Подробно события декабря 1927 г., связанные с вопросом распространения взглядов еп. Виктора в г. Ижевске, описал Сергею Александровичу Левицкому в своём письме от 4 января 1928 г. житель г. Ижевска (письмо подписано – «В. Серг.»). В письме красной линией проходит мысль о полной растерянности ижевского духовенства и верующих в признании правоты  еп. Виктора либо митр. Сергия: «Конечно, везде поминали Онисима, исключая Покровской и Успенской, как вдруг 23/XII пришла от М. Виктора телеграмма следующего содержания: «Покровский собор игуменом Аркадием постановлением Духовного Управления утверждённым мною Вотская Епархия прекратила общение с М. Сергием и единомышленными ему епископами, как предавшими церковь Божию на поругание и уклонившемся от истины спасения. Впредь до их покаяния и отречения от воззвания 16/VII объявите духовенству и верующим». В то же время приходит от Онисима бумага благочинному такая: «Иеромонах Аркадий и.д. настоятеля Покровского собора гор. Ижевска поминовением за богослужением Еп. Виктора и непоминовением меня как Вр. Упр. Вот. Епар. нарушил 13 правило Двухкратного собора, а потому на основании сего правила он запрещается в священнодействии, о чём и даётся Вам знать для сообщения Иер. Аркадию причту Собора и приходскому совету. Вместе с тем прошу Иер. Аркадия, если он признаёт меня, пожаловать ко мне побеседовать по сему вопросу. Впрочем, согласно гражд. узаконен. Иер. Аркадий свободен подчиняться или не подчиняться мне, но в случае неподчинения он уже уходит от общения со мною, а через то и от православной церкви со всеми каноническими последствиями. Собрали совет и решили послать Еп. Виктору телеграмму о запрещении Онисима. Еп. Виктор ответил: «Запрещение Онисима и др. архиепископов, отпавших через воззвание от прав. церкви, никакого значения для Вас не имеет и падает на его голову. Служите в мире духа святого. Благословление пастве Вашей». О. Аркадий всё  же решил съездить в Воткинск, где он показал все бумаги и письма М. Виктора. Еп. Онисим говорит: «Никакого воззвания я не подписывал и, право, Вы меня выводите в смущении этими бумагами, но запрещение только под условием поминовения его или Трофима. После приезда о. Аркадий говорил по телефону с Еп. Виктором до общего собрания, он ответил: «Ни в коем случае не поминать ни того, ни другого». О. Аркадий приходит к нам, чуть не плачет, говорит, не знаю, что и делать, как у Вас в соборе делают, мы говорим, у нас определённо все за Сергия. ...Всё же наши симпатии на стороне Еп. В., наши батюшки, разумеется, против. Предали всю церковь божию на предание и посмеяние, как пишет Еп. Виктор. … Письмо Ваше попросил вчера о. А. Хорошо, что вы написали о 6 отделившихся епископах, это подтверждает слова Еп. Виктора, и может быть, поддержит о. А. …» (см.: приложение №7)[23].

 

1 января 1928 г. состоялось собрание Покровского собора (присутствовали 113 человек и благочинный В. Замятин). На повестке дня стоял вопрос о поминовении еп. Виктора или еп. Онисима. Заслушав доклад игумена Аркадия о прекращении подчинения еп. Виктора митр. Сергию, а также о поминовении епископов, собрание постановило: «Епископу Виктору собрание доверяет попечение о спасении своих душ, считая более направлением его духовных убеждений, предложить причту Покровского собора впредь до приезда вновь назначенного Епископа Трофима продолжить поминать за богослужением Еп. Виктора, о каковом постановлении поставить в известность Епископов Виктора и Онисима, ходатайствуя перед последним о снятии запрещения в богослужении о. Игумену Аркадию, считая, что он исполняет волю своего прихода. Одновременно возбудить ходатайство дополнительно перед высшим Епархиальным Управлением об оставлении Епископа Виктора на занимаемом им посту Вотской и Ижевской Епархии, для какового ходатайства и уполномочивает граждан Покровского собора Дерендеева А.А., Андреева М.В., Воронину А.И., Соболева Е.И.»[24].

 

В январе 1928 г. в своём письме, содержание которого было известно «активу» Покровского собора г. Ижевска С. Левицким, как уже было ранее нами отмечено, было сообщено о том, что шесть епископов, отколовшихся от митр. Сергия, принеся покаяние, вернулись к нему. По сведениям указанного автора, еп. Дмитрий – единственный из оставшихся оппозиционеров высокого ранга – надеялся только на поддержку еп. Виктора. Эта информация, а также распространение по церквям документа митр. Сергия и его Синода о наложенных прещениях в отношении еп. Виктора и начавшаяся «травля» со стороны духовенства, призывающего верующих не ходить в «безблагодатный» Покровский собор, побудили собрание приходского совета 10 января 1928 г. принять решение о поминовении еп. Трофима, однако при условии, что духовным руководителем продолжает быть еп. Виктор[25].  

 

Интересен своей курьёзностью следующий случай, связанный с отношением прихода Покровского собора к митр. Сергию. Так, причтом собора в январе 1928 г. был получен указ митрополита Сергия о поминовении власти. При ознакомлении с содержанием указа приходский совет высказался: «Они нам (власть) не дают на воду ходить, стесняют нашу веру, да еще молиться за них». Недовольство верующих Покровского собора по отношению к советской власти было вызвано тем, что ранее своевременно не выдали разрешение на крестный ход в Крещение «на воду» и по домам. Впоследствии разрешение все же выдали, а поэтому ход начался позднее, в связи с чем практически в каждом доме за несвоевременное хождение со святой водой ругали власть за притеснения.

