одна на другую, как это часто бывает в автографах. Знаки деформированы, по размерам, наклонам штрихов не соответствуют основному тексту, несут элементы «скорописи». И всё же подпись читается: Stoffregen!

Фамилия исполнена по-немецки. Неужели перед нами подпись лейб-медика Императрицы? Остальное было делом техники – обнаружить заведомо известный автограф К. Штофрегена. Их в архивах РГИА обнаружилось много: в денежных и орденских расписках (о получении и уплате различных сумм). Подписи оказались идентичными автографу под копией протокола вскрытия тела Императрицы [6].

Итак, перед нами – подлинный исторический документ. Как попал он в фонд князей Волконских? Наиболее рациональная версия – светлейший князь П.М. Волконский был одним из ближайших Августейшей чете людей, всемогущим Министром Императорского двора. По каким-то причинам он пожелал иметь в своём личном архиве копии протоколов вскрытия Александра I и его супруги…

 

Второй вопрос: почему подлинник протокола вскрытия тела Императрицы отсутствует там, где должен быть, вместе с аналогичными документами государей и государынь из Дома Романовых за XIX век – в фонде 468 РГИА (Кабинет Его Императорского Величества)? Ответа на него нет, и вряд ли он будет дан, хотя в исторической науке одна находка нередко порождает другую…

Думаю, здесь уместно вспомнить о лейб-медике Императрицы. Фамилия его ныне мало известна даже историкам, занимающимся Россией XIX века. Конрад фон Штофреген достоин того, чтобы напомнить о нём читателям. Будущий лейб-медик Императорского Двора родился 5 октября 1767 г. в г. Эйнбеке (Ганновер) в семье врача. В 1782 г. он поступил на медицинский факультет и 14 апреля 1788 г. получил степень доктора медицины. Через три месяца молодой специалист приступил к обязанностям Рижского уездного врача, получив широкий круг пациентов среди немецкой знати, проживавшей в Лифляндской губернии. В 1806 г. Конрад Конрадович был представлен Императрице Елизавете Алексеевне. В качестве военного врача он принимал участие в войне союзной коалиции с Наполеоном I. В одном из документов РГИА, где упоминается Штофреген, промелькнула его высокая военная должность – дивизионный доктор Инженерного корпуса (ф. 519, оп. 7, д. 548, л. 4. Список лейб-медиков Двора на 03 апреля 1824 г.). В 1808 г. Штофреген консультировал во время тяжёлой болезни Великую Княжну Елизавету Александровну, но руководивший лечением Президент Медико-хирургической академии лейб-медик И.П. Франк (13) не прислушался к советам своего молодого коллеги. Девочка скончалась, что, видимо, было одной из причин отставки Франка. С этого момента и до смерти Императрицы в 1826 г. Штофреген являлся её лейб-медиком, постоянно лечил и сопровождал Елизавету Алексеевну во всех поездках. С 1811 г. он – почётный член Медицинского Совета, с 1817 г. – действительный статский советник, с 1826 г. – тайный советник; награждён орденами Св. Владимира 2й и 3й степени. После смерти Елизаветы Алексеевны постепенно отошёл от работы при Императорском Дворе. 20 января 1827 г. врач был «уволен бессрочно в отпуск в Ревель», с 1833 года «уволен вовсе от службы с производством из Государственного Казначейства пенсиона по четыре тысячи рублей в год» {12}.

О степени доверия Елизаветы Алексеевны своему лейб-медику свидетельствует тот факт, что он заочно неоднократно консультировал мать Императрицы – маркграфиню Баденскую Амалию, передавая свои рекомендации в письмах государыни. Штофреген по желанию Елизаветы был привлечён в Таганроге к лечению Александра I, а затем подписал протокол вскрытия его тела. В письмах брату в Ригу врач подробно описал ход болезни и смерть Императора. Конрад фон Штофреген скончался в Дрездене 23 мая 1841 года. Заметим, кстати, что далеко не все лейб-медики удостоились чести оказаться в 25-томном Русском биографическом словаре.

 

Из вышеприведённых сведений следует ряд определённых выводов. Штофреген был опытнейшим авторитетным врачом, имевшим разностороннюю подготовку. Имел доктор и опыт оказания помощи в условиях военных действий, где осуществлялась помощь практически только хирургически больным (раненым). Отсюда следует и другой вывод – Штофреген бесспорно имел навыки производства аутопсий (вскрытий трупов). Итак, перед нами – не только врач, но и прозектор, исполнивший последний печальный долг перед своей пациенткой – исследование тела, исстрадавшегося за десятилетия мучивших её болезней.

