Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
Глава 7. Управление викторианским течением в Церкви (апрель 1928 – май 1931 гг.[1])  
 
По мнению протоиерея Всехсвятской церкви Александра Серебрянникова, управляющего канцелярией архиепископа Вятского и Слободского Павла (Борисовского), викторианский «несказанный раскол» можно было разделить на две группы: 1) это те, кто идёт за епископом Виктором, благочинным о. Леонидом Юферевым, то есть официальными руководителями движения; 2) тёмная масса, руководимая игуменьей Февронией[2].
 
Специального внимания требует рассмотрение личности игуменьи Февронии (Юферевой). Фёкла Семёновна (в монашестве Феврония) родилась в 1870 г. в д. Зотовцы Ключевской волости Котельничского уезда Вятской губернии[3]. Уже в малолетнем возрасте к Фёкле, имеющей физическое уродство, приходили крестьяне с просьбами помолиться за них и предсказать будущее. Отец поселил Фёклу в приспособленную под жильё баню, в которой она стала принимать посетителей. Со временем отец построил на опушке леса просторный дом, который вскоре также стал тесным Фёкле и проживающим вместе с ней почитателями, число которых постоянно увеличивалось. По причине недостаточности земли для ведения хозяйства Фёкла вместе с «сёстрами» после приглашения переселились на землю крестьянина д. Росляки Павла Матвеевича, а затем в 1905 г. – на земельный отруб Котряхова, располагавшегося на границе полей д. Зотовцы и Костромской губернии. В 1905 г. число верующих женщин, проживающих вместе с Фёклой, достигало пятидесяти. К 34 десятинам Котряхова добавилось 17 десятин пожертвованных жителем д. Зотовцы З.И. Соколовым[4].
 
В 1907 г. была официально организована религиозная трудовая община с правом постройки церкви, которая вскоре и была построена в честь иконы «Скорбящей божьей матери». Фёкла приняла монашество под именем Феврония и была назначена руководителем общины, число членов которой достигло порядка 100 человек. Община перешла на монастырский устав. Вскоре общине было передано 310 десятин казённого леса. В годы Первой мировой войны количество пожертвований возросло. Жертвовались, помимо прочего, строения, коровы, лошади[5].
 
Среди верующих Вятской и Вологодской губерний было распространено мнение, что игуменья Феврония является «святой»[6], так как занималась пророчеством (предвидение будущего) и имела физическое уродство.[7]
 
В политической сводке вятской губЧК от 10 мая 1919 г. наряду с информацией о том, что в Халтуринской волости Котельнического уезда четыре монашки «усиленно молились за свержение власти большевиков», значится следующее: «В Покровской женской общине какая-то мать Фёкла распространяет литературу слишком усиленно»[8].  
 
Особого внимания заслуживают противоречивые данные уполномоченного обновленческого Синода по Вятской епархии, члена Вятского епархиального управления А.В. Кряжевских[9].
 
В 1929 г. А.В. Кряжевских в протоколе допроса по делу Фёклы Семёновны Юферевой утверждал, что епископ Виктор (Островидов) возвёл Февронию «за её к нему щедроты» в сан игуменьи, у которой часто «любил бывать в гостях».
 
В 1967 г. А.В. Кряжевских пишет о том, что в 1917 г. община официально стала «Скорбящинским» женским монастырём, Феврония возведена в сан игуменьи. С этого времени епископ Вятский Виктор «начал превращать Зубаревский монастырь в опорное гнездо церковной контрреволюции». В конце 1917 г. епископ Виктор передал «руководство деятельности монастыря как контрреволюционной базы» группе единомышленников, проживающих в г. Вятке: Иванову, Лавровской, Фёдорову, Мухарицину.
 
Нами ставятся под сомнение приведенные во втором пункте данные А.В. Кряжевских. Это связано с тем, что еп. Виктор в сан епископа сам был возведён только в 1919 г., а фактически начал служение в Вятской губернии только в январе 1920 г. К тому же он никогда не носил титул «Вятский». Епископ Виктор (Островидов) не мог и даже не имел право осуществлять церковно-административные функции на неканонической для него территории. Да и по отношению к концу 1917 г. совсем некорректной выглядит характеристика монастыря как «гнезда контрреволюции». Советская власть на территории Вятской губернии в то время ещё только начала устанавливаться, да и официальная позиция Церкви по отношению к революционным социальным изменениям была чётко сформулирована только в январе-феврале 1918 г.
 
По всей вероятности, Кряжевских исказил хронологию событий для того, чтобы подчеркнуть последовательную контрреволюционную деятельность Февронии и её связь с «вождём вятской церковной контрреволюции» епископом Виктором. Она была единомышленницей еп. Виктора по отношению к обновленчеству, а затем и курсу митрополита Сергия.
 
На наш взгляд, указанные Кряжевских события могли быть после ареста епископа Виктора (в конце августа 1922 г.), когда в Вятской губернии пошёл процесс формирования взглядов духовенства и верующих по отношению к обновленческой церкви и её политической позиции. В 1923 г. после освобождения из-под ареста патриарха Тихона началась активная деятельность Февронии и монахинь Покровской общины по борьбе с обновленчеством.
 
Другой аргумент. Указанные Кряжевских лица, а именно Иванов, Лавровская и другие могли зарекомендовать себя в качестве сторонников епископа, то есть «контрреволюционеров», только в период борьбы с обновленчеством.
 
Факты посещения еп. Виктором Февронии могли иметь место только в конце 1920-го – августе 1922 гг. Возведение епископом Виктором Февронии в сан игуменьи могло быть также в указанный период, когда Виктор неоднократно исполнял обязанности по управлению Вятской епархией. К тому же, на наш взгляд, это было довольно условно. Монастырь существовал нелегально под прикрытием Покровской сельскохозяйственной артели. Монахини же являлись простыми прихожанами Покровской церкви. Поэтому легальной иерархической субординации быть не могло. Вероятнее всего, «возведение Февронии в сан игуменьи» епископом Виктором было актом одобрения реально существующих в новых советских условиях, не изменившихся на протяжении многих лет иерархических отношений среди монахинь нелегального Покровского монастыря.
 
В качестве следующего аргумента в подтверждение того, что случаи посещения епископом Виктором Февронии и возведения её в сан игуменьи могли иметь место в конце 1920-го – августе 1922 гг., приведём нижеследующее. А.В. Кряжевских в протоколе допроса 1929 г. приводил указанную информацию в качестве предыстории к повествованию об антиобновленческой агитации со стороны Покровской общины и ходе закрытия последней в 1923 г.
 
Таким образом, так или иначе приведённые А.В. Кряжевских сведения указывают на то, что епископ Виктор и игуменья Феврония имели как минимум продолжительные и доверительные отношения (по одной версии, с 1917 г., по другой – в период с конца 1920-го – по конец августа 1922 гг.), скреплённые общими религиозно-политическими взглядами. А.В. Кряжевских особо отмечал, что «Виктор и Фёкла одно целое».
 