 

Приходским советом было решено послать запрос прокурору Вотобласти об указе митр. Сергия, чтобы тот указал, как им поступить. Прокурор ответил, что власть вмешиваться в это дело не может, и вообще,  митр. Сергий совершил глупость. На основании полученного ответа приходской совет решил употреблять за богослужением прежнюю формулу: «О богохранимой стране российской и верных (верующих) чадах христовой церкви». Совет так аргументировал своё решение: «Поскольку мы объединены в религиозное общество, а всякое общество может простирать (распространять) свою деятельность только на своих членов, то ясно, что кто желает, чтобы за него молились, должен быть обязательно членом общины верующих, и здесь под чадами церкви разумеются все, кто тайно или явно верует в бога и нуждается в молитвах церкви. Здесь избегается всякое насилие над совестью верующего и неверующего, по наказанию Прих. Совета, эта формула самая правильная. Что же касается м. Сергия, то он может сходить с ума как ему угодно и своей глупостью смешить весь мир»[26].

 

После получения от еп. Виктора письма с сообщением, что его вызывали в вятское ОГПУ по поводу признания позиции митр. Сергия, по сообщению агента ОГПУ (от 2 февраля 1928 г.), священник Аркадий Григорьев имел такие суждения, распространяемые среди верующих: «Вмешательство ГПУ в такие чисто религиозные вопросы, как признание или непризнание Мит. Сергия, излишнее. Ведь Еп. Виктор не признает М. Сергия, а не Соввласть и не признает опять-таки на основании объявленной Соввластью свободы религиозной совести. Следовательно, он действует вполне законно. А мит. Сергий, если спросить его, через кого получил такую власть, кто избрал его, где и когда? Или его синод? Мы даже до воззвания и не подозревали, что над нами народился какой-то синод. Признавать законными можно только съезды и избранных уполномоченных на этих съездах для управления делами церкви в пределах, предоставленных съездом каждому уполномоченному. А кто Сергия избрал? Кто и какие дал ему полномочия, на основании чего он административно действует? … Я, например, в этой церковной каше ничего не понимаю, что творится. Однако не нахожу причин обвинять Виктора, что он отказался от этого сумасшедшего старика М. Сергия. Он, пожалуй, еще какую-нибудь глупость выкинет, так и мы пляши под его дудку. Пусть он дурака нам не валяет, и никто не будет против него. Все равно если и его не будет, церковь от этого ничего не потеряет. Мы можем обойтись и без них, меньше расходу»[27].

 

Своеобразное положение в системе церковного управления занимал Покровский приход и спустя полтора года. В состав Епархиального управление входили все настоятели церквей г. Ижевска, кроме Покровского собора. Покровский приходский совет не платил денег на архиерея и благочинного и отказался от участия в предстоящем соборе в Москве. «Покровские» поминали еп. Трофима – ставленника митр. Сергия, но каких-либо указов и распоряжений им никто не давал, то есть существовали они обособленно, изолированно[28]. Отметим, что в это же время, а именно в середине 1928 г. на собрании приходского совета Александро-Невского собора г. Ижевска постановили: «Власть не поминать, архиепископа Павла не поминать, митрополита Сергия – тоже…, о. Азарию дали хороший «нагоняй» за Авраамия[29], что он допустил его служить без их согласия»[30].

 

Если предположить, что все приходы Глазовской епископии Вотской автономной области в административном порядке приняли решение Глазовского Духовного Управления о признании своим духовным руководителем еп. Виктора, то глазовских викторианских приходов могло быть до пятидесяти трёх[31]. Однако точной информацией о количестве викторианских приходов в Глазовской епископии мы не располагаем. Вместе с тем имеются сведения, указывающие на достаточную широкую распространённость викторианства в Глазовском уезде Вотской автономной области в 1928 г. Так, в конце 1928 – начале 1929 гг. три благочиннических округа, принеся покаяние в подчинении еп. Виктору, присоединились к митр. Сергию. Котельничский еп. Никифор (Ефимов), временно управлявший Вятской епархией, обратился 1 февраля к митрополиту Сергию с рапортом, в котором просил разрешить епископу Авраамию управлять выходящими из раскола приходами Глазовского уезда с временным предоставлением статуса правящего архиерея. В начале марта 1929 г. из Патриархии был получен указ от 22 февраля 1928 г., которым епископу Уржумскому Авраамию поручалось «временно окормлять присоединившиеся приходы Глазовского уезда с непосредственным сношением с Патриархией». Под управлением еп. Авраамия оказалось около 30 храмов Глазовского уезда[32]. По сведениям еп. Никифора, всё духовенство г. Глазова принесло покаяние и подчинилось митр. Сергию. К июлю 1929 г. в подчинение митрополиту Сергию вошли ещё три викторианских прихода Глазовской епископии[33]: с. Зюздино-Христорождественское, с. Бисерово, с. Зюздино-Георгиевское[34].

 

Как видно из вышесказанного, викториансто в Глазовском уезде к концу 1928 г. не только перестало доминировать над сергианством, но и практически шло к самоликвидации. Отход от еп. Виктора произошёл в организационном плане так же массово и быстро, как и в декабре 1927 г. от митр. Сергия. Уже в октябре 1928 г. благочинный О.В. Лобовников по поручению своего округа обратился к епископу Виктору с письмом. В нём настаивали, чтобы владыка принес покаяние перед высшей церковной властью за себя и духовенство и прекратил произведенный им раскол. В противном случае, как указывал автор письма, духовенство Глазовской епископии планировало искать выхода из раскола самостоятельно, помимо еп. Виктора[35]. Следует особо отметить, что стремление откорректировать свою позицию по отношению к еп. Виктору и митр. Сергию со стороны глазовского духовенства имело место уже в самом начале 1928 г., то есть практически через две недели после собственного признания своим духовным руководителем еп. Виктора. Связано это было с муссированием информации о том, что митр. Сергия поддержало подавляющее большинство высшей иерархии, а тающие силы «оппозиционеров» ничтожны. В «слезнице» к ижевскому протоиерею В. Замятину глазовское духовенство писало о том, что оно попало в неловкое положение только благодаря еп. Виктору и не прочь пересмотреть своё постановление[36].