Предлагаю вниманию читателей перевод документа (орфография современная):

«5 мая 1826 года в 7 часов вечера приступили к аутопсии тела Её Императорского Величества Императрицы Елизаветы Алексеевны, скончавшейся 37 часов назад [7]. 1. Тело было чрезвычайно тощим, особенно в области грудной клетки и шеи… 4. При вскрытии грудной клетки обнаружены 5 рёбер слева, – с 4-ого по 8-ое размягчённые и менее широкие, чем остальные; внутри содержалась гнойная жидкость. 5. В полости грудной клетки находилось небольшое количество венозной крови, источник которой не установлен. 6. Правое лёгкое сращено в нескольких местах с плеврой, но слабо. 7. Левое лёгкое внизу сильно спаяно с близлежащими сосудами. 8. Конструкция лёгких совершенно естественная, их субстанция – здоровая, без малейших отклонений. Их ткань – без скрытого абсцесса или каких-либо уплотнений. 9. Перикард, крепко и обширно спаянный с диафрагмой, содержал небольшое количество воды – половину столовой ложки. 10. Сердце заметно меньше того, каким ему следовало бы быть. На поверхности левого желудочка в сторону верхушки обнаружено белёсое пятно, слегка выпуклое, 5 мм в диаметре, не пенетрированное в ткань этой мышцы. 11. Правое предсердие являло собой совершенно особую дезорганизацию. Оно было более чем в 6 раз увеличено, против обычного состояния. Это был большой мешок… Трикуспидальные клапаны оссифицированы. 12. Форма левого желудочка была чуть более плотная, чем бывает обычно. Бикуспидальные клапаны – хрящеватые. 13. …печень оказалась очень большой, особенно её правая доля, ткань которой была немного уплотнённой; в остальном – без каких-либо патологических изменений. Желчный пузырь содержал небольшое количество желчи… 16. Другие внутренние органы этой полости ни в чём не пострадали. 17. Под черепной коробкой и в мозгу не обнаружено ничего экстраординарного или достойного упоминания.

После этого тщательного обследования стало очевидно, что долгие и мучительные страдания Её Величества имели источником патологическое устроение сердца, из-за чего полностью нарушено было равновесие циркуляции крови. Та часть этого благородного органа, которая предназначается для принятия венозной крови, была до такой степени растянута и ослаблена, что не могла уже выполнять свою функцию, а именно проталкивать далее полученную кровь посредством сокращений. Деструкция стенок сделала в конце концов эту функцию невыполнимой. Полное прекращение циркуляции крови должно было стать непосредственным следствием этого факта и одновременно послужить причиной внезапной смерти.

У меня нет никаких оснований поставить под сомнение полноту и объективность морфологических изменений, констатированных в документе (они вполне могли обусловить жалобы на здоровье, которые предъявляла Императрица), а также вывод о естественной (от сочетания ряда хронических болезненных процессов) смерти государыни.

Я начал статью с перечисления трёх версий о смерти Императрицы Елизаветы Алексеевны. Полагаю, что теперь, после обнаружения подробного медицинского документа, чётко свидетельствующего о причине смерти государыни, для исследователей, ответственно относящихся к объективной оценке фактов, должна остаться только одна версия – первая!

Из Белёва тело Елизаветы Алексеевны направили в Петербург через Торжок, Вышний Волочёк, Тосно и Чудово. Без остановки в Царском Селе прямо к Чесменскому дворцу траурный поезд подошёл 13 мая. Пока тело умершей с подобающими почестями медленно направлялось по последнему пути, в Петербурге готовилась новая печальная церемония {9}. На погребение Императрицы Елизаветы Алексеевны выделили из государственной казны скромную сумму – всего лишь 100000 рублей с тем расчётом, что на оформление пойдут в основном материалы, оставшиеся от погребения Александра I [8].

14 июня Петербург наблюдал торжественное шествие печального кортежа Елизаветы Алексеевны от Чесменского дворца к Петропавловскому собору. Сопровождавший процессию А.Д. Соломко вспоминал: «При въезде печальной колесницы многие в народе плакали… Этот день вначале был освещён лучами солнца, но когда шествие печальное двинулось, то облака сгустились и даже дождик начал кропить землю. – Должно припомнить, что в день въезда тела в Бозе почившего Государя Александра I шёл снег и погода была пасмурна. Природа принимает участие во всеобщей горести» {18}. Оставленное в соборе для всеобщего прощания тело Елизаветы Алексеевны 22 июня по тому же церемониалу было погребено рядом с Александром I.


В нашем городе Елизавете Алексеевне нет официального памятника. Зато есть аргументированная версия {1} о том, что знаменитая статуя придворного скульптора академика П.П. Соколова в парке Екатерининского дворца в Царском Селе «Молочница с разбитым кувшином» (1810) – прижизненный памятник государыне, как дань её скорби по двум потерянным дочерям. Многое подтверждает мнение А. Белозеровой. Год смерти Великой княжны Елизаветы совпадает с датой замысла статуи; размещена она на «царском» камне – точном аналоге постамента Медному Всаднику – в любимом парке Императрицы; одета фигура в одежду не молочниц, а аристократок – тунику; стихотворение А.С. Пушкина «Царскосельская статуя» (1830) носит явный характер эпитафии умершей Императрице. Точные копии фигуры оказались в 1828 г. в Суханово – подмосковном фамильном имении Волконских – семьи, боготворившей государыню, и в Германии, на её родине. Не много ли совпадений? Как врач, я добавил бы ещё один аргумент: изящность, худощавость, высокий рост статуи (именно такой облик Императрицы запечатлён на немногочисленных её портретах, на страницах мемуаров) {3, 4}.