Во время отсутствия в Вятской губернии епископов Павла (Борисовского) и Виктора (Островидова) (они отбывали наказание) и в условиях практически повсеместного признания обновленческого церковного управления одним из центров по борьбе с обновленчеством стала Покровская община под руководством игуменьи Февронии. Благочинный 3-го округа Котельничского уезда В. Романов в донесении уполномоченному Св. Синода, члену Епархиального управления А.В. Кряжевских, в конце августа 1923 г. писал: «Всё духовенство округа, чувствуя себя беспомощным, взывать о помощи как бы остановить эту грозную, надвигающуюся на них волну, каждый считает виновником только Покровскую общину – Игуменью Февронию с сёстрами и их верного в этом деле сотрудника священника с. Ивановского Я. Папырина, который, не задумываясь, разъезжает по сёлам и агитацией против духовенства, и где уволено духовенство, там… совершает богослужение и в поучениях громит Церковную Власть»[10].
 
19 августа 1923 г. обновленческий священник Орловского уезда М. Шабалин в своём рапорте в «губернский комитет церковного обновления» пишет о деятельности игуменьи Февронии: «Имею честь донести, что 28-го сего августа в Покровской общине – монастыре при многолюдном стечении богомольцев (праздновании успения пр. Богор. по ст. ст) с разных приходов и даже уездов настоятельница монастыря умышленно вела агитацию против обновления церковного, а именно: не велит подчиняться о переходе на новый стиль и не принимать никакие новые праздники, что это всё ведёт к погибели, что теперь в церквах всё еретическое, лучше окрестит младенца и отпоёт деревенская женщина, нежели священник из новой церкви; что архиерей приехал в Вятку истрижен и борода брита, вот такие обновленцы – то, разве полагается иерарху… острижену быть; кроме того, читает… письмо, говорит, что от Патриарха Тихона… Вследствие такой агитации против обновления церковного народ стал обвинять священников, и говорят, что почему те не молятся за Патриарха… такой агитацией народ впадает в большое волнение, а поэтому необходимы… самые энергичные меры… спасите церковь от раскола…»[11]
 
В Покровской общине на длительные сроки останавливались возвращающиеся из ссылок архиереи, монахи. В общину приезжали кулаки, купцы, торговцы послушать пророчества игуменьи Февронии «о грядущем «антихристе», о сроке существования советской власти». Поддерживали и поднимали авторитет Февронии священники близлежащих сёл: Николай Лопатин, Константин Тихонов, Пётр Галицкий, Александр Агафонников, Павел Клиентов (назначен еп. Виктором настоятелем Покровской церкви), Владимир Ильинский и др.
 
В конце августа – начале сентября 1923 г. Феврония и её сторонники распространяли слухи о том, что в церквях не стало благодати, Святого Духа; священники – еретики, у них нельзя исполнять никаких религиозных обрядов; нельзя признавать над собой обновленческую епископскую власть[12]
 
В сентябре в связи с начавшимся в Котельничском уезде усилением агитации тихоновцев против обновленчества  А.В. Кряжевских обратился в Архангельский ВИК Котельничского уезда с просьбой закрыть Покровскую церковь, принадлежащую верующим – членам (139 человек)[13]. Покровской сельскохозяйственной артели, которая характеризовалась как прикрытие женского монастыря. Следует отметить, что члены покровской религиозной общины считали её автокефальной от Вятской епархии и в богослужениях по-прежнему поминали патриарха Тихона как главу Церкви.
 
А.В. Кряжевских так охарактеризовал игуменью монастыря Февронию: «Управляла артелью-общиной игуменья Феврония – уродливая  и физически, и нравственно женщина пожилых уже лет. …Среди фанатичного населения слыла «святою, прозорливою, премудрою», и личность её считалась как бы «священною». Около неё держались тайно беглые епископы, преследуемые за процессы по изъятию церковных ценностей, торгаши, спекулянты и всякий сброд, гонимый революционным правосознанием. Естественно, что этот «сброд» из чувства мести элементам населения, сочувствующего революционному движению, и организовав в «монастырьке Хавронии» крепость против всего нового – революционного и … против церковного обновления». При моих переговорах с «Хавронией» последняя мне заявила, что ей церковь не нужна, берите, мол, её…»[14].
 
Примечателен также описанный А.В. Кряжевских случай, который произошёл во время обследования Покровской с/х артели: «Когда мы с приехавшим попом, миновав ряд душных комнат, зашли в келью игуменьи, та лежала на кровати в шубе и валенках, повернувшись лицом к стене. Благочинный стал упрашивать Февронью поговорить с представителями власти. Она же, не отвечая ни слова, только пинала ногой в грудь священника, попадая в золотой крест, болтавшийся на его груди»[15].
 
После обследования Покровской с/х артели на обратном пути в г. Вятку около десятка монашек и большое количество верующих устроили на А.В. Кряжевских в селе Ацвеж засаду с целью воспрепятствовать закрытию нелегального монастыря. Толпа верующих была разогнана прибывшим из г. Котельнича конным отрядом ОГПУ[16].
 
Материалы с основаниями закрытия Покровской церкви были переданы А.В. Кряжевских в органы ОГПУ[17]. К 18 сентября игуменья Феврония с «главарями» были арестованы и препровождены в г. Котельнич[18]. 28 сентября 1923 г. на объединенном заседании Котельничского уездного комитета РКП (б) и президиума УИК игуменья Феврония признана политически опасной, а выписка её из больницы нежелательной. Было решено просить Губком РКП (б) через ГПУ удалить Февронию за пределы уезда, как вариант – в губернскую больницу[19]. Вскоре Феврония была вывезена в г. Вятку, а наиболее активные монахини выселены за пределы губернии[20].
 
Интересен тот факт, что Наркомзем впоследствии удовлетворил жалобу членов Покровской сельскохозяйственной артели, отменив признанное незаконным решение Вятского губземуправления о ликвидации артели[21].
 
В период 1923-1927 гг. игуменья Феврония с группой монашек поддержали деятельность по борьбе с обновленчеством, проводимым в г. Вятке Григорием Захаровичем Попывановым, священником Воскресенского собора. Духовенство собора при помощи игуменьи Февронии стало проводить среди крестьянского населения агитацию «об укреплении устоев православия». Воскресенский собор в среде верующих приобрел авторитет «фундамента старого православия». Вскоре  на тихоновскую платформу перешло большинство обновленческих церквей г. Вятки.
 
Итак, игуменья Феврония (Юферева) считала приоритетным сакральный, сверхъестественный, мистический характер содержания Церкви, а не её внешнее организационное институциональное оформление. Это во многом объясняет возможность нахождения её, а также значительных масс верующих вне пределов легальной, но «красной», то есть неправославной Церкви. В связи с этим вполне оправданным, правомерным и даже необходимым в глазах верующих выглядело признание безблагодатным (т.е. не носящим священный, сакральный характер) духовенства легальной Церкви, и, соответственно, совершаемых им таинств.
 
Осенью 1927 – летом 1929 гг. игуменья Феврония и мона­хини ликвидированных монастырей, пользуясь своим личным влиянием и авторитетом еп. Виктора, осуществляли массовые обращения верующих на свою сторону. Осенью 1927 г. игуменья Феврония просила не принимать Декларацию даже протоиерея Александра Серебрянникова[22].
 