 

Примечательно, что и после подчинения глазовских приходов митр. Сергию почитание еп. Виктора среди рядовых верующих не исчезло. Только этим, на наш взгляд, можно объяснить то, что 3 сентября 1929 г. временно управляющий Глазовским викариатством епископ Уржумский Авраамий обратился с рапортом к епископу Вятскому Стефану, в котором спрашивалось, как молиться о бывшем епископе Глазовском Викторе, допус­тимо ли возносить его имя за богослужением. Затрудняясь ответить на этот запрос, еп. Стефан переправляет его в Москву ми­тр. Сергию. Ответ, полученный в октябре 1929 года, говорит о том, что молиться как «о частном лице, конечно, допустимо, но возношение его имени на том месте, где поминается правящий архиерей, совершенно неуместно, тем более что и Глазовским Епископ Виктор не состоит уже давно»[37].

 

Среди активных глазовских викторианских священников можно отметить удмурта Дмитрия Поздеева из с. Чувоя Глазовского уезда, который в Сарапульском уезде, выдавая себя за святого и прозорливого среди удмуртов, в апреле 1929 г. говорил, что только он является «истинным пастырем», поскольку признаёт своим главой еп. Виктора. Остальные священники, по мнению Д. Поздеева, являлись «отщепенцами», а духовенство и архиерей Сарапульского уезда – обновленцами. Поэтому с ними нельзя иметь молитвенного общения, брать у них благословления, посещать их храмы, целовать у них крест и т.д.[38].

 

За пределами Вятской губернии викторианство было также распространенно в Пермском крае в Сивинском районе, в котором к еп. Виктору, порвавшему отношения с еп. Павлином, перешли приходы сёл Екатерининское, Ново-Михайловское, Сатинское, Усть-Клюкинка, а также находившийся в последнем селе нелегальный женский монастырь. Также викторианская группа, в которую входило местное монашество, существовала в с. Сосновка Сосновского района. Лидером пермских викториан являлась игуменья Усть-Клюкинского монастыря Феофания (в миру Ольга Сметанина), которая ездила к еп. Виктору, а затем посещала приходы района «с целью склонить на свою сторону и духовенство»[39].

 

В Марийской автономной области с 1928 г. викторианские приходы сёл Елембаево, Макманур и Табайкино обслуживал священник с. Люмпанур Яранского уезда Вятской губернии В.В. Попцов. Исполняя обязанности благочинного, В.В. Попцов назначил священников А.И. Тумбасова (из с. Кресты Яранского уезда Вятской губернии) и Теплякова в сёла Табашино и Елембаево[40].

 

Вернёмся к распространению викторианства в Вятском крае. Рассмотрим мотивировку неприятия духовенством и верующими Декларации. Свой отказ от Декларации священники Г. Попыванов и М. Глушков аргументировали тем, что: «1) признание безбожной Соввласти является актом соединения с антихристом; 2) Советскую власть признать нельзя, т.к. последняя ведет борьбу с религией; 3) лояльное отношение к Соввласти есть прямое соединение с большевиками; 4) сатана борется с церковью – борется с нею и Соввласть. Как с сатаной у верующего не может быть никакого общения, так не может быть никакого общения и с Советской властью»[41]. Достаточно определённо позиция Г. Попыванова к курсу митр. Сергия в отношении  Советского государства проявилась в письме к Иванову: «Важнейшим завоеванием сатаны было распятие сына божьего, а через сие ни бумажное, ни фиктивное, а действительное освобождение всего человеческого от греха, проклятия и смерти. Если уже советскую власть митрополит Сергий почёл за  долг благодарить за фикцию, то сатане причитается с него получить сугубую благодарность. Ведь если согласиться с митрополитом Сергием, что церковь от революции получила какие-то плюсы, то ни в коем случае не приходится приписывать доброму произволению советской власти, подобно тому как и спасение рода человеческого через крестную смерть сына божьего не приходится приписывать доброму произволению сатаны. Как сатана облекается в образ ангела света, так и советская власть облекается в образ декретов, имея с сатаною тождественные задачи и цели…»[42].

 

Позднее в протоколе допроса от 17.09.1929 г. Г. Попыванов так обозначил своё отношение к Декларации митрополита Сергия: «Политических убеждений не имею… Я принадлежу к церковной православной ориентации, которая никуда не уклонялась. … Советскую власть я признаю». С Декларацией «я не согласен на основании канонических правил»[43].

 

Священник М. Глушков о своей позиции к декларации митрополита Сергия в протоколе допроса от 17.09.1929 г. указал: «В серед. 1927 г. вышла Декларация Сергия, «ставящая православную церковь на путь политический. В оппозицию декларации встал епископ Виктор Глазовский, который  выпустил  в опровержении этой декларации листовку под названием «Мысли православного христианина», которая быстро распространилась среди всего верующего населения гор. Вятки… Лично мое отношение к декларации отрицательное, т.к. затронуты в ней моменты, я считаю, нехристианские, и я бы ее не подписал, т.к. она делает церковь политической, на деле она высказывает подчинение церкви к государству». Это нарушает смысл декрета об отделении церкви от государства. «Я считаю, что церковь не должна уклоняться в политику»[44].

 

Попыванов вместе с Глушковым за церковными службами произносил проповеди, в которых говорили, что «Советская власть гонит религию, заключает в тюрьмы и ссылает духовенство: наступили последние времена мира, нужно удаляться в горы и молиться в катакомбах, как это было в первые века христианства»[45].

 

Благочинный 1-го округа Вятского уезда Леонид Юферев не стал распространять Декларацию и отослал её 3/16 октября обратно протоиерею Александру Сереб­рянникову с припиской: «Досточтимый о. протоиерей Александр! Ввиду собственного смущения некоторыми выражениями Воззвания, а также смущения пастырей и пасомых, уклоняюсь от активной и благочиннической деятельности и посему посылаю высказывания обратно. Отвергаю создавшиеся слухи об уклонении АЕ. Павла и пришедшего в сторону обновления, но Св. Церковь Христова, как непорочная невеста, его должна быть на высоте своего божественного величия.