Некоторые портреты остались незавершёнными. В таких картинах таится особая прелесть. Как много нужно было сказать! Как много осталось недосказанным! В таких случаях и зритель, и читатель имеют счастливую возможность воссоздать образ сами…

Примечания:

[1] В публикации К. Цеханской (1999) приводится фотография Веры Молчальницы в гробу. Даже с учётом разницы возраста усопшей и Елизаветы Алексеевны на прижизненных изображениях 1820-х годов судебно-медицинскому эксперту ясна разница антропологических характеристик этих женщин.

[2] Это время смерти не совпадает с указанным в обсуждаемом далее медицинском свидетельстве. Подлинное место смерти также иное – дом купца Н.И. Дорофеева.

[3] Мать Н.С. Маевского, Любовь Александровна – дочь А.Д. Буткевича от третьего брака.

[4] Среди близких Императрице людей называли некоторых членов Вольного общества любителей российской словесности, например, Ф.Н. Глинку (1786–1880), будущего декабриста.

[5] На самом деле, это – склеп в саду дома купца Н.И. Дорофеева, где были захоронены внутренние органы, извлечённые из тела Императрицы при вскрытии и бальзамировании {6}.

[6] Д.И. Исмаил-Заде (2001) приводит воспоминания К.С. Толоконникова, свидетельствующего, что «…5 мая по повелению Государыни Императрицы Марии Фёдоровны г.г. лейб-медики Рюль, Штофреген, Рейнгольд и Добберт забальзамировали тело покойной Государыни…».

[7] Текст публикуется с небольшими сокращениями.

[8] РГИА. Ф. 472, оп. 8, д. 19, л. 15.

Литература

1. Белозерова Л. Секреты «Девушки с кувшином» // Нева.– 1998.– С. 218–220.

2. Васильева Л.Н. Жена и муза.– М., 1999.

3. Головина В.Н. Мемуары // История жизни благородной женщины.– М., 1996.

4. Дараган П.М. Воспоминания первого камер-пажа Великой княгини Александры Фёдоровны // Русская старина.– 1875.– Т. 12.– № 4.– С. 769–796.

5. Документы, относящиеся к последним месяцам и кончине Александра Павловича и Елизаветы Алексеевны.– М., 1910.

6. Исмаил-Заде Д.И. Императрица Елисавета Алексеевна Единственный роман Императрицы.– М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.

7. Кудряшёв К.В. Александр I и тайна Фёдора Козьмича. – Петроград: Время, 1923.

8. Маркелова Л. «Запретная Роза // Наука и религия.– 2000, № 1.– С. 20–22.

9. Миролюбова Г.А. Последний путь // Александр I. «Сфинкс, не разгаданный до гроба…» / Каталог выставки.– СПб.: Славия, 2005.– С. 160–181.

10. Мордвинов И.П. Исторические загадки. Молчальница Вера // Тихвинец.– 1918, № 3.– С. 16–19.

11. Николай Михайлович, Великий Князь. Императрица Елизавета Алексеевна, супруга Императора Александра I.– В 3-х томах.– СПб., 1908-1909.

12. Половцов А.А. Русский биографический словарь.– Т. 25.– Петроград, 1918.

13. Профессора Военно-Медицинской (медико-хирургической) академии (1798–1998).– СПб.: Наука, 1998.

14. Пушкин А.С. Сочинения в трёх томах.– Том I.– М.: Художественная литература, 1985.– С. 150.

15. РГИА. Ф. 469, оп. 14, д. 63 (список придворных медиков).– 1815.

16. РГИА. Ф. 844, оп. 2, д. 7 (Протоколы вскрытий Александра I и Елизаветы Алексеевны) (на французском языке).– 1825–1826.

17. РГИА. Ф. 469, оп. 1, д. 6 (О привезении из г. Белёва в Санкт-Петербург и погребении тела в Бозе почивающей Государыни Императрицы Елизаветы Алексеевны).– 1826.

18. Соломко А.Д.] Документы, относящиеся к последним месяцам жизни и кончине в Бозе почивающего Государя Александра Павловича, оставшиеся после смерти генерал-вагенмейстера А.Д. Соломко.– СПб., 1910.

19. Томилин В.В. Основы судебно-медицинской экспертизы письма.– М.: Медицина, 1974.

20. Цеханская К.В. Мнимая смерть Императрицы? Или история монастырской Молчальницы Веры Александровны // Наука и религия.– 1999, № 12.– С. 2–23.

Молин Юрий Александрович     
действительный член АРСИИ им. Г.Р. Державина, заслуженный врач России, доктор медицинских наук, действительный член MAIA (Международной Академии интегративной антропологии), член Правления Санкт-Петербургского общества судебно-медицинских экспертов, член РМСП, профессор АРСИИ
Публикуется по изданию: АРСИИ им. Г.Р. Державина. Сборник трудов Четвертой конференции АРСИИ им. Г.Р. Державина / Под общ. ред. проф. Д.Н. Киршина.– СПб.: Российское изд-во «Культура», 2006.
АРСИИ - Академия русской словесности и изящных искусств им. Г.Р. Державина