Вернёмся к роли игуменьи Февронии в викторианском течении. Руководство игуменьей «тёмной массы» можно назвать довольно условным. Оно носило, скорее, духовный, нежели организационно-управленческий характер. Религиозный авторитет Февронии был достаточно велик, чтобы значительные массы верующих, в особенности монахинь бывшего Покровского женского монастыря, на протяжении многих лет (а в отдельных случаях и десятилетий) почитали игуменью.
 
Несмотря на то, что в материалах архивно-следственного дела о «церковно-монархической контрреволюционной организации» при Воскресенском соборе г. Вятки особый акцент делался на организационный характер деятельности Февронии, во время следственных действий, а также после вынесения приговора её ввиду «болезненного состояния» оставили на свободе. Помимо состояния здоровья изоляция Февронии (в восприятии народа – «святой», а в «глазах» государства – «преступника») от общества осложнялось опасностью возможных негативных настроений и массовых народных выступлений[23].
 
Преувеличение роли игуменьи в руководстве «контрреволюционной организацией» при Воскресенском соборе указывает на особую важность  значения для верующих атмосферы правоты викторианства, которое олицетворяла собой Феврония – местная «святая», чьё мнение носило «сакральный» характер и тем самым играло роль маяка-ориентира в жизни многих верующих. Поэтому представляется не случайным то, что за архивно-следственным делом значится заголовок «Юферева Фёкла Семёновна и другие», и это несмотря на то, что по этому делу проходило 37 обвиняемых, среди которых и непосредственные организаторы «преступной группировки», чья вина в этом следствием была доказана.
 
После ареста и ссылки весной 1928 г. епископа Виктора управленческие функции в викторианском движении Вятской губернии стал исполнять Леонид Юферев. По выражению Вятокротделом ОГПУ, он до момента своего ареста «выполнял функции наместника Вятского епископа» – единолично возглавлял административную деятельность по всей Вятской епархии, имел у себя в квартире нелегальную канцелярию духовного управления. Для более четкого руководства он занялся организацией в Вятской епархии нелегальных благочиннических округов и назначением духовных руководителей, в частности, в числе последних был священник Александр Ельчугин[24].
 
Леонид Юферев являлся благочинным 14 сёл Вятского уезда. Также к нему обращались люди и из других сел и уездов за советами и по вопросам замещения вакантных мест священниками викторианами.
 
После ареста 4 апреля и осуждения 8 мая 1928 г. епископа Виктора перед его последователями в соответствии с церковным правом встал вопрос о необходимости восстановления руководства церковной жизни.
 
К весне 1928 г. одними из авторитетных и общепризнанных антисергианских церковных лидеров – единомышленников еп. Виктора были: один из заместителей патриаршего местоблюстителя митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), викарии Ленинградской епархии еп. Гдовский Дмитрий (Любимов) и еп. Нарвский Сергий (Дружинин). Их имена связаны с деятельностью наиболее известного к настоящему времени антисергианского церковного движения – «иосифлянства», получившего своё название от имени митрополита Иосифа (Петровых). М.В. Шкаровский, ссылаясь на слова самого Иосифа, отмечает, что он не был реальным руководителем иосифлянства. Непосредственно осуществлял руководящие функции еп. Дмитрий Гдовский, а после его ареста – еп. Сергий Нарвский. Сам митрополит Иосиф так определял свою роль в иосифлянском движения: «Дело моё, по которому я привлекаюсь, как мне представляется, зиждется на мнении обо мне как лидере особого течения в нашей Церкви, возникшего четыре года назад в связи с Декларацией митрополита Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. Это течение совершенно несправедливо окрещено «иосифлянами», каковую несправедливость указывает и сам митроп. Сергий в переписке его с митрополитом Кириллом. Гораздо основательнее оно должно быть названо вообще «антисергианским»… Само течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митрополита Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующую сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. Более того, я сам значительно позднее втянут был в это течение, и не оно шло и идёт за мною, а, скорее, я плетусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево. И если бы даже уничтожить вовсе меня и моё участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдёт дальше без малейшей надежды на полное искоренение… Никакими репрессиями со стороны Сов. власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митрополита Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, очевидна каждому, даже неграмотному крестьянину… Не имея на местах духовного руководителя, с разных городов и местностей СССР приезжали к епископу Дмитрию за руководством, некоторые, возвращаясь с Ленинграда, заезжали ко мне с теми или иными вопросами, я направлял к епископу Дмитрию, прося его разрешить все вопросы»…»[25]
 
После ареста в феврале 1928 г. митрополита Иосифа еп. Дмитрий стал практическим руководителем иосифлянского движения, в этом качестве он был признан многими противниками митрополита Сергия[26]. По сведениям М.В. Шкаровского, в начале января 1928 г. еп. Виктор наладил письменное общение с ленинградскими иосифлянами, затем он лично ездил в Ленинград и даже стал направлять к еп. Дмитрию своих кандидатов для рукоположения в священники. Не имея цель оспаривать сами сведения, отметим, что они не могут являться основательной аргументацией тезиса петербуржского историка о вливании викториан уже в начале января 1928 г. в иосифлянское движение[27].
 
В документах, хранящихся в кировских архивах, отложилась масса документов (не менее 31), свидетельствующих о самостоятельном характере рукоположений и назначений на должности епископом Виктором священников до своего ареста в апреле 1928 г. Викторианами административное подчинение иосифлянским лидерам воспринималось временным явлением в противовес постоянному управлению, осуществляемому епископом Виктором[28]. К тому же еп. Виктор не только мог сам, но и должен был рукополагать священников, как он считал, на подведомственной ему территории. По всей вероятности, приведённые М.В. Шкаровским случаи направления еп. Виктором своих кандидатов к еп. Дмитрию для рукоположения, могли иметь место после «изоляции» Виктора, то есть не ранее начала апреля 1928 г. Так или иначе, до этого времени данное явление не было вызвано необходимостью либо устоявшимся порядком и не могло носить массовый и систематический характер.
 
Первый непосредственный контакт, не считая переписки, о которой мы уже упоминали, между вятскими и ленинградскими антисергианами произошёл, как зафиксировано в следственном деле о вятском филиале ИПЦ, уже в 1927 г. Вятский священник Павел Будрин посетил епископа Гдовского Дмитрия и митрополита Иосифа[29]. Однако об установлении каких-либо управленческих связей в этот период говорить некорректно, поскольку сами епископы Дмитрий и Сергий только 13 (26) декабря 1927 г. открыто заявили, что отошли от митрополита Сергия и порвали с ним молитвенное общение[30]. Да и в этом просто не было необходимости. Поиск руководства над викторианскими приходами, управляемыми непосредственно самим епископом Виктором, означал бы в этот период как минимум игнорирование последнего, что по церковным канонам является недопустимым. Мы предполагаем, что эта поездка не могла носить более чем разведывательный, уточняющий характер позиции лидеров ленинградских антисергиан по отношению к курсу митрополита Сергия.
 