 

Примите искренние молитвенные пожелания сохранения единства Церкви, сохранения чистоты православного мира и любви между вами и нами»[46].

 

Позднее, осенью  1929 г., Леонид Юферев так объяснил мотивы своей антисергианской позиции: «Я принадлежу по своим убеждениям к ориентации епископа Виктора. Советскую власть с чисто гражданской точки зрения я признаю. Признаю как человек с религиозными предрассудками, как служащий религиозного культа на основании писания, но в вопросах религии, где Соввласть высказывает свои распоряжения и взгляды против таковой, направленные на борьбу с религией и ее религиозными устоями, я, как священник, не согласен, не согласен с тем, что Соввласть закрывает церкви и ограничивает права церкви. Вот по этим причинам я не мог согласиться с декларацией М. Сергия, который своей декларацией высказывал не свои личные мнения, а мнения всей церкви согласиться и радоваться успехам Соввласти в борьбе с религией. Епископ Виктор, с точки зрения церковной, оспаривал эти взгляды М. Сергия, и я был с ним согласен, и декларации в части касающихся вопросов церковного порядка я не согласился»[47].

 

Благочинный 1-го благочиния Котельничского уезда И.А. Попов так описывает начало своей антисергианской деятельности: «Когда м. Сергий выпустил свою декларацию, то от епископа Виктора я получил письмо, в котором он указывал, что митрополита Сергия, как руководителя церковного, признавать не надо, т.к. он своей декларацией призывал духовенство радоваться успехам Советской власти, с чем я согласиться не мог. Ввиду чего епископ Виктор как наш единомышленник и был избран духовенством руководителем. Получив письмо епископа Виктора, я, взяв с собой еще послания Соловецких епископов, пошел по приходам моего благочиния с разъяснением сущности декларации митрополита Сергия и письма епископа Виктора. В результате чего все благочиние 1-го Котельничского благочиннического округа пошло за епископом Виктором…»[48].

 

В качестве одного из главных аргументов в пользу правильности политики митр. Сергия и Синода при работе с духовенством являлось утверждение об одобрении патриаршим местоблюстителем митр. Петром (Полянским) политики своего заместителя. Однако подобные заверения, сделанные архиеп. Павлом в послании от 1/14 декабря 1927 г., казались неправдоподобными и не производили впечатления на сторонников еп. Виктора. Так, откомандированный 9 января 1928 г. для выяснения положения дел и укрепления сергианства в Котельничской епископии, член Епархиального совета протоиерей Феодосий Иванов был выгнан из Троицкого собора г. Котельнича с криками: «Зачем пришел ... кто тебя звал ... долой из церкви ... ты осквернишь нам храм»[49].  В своём рапорте о результатах поездки протоиерей Ф. Иванов пишет: «В беседе со священником Петром Образцовым (настоятелем Троицкого собора г. Котельнича – А.П.) я разъяснил ему документально каноническое преемство полномочий Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, и Образцов не возражал, признавая эти полномочия. Когда я ему прочел доклад епископа Василия об отношении Патриаршего Местоблюстителя, митр. Петра Крутицкого, к декларации от 16/29 июля, он начал всячески оспаривать и подлинность сего доклада, и отношение митр. Петра Крутицкого к декларации. Он требовал подлинного письма о сем от митрополита Петра, заподозривая честность епископа Василия в докладе: «он-де получил за то и кафедру, и свободу». Такая странная аргументация убеждения, что Патриарший Местоблюститель не мог и не должен принять декларацию, лукаво, чисто по-сектантски высказываемая Образцовым, была мной и священником Несмеловым опровергаема до последней точки основания. Но Образцов упорно стоял, предубежденный против декларации, и потому не допускал, что Патриарший Местоблюститель мог ее принять»[50]. Перед отъездом из г. Котельнича в г. Вятку Ф. Иванову были вручены бумаги Епархиального совета в качестве символа отхода от архиеп. Павла и подчинения епископу Виктору[51].

 

С конца 1927 г. – начала 1928 г. типичным был следующий алгоритм продвижения взглядов еп. Виктора в Вятской епархии: распространение среди духовенства и верующих посланий, писем епископа Виктора – обсуждение на приходском собрании вопроса о необходимости поддержки еп. Виктор или митр. Сергия – поездка в г. Глазов специальных уполномоченных от приходов с целью уточнения позиции еп. Виктора – по возвращении уполномоченных от еп. Виктора приходское собрание выносило решение о признании своим духовным руководителем еп. Виктора – сообщение еп. Виктору о решении собрания[52]. Были, конечно, и другие, более простые варианты распространения взглядов еп. Виктора. Например, когда священники, пытаясь самостоятельно разобраться в ситуации, отправлялись в г. Глазов, откуда возвращались сторонниками еп. Виктора. Так, священник П. Тепляшин в конце осени 1927 г. ездил к своему «задушевному другу» епископу Виктору, от которого получил указания, как нужно действовать. Сразу после разрыва в декабре 1927 г. еп. Виктора с митр. Сергием благочинный И. Попов, побуждаемый Тепляшиным,  сделал объезд своего округа с целью ознакомить духовенство с викторовским посланием и сбора подписок от священников о том, что они избирают своим духовным руководителем владыку Виктора[53].