Началом полноценных управленческих контактов между викторианами и епископом Дмитрием (Гдовским) можно считать поездку в мае 1928 г. Леонида Юферева к еп. Дмитрию в Ленинград. Её главная цель помимо прочих церковно-административных дел – решение вопроса о назначении правящего епископа над Вятской епархией[31]. Кандидатом в епископы был выдвинут священник с. Никулицкого Михаил Юферев, который весной 1929 г. также ездил к епископу Дмитрию Гдовскому в Ленинград[32].
 
Викторианские благочинные, священнослужители, приходские советы обращались за решением церковно-административных вопросов (например, за рукоположениями, назначениями на должности и т.д.) к епископу Гдовскому Димитрию, а после его ареста – к Сергию Нарвскому [33].Так, приходской совет Казанской церкви г. Уржума обратился 20 августа 1929 г. в Административный отдел Уржумского района с заявлением о регистрации религиозной общины, состоящей из 850 взрослых человек. В документе указывалась вся иерархическая структура «патриаршей церкви», к которой себя и причисляли просители. Возглавлялась Церковь, как указано в заявлении, патриаршим местоблюстителем митр. Петром, с которым верующие и находились в молитвенном общении. «В духовных нуждах (как-то: рукоположение, освящение мира, благословение на принятие священнослужения, бракоблагословления) обращались к православному Архиепископу Гдовскому Димитрию в Ленинграде, которого также просим зарегистрировать на духовное руководство нашей общины». Архиеп. Дмитрий даже был указан в списке служителей культа, проживающих на территории Уржумского района, с указанием его личных данных. Правда, адрес его указан: «Г. Ленинград Воскресенский собор». Примечательно, что в колонке, где нужно было указать церковную ориентацию, выбрав один из трёх предложенных вариантов: «сергиевец, викторовец, обновленец» – у всех трёх указанных в списке священников указано «староцерковник (за Митр. Петром)». В аналогичном списке, касающемся священника Казанской церкви г. Уржума, в этой же колонке указано: «староцерковник (за митрополитом Петром и Архиепископом Димитрием Гдовским)» [34].  
 
В архивах Кировской области нами выявлено не менее 36 различных свидетельств, относящихся преимущественно к 1929-1930 гг., указывающих на наличие управленских связей между лидерами иосифлянства и викторианами. Вот некоторые из них:
 
  • «Постоянным епископом нашего округа является епископ Глазовский Виктор. После его ареста нашим округом руководил епископ Дмитрий Гдовский, Сергий Нарвский» (Н.С. Прахов).
  • «Руководство над приходом Шабалинского района архиепископ Дмитрий Гдовский поручил мне как благочинному…» (П.С. Галицкий). 
  • «За руководством и помощью я обращался к епископу Ленинградскому, Сергию Нарвскому. В 1930 г., вскоре после ареста епископа Дмитрия, я к нему ездил за получением благословения на освящение Воскресенской церкви, ранее занимаемой под общественные нужды, а потом освобожденной, и для разрешения вопроса об отошедших от благочиния церковных приходов, не согласившихся со мной в вопросе выправления патента на торговлю церкви свечами…» (П.С. Галицкий). 
  • «В феврале 1930 года я ездил в Ленинград к епископу Дмитрию Гдовскому для выяснения вопроса о принадлежности к ориентации, но епископа видеть не пришлось. Вторично я ездил в Ленинград летом 1930 года к епископу Сергию за получением протоиерейства. Дмитрия Гдовского тогда уже не было, он был арестован…» (Л.В. Несмелов). 
  • «Связь с епископом Ленинградским Сергием и Дмитрием была… письменная. В 1929 году я писал епископу Дмитрию о священнике с. Гостева, которого община удаляла с прихода за нетвердость к ориентации, на мое письмо епископ Фролову предложил искать другой приход. В мае или июне – месяце 1930 года я писал письмо епископу Сергию Нарвскому, в котором просил разъяснения в связи с выявившимися расхождениями относительно выборки патентов на торговлю свечами. Сергий дал мне письменный ответ, что в выборе патентов церковь погрешима, но грех этот прощается, т.к. из-за патента нет никакого смысла делать вторичный церковный раскол…» (И.А. Попов)[35].

В  архивах отложились и материалы с конкретными указаниями от руководителей иосифлянского течения РПЦ. Вот несколько примеров. 1 июля 1929 г. (возможно, и в 1928 г.) епископ Дмитрий Гдовский  на двух страницах убористым почерком подробно пишет благочинному Л. Юфереву рекомендации о порядке направления священников в Ленинград для рукоположений[36]. Он же 9 (24) марта 1929 г. в своём письме сообщал благочинному I округа Халтуринского уезда священнику Алексею Папырину о награждении его в связи с пасхой камилавкою. 14 (29) июля этого же года своим распоряжением епископ Дмитрий Гдовский отстранил от исполнения обязанностей благочинного А. Папырина и назначил на свободное место Николая Лопатина[37].
 
Духовенство подчёркивало трудность поддержания контактов с епископом Дмитрием. Имели место случаи, когда священники позиционировали себя в качестве получивших рукоположения от еп. Дмитрия Гдовского, что не соответствовало действительности. Попытки их связаться с епископом не удавались.   
 
Попыткой упорядочить разрозненную деятельность викторовцев было создание в период конца 1929 – 1930 гг. в г. Вятке нелегального управления. Оно просуществовало до начала 1932 г. и имело заметный вес среди части викторианских приходов бывших Вятского и Котельничского уездов. Также управление стремилось распространить своё влияние на всех викториан бывшей Вятской губернии.
 
Управление находилось при приходе Хлыновской церкви г. Вятки. Организаторами и руководителями управления являлись священники Павел Владимирович Будрин, получивший полномочия от еп. Дмитрия Гдовского; Серафим Григорьевич Новинский; Николай Николаевич Вылежинский (ссыльный), порвавший весной 1931 г. с сергианами.
 
О своих контактах с руководством иосифлян во время следствия Будрин дал такие показания: «В Ленинграде у архиепископа Д. Гдовского я был… в 1929 г., от которого я получил целый ряд указаний об организационной стороне Викторовской церкви. О порядке и возможности приема в Викторовскую ориентацию служителей других ориентаций. С того момента Дмитрий дал мне полномочие… М. Сергий со своей компромиссной политикой по отношению к власти породил отход от него сторонников истинной церкви. Поэтому я сочувствовал не митрополиту Сергию, а церковному течению митрополита Иосифа…». С одной стороны, Будрин признавал правомерность руководства над собой лидеров иосифлян, с другой, обособлял себя лично и в целом викторианство от иосифлянства[38].
 
Одновременно тесная связь поддерживалась и с находящимся в ссылке епископом Виктором. Мария Томилова являлась постоянной связной между вятским викторианским управлением и епископом Виктором. Так, в 1932 г., получив письмо от еп. Виктора, она далее отвезла его в г. Глазов еп. Авраамию, от которого привезла ответ и переслала его своему лидеру. Суть содержания письма заключалось в следующем. Епископ Виктор упрекал еп. Авраамия в том, что пошёл за митр. Сергием. Он, будучи на Соловках, якобы встретился с архиепископом Пахомием, который получил письмо от самого митрополита Петра (Полянского). В нём говорилось, что митр. Пётр не давал полномочия митрополиту Сергию на занимаемый им пост, а также  просил последнего оставить свое пагубное дело. Также связь с еп. Виктором имела Ангелина Стародубцева. Она посылала епископу посылки и письма. В 1932 г. Стародубцева получила от еп. Виктора письмо, в котором давалось наставление монашкам, как им жить и действовать. Полученные от епископа Виктора письма, наставления, обращения к пастырям руководители викторианского управления Новинский и Вылежинский зачитывали и обсуждали в Хлыновской церкви. Новинский при допросе заявил о его солидарности с этими письмами.
 
После установления административных контактов с лидерами иосифлянства епископами Дмитрием Любимовым и Сергием Дружининым в самоидентификации вятских противников митрополита Сергия продолжала доминировать идентификация себя и своих единомышленников в качестве викториан. На это указывают не менее 256 свидетельств, выявленных нами в кировских архивах[39]. Наиболее примечательные из них – это показания обвиняемых по делам вятских филиалов ИПЦ, по которым одной из главных задач следствия как раз и входило причислить викториан к членам церковно-монархической организации «Истинно-православная церковь». В качестве примеров приведём несколько отрывков из показаний обвиняемых по делу филиала ИПЦ в г. Вятке:
  • «Хотя я и принадлежал последнее время к Сергиевской ориентации (до весны 1931 г.), тем не менее с переездом в Вятку, познакомившись достаточно подробно с Хлыновской церковью, я решил перейти к викторовцам, на Хлыновке же имелось и свое викторовское управление, достаточно компетентное, о котором было известно некоторым викторовцам. Таким образом, договорившись предварительно со священником Новинским Серафимом, он с ведома священника Будрина Павла меня после нескольких покаяний и допросов принял в свою ориентацию…» (Н.Н.Вылежинский). 
  • «Действительно, Будрин ставил себе целью возглавить викторовское течение, потому что духовенство не имело общего управления, определялась каждая церковь самостоятельно» (А.И. Лопатин).
  • «Будрин говорил, что в обязательном порядке нужно придерживаться Викторовской ориентации. Мне лично ставил условием непременно бывать только на Хлыновке, надо придерживаться только Хлыновки…» (М.П. Шестакова). 
  • «Будрин Павел действовал с той целью, чтобы забрать в свои руки все управление делами Викторовской ориентации, половину бывш. Вятской епархии, создал там единое для всех викторовцев секретное управление» (А. Терехов).

Таким образом, с одной стороны, викторианские приходы признавали, поддерживали, считали легитимными сложившиеся церковно-административные отношения с лидерам иосифлянства. С другой, не считали себя иосифлянами, а идентифицировали и позиционировали себя в качестве викториан[40]
 
Особые церковно-административные отношения сложились в Яранской епископии[41]. До 1929 г. яранские викториане получали руководящие указания от епископов Дмитрия Гдовского и Сергия Нарвского. С 1929 г. непосредственным руководителем викториан Яранской епископии являлся вернувшийся из ссылки еп. Яранский Нектарий (Трезвинский), который, в свою очередь, поддерживал отношения с лидерами иосифлянства[42].
 
Кратко рассмотрим биографию еп. Нектария, связанную с Вятским краем. В декабре 1924 г. «тихоновский» церковный совет кафедрального собора г. Яранска с целью укрепления своих позиций в борьбе с обновленчеством послал в Москву делегатов для ходатайства перед патриархом Тихоном о назначении епископа на Яранскую кафедру. В качестве последнего и был назначен еп. Нектарий (Трезвинский)[43], который уже 19 января 1925 г. совершил своё первое богослужение в Успенском соборе. С начала своего служения еп. Нектарий окормлял более сорока «тихоновских» приходов, выпустил несколько резких антиобновленческих посланий, налагал прещения обновленцеским причтам[44].
 
Уже 25 мая 1925 г. еп. Нектарий был арестован, а в ноябре этого же года приговорён к 3 годам лишения свободы. Следователь ОГПУ охарактеризовал еп. Нектария «демагогичным черносотенно-фанатичным кликушей». Его «открытая антисоветская борьба», по мнению следователя ОГПУ, выразилась: 1) в обращениях во время проповедей к верующим с призывом не бояться гонений, мучений; 2) в разговорах о том, что советская власть устраивает гонения на «тихоновское» духовенство и вообще хочет «задушить религию»; 3) в характеристике обновленческого духовенства как ставленников советской власти; 4) в призывах к  верующим не праздновать пасху по новому стилю, устроить 8 марта «демонстрацию» с хоругвями как протест против неверующих; 5) в обращениях к  родителям не отпускать детей в школу, ссылаясь на то, что советская власть испортит детей; 6) в попытке анафемствовать всех неверующих[45].
 
Епископ Нектарий, предполагая о намерениях представителей власти оградить общество от его влияния,  неоднократно обращался с письменным заявлением к начальнику секретно-оперативного отдела Вятского отдела ОГПУ с просьбой быстрее сослать его в «трудовой изолятор на Соловки», так как считал себя «неправомочным даром кушать хлеб». Помимо этого епископ сообщил, что он сам не заинтересован в дальнейшем пребывании в «глухой провинции» – Яранском уезде, который находится вдали от «культурных центров». Вину по предъявленному обвинению (ст.119 УК РСФСР 1922 г.) епископ Нектарий не признал, заявив, что он всемерно стремился поддерживать самые лояльные и покорные отношения с местной властью, а в проповедях и частных разговорах избегал политических тем.
 
Находясь на Соловках, еп. Нектарий под влиянием старшего архиерея Иллариона (Троицкого) принял Декларацию митр. Сергия. Однако 8 февраля отказался от подчинения заместителю патриаршего местоблюстителя. Епископ Нектарий в своём письме от 8 мая 1928 г. в Ленинград так обосновывает свой поступок: «После молитв и долгих размышлений я прекратил церковное общение с м. Сергием (замещающим собою Патр. Местобл.) как вошедшим в блок с антихристом… Всякому православному верующему сыну Церкви Христовой зазорно и для вечного спасения небезопасно идти за таким вождём, как м. Сергий, пошедшим скользким и весьма ненадёжным путём. Синод же – собрание из так называемых подмоченных или ссученных епископов. Назначение епископов на кафедры происходит с ведома или одобрения начальника Московского отделения №6. Может ли быть это приемлемо для православных людей, а тем более епископами? … Надеюсь и верю, что эта церковная нижегородская ярмарка под необновленческим флагом потерпит полное посрамление и православно верующие все отойдут от этой церконой авантюры, затеянной для уничтожения и поругания Церкви Христовой»[46].
 
В ответ на отход еп. Нектария митрополит Сергий и Синод запретили его в священнослужении и 4 мая 1928 г. сместили с Яранской кафедры. Летом и осенью 1928 г. владыка Нектарий был близок и сослужил с епископом Виктором. 20 ноября 1928 г. он был освобождён из мест заключения с запретом проживания в семи крупнейших городах и г. Вятке. Местом проживания еп. Нектарий избрал Казань: недалеко от своей вятской паствы. Для общения в Казани еп. Нектарию епископом Виктором были рекомендованы Виктор Иванович Несмелов – профессор Казанской духовной академии, философ и богослов, учеником которого считал себя еп. Виктор, а также популярный в народе проповедник – священник Николай Троицкий. Однако каких-либо заметных результатов при общении с ними у еп. Нектария не установилось. С первым – по причине старости и постоянного над ним контроля со стороны ОГПУ, а со вторым пришлось прервать общение в связи с неоднозначностью его позиции в отношении сергианства[47].
 