 

В подавляющем большинстве случаев решение о признании себя сторонниками еп. Виктора и соответственно прекращении поминовения за богослужением митр. Сергия и архиеп. Павла принимали приходские собрания. Так, в Воскресенском соборе в конце 1927 г состоялось приходское собрание по вопросу поддержки архиеп. Павла или еп. Виктора. Церковно-приходской совет попросил А. Серебрянникова о предоставлении возможности самостоятельно ознакомиться с Декларацией, которую, однако, вскоре вернули с комментарием: «Она не наша». После чего духовенство Воскресенского собора прекратило всякое общение с вятским архиереем[54]. Взгляды еп. Виктора также поддержали приходы Александровского собора, Богородичной церкви для слепых «Всех скорбящих радосте», Спасо-Хлыновской церкви г. Вятки. Отметим, что церковно-приходские советы двух последних церквей насильственно удалили сергианские причты. Взамен епископом Виктором были поставлены другие священники[55]. В качестве примера приведём решения общего собрания прихожан Слободской Николаевской церкви, состоявшегося 4 марта (20 февраля) 1928 г. Верующие постановили: «1. Усматривая из обращения Временного Патриаршего Синода от 16/29 июля 1927 г., что Синод организован и начал свою деятельность по управлению всероссийской православной церковью без благословения Патриаршего Местоблюстителя, а по приглашению лишь Митрополита Сергия, считаем авторитет названного Синода, возглавляемого Митрополитом Сергием, для нас неприемлемым. 2. Поскольку Преосвященный Архиепископ Вятский Павел присоединился к означенному Синоду, мы вынуждены отстраниться и от дальнейшего признания его своим руководителем в духовной жизни… 3. Руководителем нашей духовной жизни избираем Преосвященного Виктора Александровича Островидова, жительствующего в г. Глазове…»[56].   

 

Нередко верующие и причты, поддержавшие еп. Виктора, считали необходимым письменно уведомить Епархиальный совет, архиеп. Павла и даже самого митр. Сергия о мотивах отказа подчиняться им. При этом свою позицию викториане пытались аргументировать и описывать в достаточно нейтральных и спокойных тонах. В качестве примера приведём письмо прихожан Богородской церкви с. Кугушерка  Яранского уезда митр. Сергию от 26 марта 1928 г.: «Высокопреосвященному Митрополиту Сергию. Мы, прихожане Богородской церкви села Кугушерка … имели… суждение о вашем грядущем Синоде и решили постановить и отказаться от вашего Синода, и желаем быть, как были прежде, по-старому, до тех пор, пока не будут участвовать наши Епископы в соборах и на вашем Синодском Соборе именно те все епископы, которые в ссылках и тюрьмах, и вы к ним не обращались и не просили согласия. Как же мы можем согласиться, потому что мы не знаем, куда нас ведете, потому что вас очень мало, только 10 присутствующих в синоде, остальных епископов в несколько раз больше, и вы их не пригласили. Теперь пока мы остаемся по-старому и подчиняемся высокопреосвященнейшему Митрополиту Петру  Крутицкому и своему Епископу Нектарию Яранскому и временно управляющему нами Епископу Виктору Ижевскому и Вотскому»[57].

 

Признавшие своим духовным руководителем епископа Виктора приходские собрания или приходские советы отправляли своих делегатов в г. Глазов либо устанавливали письменные контакты с епископом Виктором для подтверждения одобрения своего решения. В ответ на сообщения приходских собраний либо церковно-приходских советов, причтов, отдельных священнослужителей о признании его своим духовным руководителем, еп. Виктора сообщал о своём одобрении таких поступков. Например, 31 января 1928 г. на прошении принять 1-е благочиние Котельничского уезда под своё духовное руководство еп. Виктор наложил резолюцию: «Благодарю Господа, просвещающего сердца верных рабов своих и хранящего их от новой лести погибельной. Богу содействую, охотно принимаю пастырей первого округа Котельничского уезда, вместе с их паствами в своё сердце и ведения до тех пор, пока не воссияет свой собственный светильник Вятской церкви, пока не явится у них свой собственный архипастырь…»[58]. Следует отметить, что, принимая под своё руководство приходы, еп. Виктор зачастую уточнял, что делает он это временно, «пока не воссияет на Вятке свой светильник Православия»[59].

 

Имели место, хотя и достаточно редко, случаи, когда настоятель поминал за богослужением еп. Виктора в противовес своему приходу, поддерживающему митр. Сергия и архиеп. Павла. Так, приходское собрание и причт с. Суна 29 октября 1927 г. вынесли решение о подчинении митр. Сергию, а священник Александр Южаков, особенно после того как 21 ноября побывал у еп. Виктора, стал настаивать, что Синод неканоничен и его Декларация неприемлема[60]. Вскоре благодаря агитации А. Южакова в пользу еп. Виктора, большая часть прихода поддержала его.

 

Есть примеры и компромиссов викториан и сергиан, например, 18 марта 1928 г. на общем собрании прихожан с. Вахрушевы было «постановлено служить «по старому», т.е., кроме Архиепископа Павла, поминать Еп. Виктора»[61].

 

В случаях, если священнослужитель отказывался в противовес решению приходского собрания или приходского совета переходить на сторону еп. Виктора, последний в соответствии с просьбами верующих посылал своего кандидата на должность настоятеля. Владыка и сам определённым образом способствовал осуществлению подобного рода действий верующими. В начале 1928 г. по губернии были распространены письма (нами выявлено не менее 13 свидетельств, указывающих на это) епископа Виктора с предложением приходским советам изгонять из храмов сергианские причты[62]. Так, он наложил такую резолюцию на прошении присоединяюще­гося к нему прихода и притча с. Роженцова Яранского уезда: «Если кто не согласен, то гоните их и избирайте других или же предоставьте мне». Деятельность еп. Виктора в этом направлении продолжалась практически до его ареста 4 апреля. Прихожане с. Рыговского Слободского уезда получили письмо от епископа Викто­ра, в котором говорилось о том, что «если пастыри не пожелают идти за верующими и возвратиться на путь истины спасения, то прихожане могут избрать себе новых пас­тырей или обратиться ко мне указать Вам священника». В ответ на это верующие вынудили поехать в г. Глазов свя­щенника Николая Овчинникова с покаянием и за получением соответствующего разрешения от еп. Виктора, дающего возможность иерею служения в церкви. Поехал он к епископу Виктору накануне ареста последнего. О своей поездке священник писал: «Вечером 3-го апреля одновременно с другими прибывшими с поездом и имевшими до Епископа Виктора надобность посетителями, я был у него, но за поздним временем не имел возможности выяснить вопрос о приходских делах, а утром 4-го апре­ля он был арестован»[63].Взамен сергианских еп. Виктор направлял своих священников либо рукополагал желающих чаще всего из местных дьяконов и псаломщиков[64].

 

Вполне оправданным в глазах верующих-викториан выглядело применение грубого насилия в отношении своих оппонентов, в первую очередь священников, отказавшихся поминать за богослужением Епископа Виктора: «оплёвывание», «таскание за одежду, волосы, бороду», выталкивание, пинки, сбрасывание с церковного крыльца и пр. Таких случаев нами выявлено не менее 27[65]. Например, в марте 1928 г. по поручению Епархиального совета протоиерей Петр Трапицин приехал на приходское собрание в с. Вожгалы, где настоятелем церкви был викторианский священник Симеон Юрлов. На приходском собрании был поставлен вопрос: «Кто за старую, кто за новую веру?» В результате голосования выяснилось, что весь приход идет за «старую веру», к кото­рой относили епископа Виктора. После чего верующие выгнали Петра Трапицина из храма и «наградили» пинками, толчками и отборной «площадной бранью»[66].

 

Другие примеры. Под руководством Питиримова толпа верующих устроила в церкви настоящий бой. Священник Шерстяников верующими был вытащен за волосы из церкви, вместо него был введён новый священник – Питиримов, который с амвона в проповеди сказал: «Сергиевцы, еретики, предались антихристу и Соввласти, нужно гнать таких из церкви»[67].

 

В 1929 г. священник Тепляшин захватил приход в свои руки, демонстративно выгнал из церкви сергиевского иерея Фролова. После чего в церкви было устроено собрание, на котором Тепляшин сказал: «Фролов хочет посадить в церковь дьявола – он изменник, предался антихристу, надо гнать таких из церкви». После этого женщины напали на Фролова, стащили с него ризу и выгнали из церкви[68].

 

В с. Сезеневском викторианский «актив» пригласил священника Владимира Замятина под предлогом делового разговора в дом и там избил его до потери сознания и переломил ему ногу, сделав инвалидом. В с. Воскресенском викторовцы подожгли дом священника, которому с семьёй только в одном нижнем белье «чудом» удалось спастись.

 

Благочинный 3-го округа Котельниского уезда докладывает в Вятский епархиальный совет:

 

«11-го марта с/г в воскресенье кучкой женщин-фанатиков, родственниц монашествующих Покровской жен. общины игуменьи Февронии по подстрекательству священника с. Ново-Троицкого Павла Клиентова потащен было из церкви за отказ от поминовения на богослужении имени еп. Виктора настоятель церкви с. Ново-Троицкого священник о. Николай Капустин, но группой прихожан мужчин вырван из рук озверевших фанатиков и отнесён в проход между алтарями. После литургии приходским собранием, где обсуждался вопрос об избрании делегатов на благочинническое собрание, на котором было вынесено постановление означенных делегатов послать после того, как собрание почти разошлось, группа сторонников Клиентова постановила уволить священника Капустина, а Клиентов в свою очередь выга… рил себе из этой группы право совершенно в будущем не совершать в Церкви священника Капустина.

 

2. Приходский Совет с. Архангельского постановлением своим избрал нравственным руководителем своей жизни б. Епископа Шадринского Виктора. Настоятель церкви о. протоиерей Мих. Домрачев по требованию прихожан согласился с избранием еп. Виктора … при условии, если это избрание не выльется в церковный раскол или контрреволюцию. 2-й протоиерей Пётр Галицкий засвидетельствовал прежде в письме своём на моё имя, что уступая требованию толпы, придётся на время оставить поминовение Арх. Павла, съездил в г. Глазов на покаяние еп. Виктору…

 

3. В селе Богородском 11-го с/с марта вытащены из церкви две монашки, которые агитировали в пользу еп. Виктора и требовали, чтобы были выведены из церкви священники. …

 

4. Со дня на день ждут вывода из церкви священники: с. Ново-Никольского о. Александр Головин, с. Благовещенского о. Ник. Меников, с. Ивановского о. протоирей Павел Сырнев. Ни тот, ни другой и ни третий на уступки не идут и позиций своих сдавать не хотят»[69].

 

Следует отметить, что в вышеуказанном селе Ново-Троицком избиение викторианами своих оппонентов было обычным и, можно сказать, регулярным явлением. Так, помимо вышеуказанного случая, в этом селе в 1928 г. викториане после литургии били в храме свой причт. Монаху Иннокентию выдрали волосы и бороду, а в завершении всего одна монашка искусала его. Только вмешательство милиции предотвратило убийство[70]. В этом же селе произошёл ещё один случай, подробно описанный, хотя и тенденциозно, но достаточно достоверно в газете «Вятская правда».

 

«Их двое. Отец Николай Капустин – обновленец (сергианец – А.П). Отец Павел Клиентов – староцерковник (викторовец – А.П.). Оба они «по воле Божьей» служат в церкви села Ново-Троицкого (Котельничский уезд). Как-то в алтаре между Павлом и Николаем произошел спор о «стаде Христовом». Сердце Отца Павла переполнилось злобой и ненавистью. Он подошел к отцу Николаю, хватил его с правой стороны за бороду, да так, что у того осталось только полбороды.

 

Отец Николай не растерялся, он, конечно, знал, что «ударившему тебя по правой щеке надо подставить левую», но решил оставить это для других, а сам стремительно ретировался из церкви.

 

Верующие раскололись на капустенцев и клиентовцев. Избрали два церковных совета. Церковный совет обновленцев не доверял старому управлению, закрыл церковь на свой замок. Это же самое сделал совет староцерковников. На церковь были повешены два больших замка.

 

Оба попа долго похаживали вокруг церкви. Павел решился первым. Он подобрал к замку, повешенному новоцерковниками, ключи. Открыл дверь и начал в ней торжественное богослужение.

 

Тогда отец Николай разослал повестки по деревням и селам: – братия и сестры, спасите Христову церковь! Придите на собрание!