8 января 1929 г. еп. Нектарий пишет послание к пастве, в котором помимо прочего даёт оценку курса митрополита Сергия и возникших оппозиционных течений.
 
«Не один епископ Виктор отошел от митрополита Сергия, отошли и другие почтенные православные епископы. Епископ Виктор здесь не при чем. Истина Православия дорога не одному епископу Виктору, дорога она митрополиту Иосифу, епископу Гдовскому Димитрию, архиепископу Углицкому Серафиму и другим, неужели они "викторовцы"?
 
Неумное выражение нижегородского отступника. Епископ Виктор только мой единомышленник по распознанию и осуждению сергиевского отступничества, по благодати Божией, просветившей наши мысленные очи. Здесь, повторю, выражения "Викторовщина" и "Викторовцы" не при чем. Вам же, моя православная паства Яранская, всем утвердительно вещаю. Митрополит Сергий есть действительно отступник от Православия, изменник Христу, ликвидатор или разоритель Церкви православной у нас на Руси, ибо он заодно с врагами Господа нашего Иисуса Христа, не имейте с ним никакого церковного общения. ...
 
Возле митрополита Сергия и его приспешников объединилась вся бывшая, как он сам, обновленческая шатия из духовенства, лицемерно покаявшиеся батюшки и все прочие полуживые, а главным образом, епископы, усвоившие сергиевский догмат больше не сидеть в тюрьме…»[48].
 
В 1929 г. устанавливаются активные контакты еп. Нектария с его яранской паствой. Викторианские священники обращались за рукоположением, назначением на должность. Руководство, как правило, проявлялось в форме благословений и наказов быть твёрдым в православной вере. Далее священники по своему усмотрению решали на местах возникающие вопросы. Приведём собственные свидетельства яранских антисергиан:
 
  • «В марте месяце 1929 года, будучи у епископа Нектария в г. Казани, он назначил меня благочинным и дал мне наказ твердо придерживаться истинного православия... Придерживаясь такой установки епископа Нектария, я руководил приходами моего благочиния и возглавлявшим церкви священникам давал указания в духе данного мне наказа епископом Нектарием…» (Стародубцев). 
  • «Будучи у епископа Нектария, он мне давал наказ никоим образом не склоняться на сторону митрополита Сергия как к изменнику православия, признавшего Советскую власть и разделяющего ее радости, тогда как церковь не может признавать Советскую власть безбожную, направляющую свои мероприятия против религии…» (Н.И. Никитин). 
  • «До 1930 года я был простым прихожанином, а с 1930 еписк. Нектарием был посвящен в тайные попы, при этом он мне сказал: «Посвящаю тебя тайным священником в запас, сейчас иди домой и живи мужиком, а когда надо будет – призову…» (М.А. Огородов). 
  • «К епископу Нектарию я ездил 5 раз, а первый раз ездил к нему в марте 1929 и в последний в сентябре – мес. 1931 года…». «При поездках к еписк. Нектарию последний мне говорил, что нужно твердо придерживаться истинно-православной церкви и не склоняться на сторону Сергия как богоотсупника, предавшегося Соввласти, а в одной беседе сказал, что в виду гонения религии Соввластью церкви нужно уходить в подполье, устраивать тайные молитвенные дома, иметь тайных священников. Из тайных попов мне известен Разгулин Ив. Вас. и Никифор из с. Караванного…» (Н.Я. Мосунов).
  • «Во вторую поездку к Нектарию в г. Казань с письмом благочинного Попцова в 1930 г. еп. Нектарий посвятил меня в сан священника, во время вечерней службы с монахами, в своей келии. Я, боясь этого назначения, тогда же сказал Нектарию, что с должностью священника я не соглашусь, на что он мне ответил: ладно, живи в своей келье как жил за мужика и подарил мне подрясник… Возвратившись от Нектария, я стал жить в своей келье и молиться. Посещал церкви села Улон, Городищи, Корляки и др. Постоянно священнические обряды не исполнял, а служил периодами в селах Останчурга и Лежнино…» (И.В. Разгулин)[49]

Послания еп. Нектария наиболее активно распространяли среди населения монашки и странники. Распространителем воззваний епископа Нектария по 5-му благочинническому округу был также тайный священник Иван Васильевич Разгулин, который развозил их по всем селам и одновременно агитировал священников переходить на сторону еп. Нектария. У благочинного Попцова для распространения воззваний было подготовлено два человека:  из д. Царегородцево Санчурского района – Михаил, из д. Черная речка – Василий Степанович. Распространяя послания, они обходили 43 антисергианских прихода.
 
Авторитет еп. Нектария усиливался благодаря распространяемым среди своих приверженцев сведениям о его близких контактах на Соловках с епископом Виктором, который и поручил епископу Яранскому принимать под своё руководство всех непризнающих митрополита Сергия.
 
К маю 1931 г. общее количество входящих в Яранскую епископию и находящихся под влиянием епископа Нектария составляло 46 приходов[50]. Увеличению числа антисергианских приходов, находящихся под управлением еп. Нектария, могло способствовать и присоединение викторианских приходов, находящихся на близлежащих от Яранской епископии территориях. По данным на 1932 г., под влиянием еп. Нектария находилось 30 церковных приходов на территории Яранского, Кикнурского, Шарангского и Санчурского районов, а также приходы Советского, Пижанского и части Арбажского районов. Первая группа викторианских церквей возглавлялась благочинным Иваном Фокиным, затем Василием Попцовым и Иваном Никоновым, а вторая – Николаем Мышкиным[51].
 
Разделения между викторианским и новыми антисергианскими приходами Яранской епископии не наблюдалось, поскольку лидерами на местах в обоих случаях, как правило, выступали те же викториане. Так, в с. Советске с конца 1927 г., то есть с момента возникновения викторовского течения, благочинным являлся священник Мышкин. Он также был назначен Нектарием благочинным. Епископ в своей записке Мышкину называл его «единственным столпом православия». Другой авторитетный благочинный – Иоанн Фокин – тоже являлся лидером яранских викториан.
 
После ареста еп. Нектария яранские антисергиане делали несколько попыток найти для себя духовного руководителя. И.В. Никонов во время следствия дал такие показания: «Состоя благочинным и не имея руководства после ареста епископов Виктора и Нектария, командированному мною в Ленинград дьякону Касьянову я поручал подыскать епископа. Касьянов сумел заручиться лишь сведениями о том, что из сторонников еп. Виктора имеется епископ Бахчисарайский Иосиф, живет в Крыму, и Донской епископ Кирилл, но ввиду того, что они оба находятся на покое, попыток с ними связаться не имел. В этот же раз я поручал ему съездить в Москву подыскать епископа, но поездка была безрезультатна. На обратном пути он заезжал в Казань к епископу Нектарию, но он был арестован и к нему допущен не был…». Рукоположенный (по рекомендательному письму еп. Нектария) епископом Дмитрием Гдовским дьякон Афанасий Игнатьевич Касьянов также свидетельствовал, что во время своей второй поездки в Ленинград ему рекомендовали для восстановления руководящих связей поехать в Бахчисарай, где жил епископ «викторовской ориентации». Однако поездка не состоялась[52].
 