 

Но призыв пастыря остался «гласом вопиющего в пустыне». На собрание никто не явился»[71].

 

Приведём из печати ещё один пример, описывающий насилие викториан в отношении своих оппонентов.

 

«В прошлом году (1927 – А.П.) церковники разбились на 2 лагеря. Во главе одних встал старый, лукавый, испытанный божий слуга Южаков (викторовец – А.П.).

 

Это был большой артист своего дела. Во время его богослужения у мирянина слезу прошибало.

 

Недаром Южаков прослыл кандидатом в святые, недаром ему уже при советской власти мужики построили домик стоимостью в 2000 рублей, а услужливые монашки собственными руками построили мост через ров против въезда в поповскую ограду.

 

Между церковными группировками началась самая настоящая базарная драка.

 

Зимой прошлого года монашки, рьяно борясь за «веру Христову», вытащили вождя обновленцев – попа Верещагина за волосы и вытолкали за дверь. Бедняге пришлось, невзирая на мороз, бежать в лоно попадьи без шапки.

 

Весной при дележке церковной утвари попы опять поцарапались до крови за обладание престольным ковчегом.

 

Староцерковники ушли из Сунской церкви и окопались в полуверсте от села в кладбищенской церкви. …»[72]

 

Масштабы распространения и результативность жёстких, насильственных способов противодействия викториан сергианскому течению РПЦ наглядно иллюстрирует деятельность викториан 1-го благочиннического округа Котельничского уезда. В отдельных викторианских приходах были организованы «ячейки» из мирян с целью посещения соседних церквей для целенаправленной организации и проведения массовых беспорядков и хулиганства срывать проведение приходских собраний, на которых обсуждались нежелательные для викториан вопросы. Викторианами затевались скандалы. Насильственно, зачастую с применением физической силы, удалялись ораторы, и собрания закрывались. Деятельность таких «ячеек» была настолько результативной, что в округе не представлялось возможным проведение неугодных викторианам собраний[73].

 

Одной из важных причин вынужденного перехода являлся экономический фактор: священники лишались источника материального существования. В своих письмах в Епархиальный совет на это напрямую указывали священники не менее чем в 13 случаях[74]. Например, священник Василий Овчинников в письме к благочинному пишет:

 

«Под давлением этих кликуш и других тёмных лиц приходской совет постановил 23 янв. (5 ф.) избрать себе руководителем Е. Виктора Александровича Островидова, а мне постановил ультиматум: или присоединиться к этому постановлению, или немедленно оставить приход. Связанный семейными обстоятельствами, материально не обеспеченный, получивший к тому же в это время… лист об уплате сельхозналога в сумме 158 р. 95 коп. не позднее 5 марта, я буквально с сердечным замиранием должен был подписать (как смертный приговор) присоединиться к тому постановлению.

 

С тех пор я не имею спокойствия: сдавленный как в тисках обстоятельствами – сделался изменником своих убеждений – ведь я твёрдо убеждён и уверен в правильности Ар. Павла, М. Сергия и Синода, Еп. Виктора считаю нарушителем канонов и едва не маньяком».

 

В этом же письме выделяются и причины успешного распространения викторианства: 1) духовенство в материальном плане связано с прихожанами, которые, в свою очередь, настроены фанатично и поддерживают епископа Виктора; 2) антивикторианские документы вятского епархиального совета распространяются с сильным опозданием и не так энергично и массово, как послания Виктора[75].

 

Безусловно, распространение викторианства осуществлялось и мирными способами, посредством убеждения. В качестве примера приведём речь священника А. Домрачева в храме: «Если желаете… спасти свои души, то идите за Преосвященным Виктором, который не принял этого «воззвания», не подписался под ним и я. Как ваш пастырь, не желающий погибели душ своих пасомых, я счел нужным предупредить вас от грядущей опасности. Мы приведем вас к Богу, а не к Фараону» [76] (также см.: приложение №10).

 

Имело результаты распространение идей еп. Виктора через «почтовую вербовку» лиц, ранее зарекомендовавших себя активными борцами с обновленчеством, а также имеющих особо доверительные отношения. Например, священник церкви с. Суна Михаил Кропанев в сообщении на почтовой карточке от 12 апреля 1928 г. пишет своему коллеге в г. Уржум о. Фёдору Шишову: «Христос Воскресе! Дорогой Батюшко! Спешу поздравить Вас с великим Днём Св. Пасхи! Сообщаю Вам одну Небольшую Новость. Я ездил в Г-в и открыто признаю правым В. Надеюсь на Вашу пастырскую ревность, что и Вы будете в недалёком будущем стоять на страже Св. Истины. Писать много нет нужды, Вы всегда и во всём были поборником Православия, будете и ныне самим собой, не изменяя голосу Своей Совести. Я за Вас заверял там в Г., что есть... муж и пастырь, который чутко ловит или прислушивается к Св. Истине». Следует отметить, что в условиях сильных позиций сергиан и обновленцев в г. Уржуме и уезде Ф. Шишов и окормляемый им приход Казанской церкви г. Уржума перешли на сторону епископа Виктора[77].

 

В широких слоях верующих агитация викториан проходила под лозунгом «За епископа Виктора, за старое и против синодалов – обновленцев»[78]. Авторитет личности епископа Виктора среди викториан был настолько высок, что среди верующих считалось, что в храмах, где за богослужением возносится его имя, там и Христос, а где не возносится – там нет Христа[79]. Помимо этого распространялись листовки епископа Виктора, среди верующих говорили, что «духовенство, признавшее декларацию о признании советской власти – «красное», «большевистское», «церкви у них поганые красные», «на ризах у попов вместо креста серп и молот», «на куполах вместо креста красная звезда» и т.п.