В начале 1931 г. яранские антисергианские приходы перешли под духовное управление епископа Ижевского Синезия (Сергей Григорьевич Зарубин). По сведениям А.И. Касьянова, ему рекомендовали обратиться к еп. Синезию ещё ленинградские протоиереи, в частности Филофан[53]. Среди верующих Яранской епископии зимой 1931 г. имели место случаи распространения воззваний епископа Синезия. Дьякон А.И. Касьянов во время посещения еп. Синезия получил запечатанный конверт для передачи благочинному Попцову. Последний в марте 1931 г. во время поездок по благочинию, в которой раздавал Св. Миро, распространял среди подчинённых информацию о том, что он лично посещал и вступил в общение с «истинно-православным епископом» Синезием, который следует за епископами Виктором и Нектарием[54].
 
Епископ Ижевский и Удмуртский Синезий, занимающий кафедру с 1928 г., только 6 февраля 1930 г. порвал молитвенное общение с митр. Сергием и Синодом. 4 июня 1930 г. постановлением Синода еп. Синезий был запрещён в священнослужении. Позицию еп. Синезия поддержало 15 приходов Ижевской епархии, в том числе два в г. Ижевске. Формирование антисергианской позиции и непосредственное отделение еп. Синезия от митр. Сергия произошло в условиях быстрых темпов коллективизации и массового закрытия уже в конце 1920-х – начале 1930-х гг. удмуртских церквей. Это наложило отпечаток и на специфику деятельности удмуртских антисергиан, широко практиковавших нелегальные формы организации религиозной жизни. По инициативе монашек-«синезианок» в лесах Шарканского и Кезского районов были сформированы «кулацкие» поселения, каждое состоящие из пяти-семи землянок, одна из которых предназначена для молитвенных собраний. К июлю 1931 г. по делу удмуртского филиала «к/р организации ИПЦ» было арестовано и репрессировано 22 человека, а 26 января 1932 г. был осуждён еп. Синезий. В 1933 г. за принадлежность к «синезианству» было осуждено ещё 70 человек[55].
 
Мы склонны считать, что кратковременное управление еп. Синезием антисергианскими приходами Вятского края, сложившееся под стечением обстоятельств (был ближайшим истинно-православным епископом), скорее, носило номинально-формальный, чем конкретно-распорядительный характер. После ареста авторитетного среди яранцев еп. Нектария «свежеиспечённому» антисергианцу еп. Синезию, ранее не связанному с Вятским краем, в течение 8 месяцев заново установить какие-либо стабильные административные отношения с вятской паствой представляется крайне затруднительным[56]. Вятские антисергианские приходы составляли 2/3 (62 из 95) от общего числа приходов, управляемых еп. Синезием. Следует указать, что в составленной еп. Синезием схеме Удмуртского филиала ИПЦ имеется градация в отношении вятских антисергиан. В этом документе указано, что руководителем яранских приходов являлся еп. Нектарий, они выделены в отдельную группу. 16-ю приходами Вятского края руководили еп. Виктор и митр. Иосиф, они также обозначены обособлено[57].
 
Последующие годы были отмечены попытками восстановить утраченные иерархические связи. Так, с 1934 г. вятские викториане находилась под идейным руководством находящегося в заключении архиепископа Угличского Серафима (Самойловича), который был признан правящим архиереем. По сведениям еп. Дамаскина, архиеп. Серафима Угличского перед своей смертью попросил принять викториан во временное управление сам епископ Виктор Островидов[58].
 
Летом 1935 г. сосланный в Архангельск епископ Дамаскин (Дмитрий Иванович Цедрик) получил просьбу от архиеп. Серафима (Самойловича) принять в своё архипастырское окормление последователей еп. Виктора (Островидова) в Вятской епархии. Через известного ленинградского иосифлянина протоиерея Измаила Рождественского, проживающего в Вятском крае на поселении, еп. Дамаскин направил к вятскому духовенству, по версии следствия, воззвание, в котором сообщалось о принятии во «временное окормление Вятскую епархию от архиепископа Серафима». Помимо этого в документе устанавливался порядок, запрещающий духовенству самостоятельно занимать должности в приходах. По словам же самого епископа, он дал всего лишь совет, как упорядочить церковно-приходскую жизнь. Только часть викторан признала еп. Дамаскина своим епископом[59]. По сведениям М.В. Шкаровского, еп. Дамаскин назначил несколько благочинных. Один из них – священник церкви с. Пищалье Оричевского района Василий Перминов в 1935-1936 гг. распространял среди духовенства воззвание еп. Дамаскина и посылал ему доклады. В марте 1936 г. еп. Дамаскин был в очередной раз арестован. Тогда и были «вскрыты» его связи с викторианами[60].
 
 В специфическом положении в середине 1930-х гг. находилась викторианская община Казанской церкви г. Уржума. С 1932 г. и до начала 1937 г.[61] она входила в состав Уфимской епархии. В документах церковная община чаще всего обозначалась как относящаяся к Уфимской епархии либо «Уфимской ориентации». Её называли также «уфимской общиной», «руфимовской группой», «руфимовцами»[62], «уфимцами», «викторовской ориентации Уржумского автокефального раскола», «викторовской ориентации Уфимского автокефального раскола». В описи церковного имущества, переданного в 1933 г. Уржумским горсоветом Казанской церкви, группа верующих была обозначена как община «Викторовской ориентации Уфимской епархии»[63].
 
© А.Г. Поляков
 
Материал из книги - Поляков А.Г.Викторианское течение в Русской Православной Церкви. – Киров, 2009
 
Материал прислан автором порталу "Россия в красках" 25 июля 2014 г

 
Примечания
 

[1] Постановлениями ВЦИК от 14 января и 10 июня 1929 г. губернии, уезды и волости были упразднены, вместо них созданы края, области, округа, районы. Вятская губерния вошла в Нижегородскую область (преобразованную в Нижегородский, а с 1932 г. – Горьковский край) в составе округов Вятского, Котельничского, Нолинского и частично Шарьинского.
[2] ГАСПИ КО. – Ф.6799.  – Оп.7. – Д.Су-8585 Т.2. – Л.224.
[3] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – 14 января. – С.4.
[4] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – 14 января. – С.4.
[5] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – №6 (12 января). – С.4.
[6]Факты регулярного паломничества верующих на «святое» место, закрытого в 1923 г. монастыря отмечались ещё в мае 1966 г.
[7] ГА КО. – Ф.Р-875. – Оп.1. – Д.165а. – Л.113.
[8] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.184-185.
[9] Кряжевских Алексей Васильевич, 1894 г.р., уроженец д. Воронской Сунского р-на Нолинского уезда. До 1914 г. крестьянствовал, пока в 1914 г. не был призван в армию. После Октября 1917 г. работал в советских учреждениях. В начале 1923 г. прибыл в г. Вятку в качестве уполномоченного обновленческого Священного Синода. Был выбран членом местного Епархиального правления. Вел многолетнюю борьбу с «тихоновщиной». В мае 1927 г. он был арестован по обвинению в хищении церковного имущества. Затем его освободили. В 1929 г. работал делопроизводителем научно-учебной части Вятского педагогического института. В 1930-1931 гг. был работником Административного отдела Губисполкома. Участник Великой Отечественной войны. 3 декабря 1952 г. УМГБ завело на него дело по ст. 58 п. 10 ч.1. УК РСФСР. Однако за недостаточностью улик дело было прекращено. Официально обвинения были сняты 16 ноября 1956 г. Выйдя на пенсию, бывший активист обновленческого движения на Вятке стал лектором по атеистической пропаганде. Член Общества знаний. Умер в 1975 г. (по материалам, предоставленным кировским историком Е.В. Кустовой). 
[10] ГА КО. – Ф.262. – Оп.1. – Д.26. – Л.6.
[11] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.184-185.
[12] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.173.
[13] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.175-175об.
[14] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – 14 января. – С.4.
[15] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – 14 января. – С.4.
[16] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.175об.
[17] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.187об-188.
[18] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.190.
[19] «Святое» место без прикрас. // Ленинский путь. – 1967. – 14 января. – С.4.
[20] ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.3. – Д.33. – Л.180.
[21] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть… – С.116.
[22] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. –  Д.17. – Л.6об-7.; Странник. История Вятской епархии… – С29-30.
[23] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.220.
[24] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.73.
[25] Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.44-45.
[26] Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.49.
[27] Шкаровский М.В. Иосифлянство… – С.53-54.
[28] Конечно, могли быть особые случаи направления еп. Виктором своих кандидатов для рукоположения епископу иной епархии. В таком случае священник оставался уже в юрисдикции рукоположившего его архиерея.
[29] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.8. – Д.Су-10261.Т.5. – Л.11.
[30] Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.43,70.
[31] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.73-73 об.
[32] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.220-221.
[33] Странник. История Вятской епархии… – С.77; ВЕВ. – Ф.13. – Оп.1. – Д.12. – Л.8.
[34] Архивный отдел администрации Уржумского района (АОАУР). – Ф.10. – Оп.1. – Д.55. – Л.33-33об,36-36об,39.
[35] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.8. – Л.13-16.
[36] ВЕВ. – Ф.13. – Оп.1. – Д.12. – Л.7-7об.
[37] ВЕВ. – Ф.13. – Оп.1. – Д.19. – Л.8-8об.,11.
[38] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.8. – Д.Су-10261.Т.5. – Л.11.
[39] За единичными исключениями, о которых мы упоминали (в г. Уржуме).
[40] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.8. – Д.Су-10261.Т.5. – Л.2-3.
[41] До 1929 г. совпадала с границами уезда, позднее в связи с районированием территория охватывала несколько вновь образовавшихся районов.
[42] Подробнее биографию еп. Нектария см.: Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.146-175.
[43] Шкаровский. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.152-155.
[44] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.9. – Д.Су-11397. Т.2. – Л.408; ВЕА. – Ф.13. – Оп.1. – Д.3. – Л.2-3.
[45] Поляков А.Г. Русская православная церковь и светская власть… – С.121-122; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3930. – Л.134-134об; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.3. – Д.Су-3930. – Л.68,98.
[46] Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.157-158.
[47] Шкаровский М.В. Судьбы иосифлянских пастырей. – С.158-160.
[48] 1-е «Послание к пастве» Епископа Яранского Нектария (Трезвинского). // http://katakomb.ru/10/Pis1.html
[49] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267. Т.8. – Л.13,16,33-34.
[50] Шумилов Е. Епископ Синезий. II. В сетях шпионажа. // Известия Удмуртской республики. – 1993. – №155 (7 октября). – С.4; Рис 122. «Синезианство» – схема «контрреволюции», выбитая из епископа, 1931. // Шумилов Е.Ф. Православная Удмуртия. История Ижевской и Удмуртской епархии. ХХ век. – Ижевск, 1996; см. задний форзац книги.  
[51] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267. Т.8. – Л.11-15.
[52] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267. Т.8. – Л.11-15.
[53] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267. Т.8. – Л.11-15.
[54] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.2. – Л.412, 442-442об.
[55] Микрюкова М.А. Религиозные объединения в условиях становления государственности Удмуртии (по документам Центрального государственного архива Удмуртской республики). // Удмуртия: история и современность: Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы и перспектива функционирования родных языков» / Под редакцией Н.К. Коробейниковой, М.Ю. Малышева и др. – Ижевск, 2005. – С.224, 226-227; Никитина Г.А. Удмуртская община в советский период (1917 – начало 30-х гг.). – Ижевск, 1998. – С.155; История Удмуртии: ХХ век / Под ред. К.И. Куликова; введение О.И. Васильевой, Л.Н. Бехтеровой, Н.А. Радионова. – Ижевск, 2005. – С.198; Шумилов Е.Ф. Православная Удмуртия… – С.110-112, рис. 122; Шумилов Е. Епископ Синезий. II. В сетях шпионажа… – С.4; ЦГА УР. – Ф.Р-459. – Оп.12. – Д.96. – Л.52-60 об; Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук (НОА УНИЯЛ УрО РАН). – Ф.РФ. – Оп.2-Н. – Д.925 «а».
[56] Каких-либо сложившихся активных устойчивых контактов между епископом Синезием и антисергианами Вятского края в материалах следственных дел по вятским филиалам ИПЦ, а также в целом в государственных архивах Кировской области и Удмуртской республики не прослеживается.  
[57] Рис. 122. «Синезианство» – схема «контрреволюции», выбитая из епископа, 1931. // Шумилов Е.Ф. Православная Удмуртия…; Шумилов Е. Епископ Синезий. II. В сетях шпионажа… – С.4; см. задний форзац книги.
[58] Священноисповедник Димитрий, архиепископ Гдовский. – С.460; Чудиновских Е.Н., Жаравин В.С. Сестры: очерки о судьбах насельниц Вятского Преображенского девичьего монастыря после 1918 года по материалам ГОУ «Государственный архив социально-политической истории Кировской области». – Киров, 2009. – Рукопись. – ГАСПИ КО. – Обменный фонд.
[59] Мазырин А. Высшие иерархи о преемстве власти…  – С.169-170.
[60] Шкаровский М.В. Иосифлянство… – С.61.
[61] Казаков Д.Н. Уржум православный: храмы и люди. – Уржум, 2008. – С.42.
[62] По-видимому, от имени епископа Руфима (Троицкого), викария Уфимской епархии.
[63] АОАУР. – Ф.10. – Оп.1. – Д55. – Л.106,112,114,115,116; АОАУР. – Ф.10. – Оп.1. – Д54. – Л.42,43,60об.,76,79-80об; АОАУР. – Ф.10. – Оп.1. – Д56. – Л.107; АОАУР. – Ф.10. – Оп.1. – Д54. – Л.89.

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com