 

Приведём текст одной из многочисленных листовок, которые распространяли монахини:

 

«И снилось мне: над церковью Всех святых нет крестов, а все серпы и молотки над главами. Страшно стало мне. Зашла я во Всесвятскую церковь, батюшки мои, нигде нет икон, а всё портреты Ленина и других вождей, всё красные флаги, думаю – закрыли всех святых – клуб значит! Нет! Вижу, попы и архиереи что-то поют. Слушаю» «слава тебе ВКП (бол.)», что такое – не знаю. Потом запели: «вставай проклятьем»… Ризы-то у попов красные. Батюшки, забыла я, что это красная церковь. И без памяти выскочила из всех святых, побежала в Воскресенский собор на покаяние к отцу Григорию (Попыванову). Взошла, а он как закричит: «Пахнет антихристом!» Ишь какой прозорливец – думаю. И верно, от меня пахнет духом антихриста, заразилась я. Бух в ноги к отцу Григорию. А он кричит: «Где была, в проклятой церкви, кайся!» – Каюсь. Вдруг все запели: «анафема». Всё осиялось, а из уст отца Григория пламя, а над ним венец. Стало более тепло, и я проснулась»[80].

 

Настоятель Троицкого собора г. Котельнича Петр Образцов340 и священник Си­меон Брызгалов в с. Козловаже принимали исповедь у лиц, ранее посещавших церкви сергианской ориентации. Перед разрешительной молитвой они предлагали исповедую­щимся принести обещание перед крестом и Евангелие в том, что те не будут посещать церкви, где возносится имя митрополита Сергия, а также в том, что они не будут общаться со священниками – сергианами. Без такого обещания исповедь у кающегося в грехах в посещении церквей, подчиненных митрополиту Сергию и принятию у них таинств, не принималась341.

 

Определённым образом подогревали восприятие верующих сергиан в качестве обновленцев и местные СМИ. В материалах о политическом приспособленчестве церкви зачастую не делалось градации между обновленцами и сергианами. Например, 14 апреля 1928 г. в номере «Вятской правды» на первой странице была помещена статья П. Майского об епархиальном обновленческом съезде под названием «Рыд матерный…». В ней сообщалось:

 

«13-го марта в Вятке происходил не совсем обычный для наших дней съезд – съезд черных ряс. Попы – обновленцы перед лицом «высокопреосвященного владыки архиепископа Василия» показывали всклокоченные в схватке с «викторовцами» седые волосы и простирали раны…

 

Это был не съезд, а прямо рыд матерный…Черные рясы потрепались на ветру. Бешеная конкуренция на рынке торговли верой и богом опустошила церковные кассы. Есть уже безнадежные банкроты. …

 

…Обновленцы кокетничают с советской властью. Они видят, видят даже в своей слепоте политический рост крестьянства, его неразрывную спайку с рабочим классом и в кадильном одурении обалдело кричат:

 

- «Ваши радости - наши радости»!

- Ну, конечно! Мы радуемся, когда крестьяне села Верхошижемья собирают самообложение на культурные нужды и гонят попов и сектантов. Мы радуемся, когда церкви превращаются в музеи и клубы. Как бы не так – порадуйтесь и вы! Ведь «наши радости – ваши радости»[81].

 

Другой пример. В статье «Спасите Христову церковь…» сергианский священник назван обновленцем, а викторианский иерей – староцерковником[82].

 

Среди верующих распространялись листовки о видениях старцев. В них епископ Виктор представлялся священномучеником и исповедником, «находящимся где-то в потаенном затворе (куда и пи­щу-то ему доставляют голуби), то величайшим дерзновенным молитвенником наряду с Пресвятой Богородицей предстоящим и умоляющим Бога о спасении мира»[83].

 

Некоторые «прозорливые» викториане «видели» епископа Виктора на облаках, как сына Божия. Сергианские же епископы изображались в виде людей, шеи которых обвивает змей, испускающий «блевотину» в святую чашу[84]. Распространялись слухи о наступлении царства антихриста и о близости второго пришествия, для которого указывались различные сроки[85].

 

Викторианами среди населения распространялись оригинальные стихотворения.

 

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДУХОВНЫМ ПАСТЫРЯМ[86]

 

Эх Вы, пастыри духовны,

Богом данные отцы,

Для спасения чад христовых

От духовной суеты.

 

Где вы разум потеряли,

Совесть продали кому?

От Христа зачем отпали

И пошли во след врагу?

 

Церковь божью почему

Вы Внешним предали врагам

И гонителям христовым

Поручили навсегда?

 

Разве власти вас просили

Их молитвой поминать,

За христовой литургией

Имена их возглашать?

 

Ведь с безбожными

общение –

Мерзость господу Христу.

И пред богом преступление –

Радость дьяволу-врагу.

 

Вы зачем Христа забыли,

Кому продали его,

Зачем мир вы полюбили

И все ищете его?

 

Нужно всем вам стричься,

Пить вино, табак курить,

Сколько хочешь раз жениться

И сорочку вам носить.

 

Слишком все Вы нерадивы,

Враг сердца Ваши прельстил,

Личным правом и наживой

Ваши головы забил.

 

Вы куда христово стадо

За собою увлекли?

Вы его вратами ада

На погибель повели.

 

Ведь господнее Вы стадо

Разогнали по горам

И безжалостно отдали

На съедение волкам.

 

Но господь бог милосердный

Нас не бросит никогда

И от Вас, врагов спасения,

Нас избавит навсегда.

 

Церкви божьей Вас не надо,

Вы предатели ея.

Вы церковную ограду

Уничтожили дотла.

 

Ваши хитрые маневры

Стали люди разбирать

И по праздникам не стали

Ваши храмы посещать.

 

Эх Вы, пастыри христовы,

Растерзавшие овец,

За все Ваши заблуждения,

Вам придется дать ответ.

 

ПОПОВСКИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ[87]

 

Все попы наши сдурели,

Стали бога забывать,

На молитвах захотели

Коммунистов поминать.

 

Всем безбожникам в угоду

Стали правду попирать,

И в молитвах Христу богу

Стали так они взывать:

 

Спаси, Боже, власть Советов

И правителей ея,

На врагов дай им победу,

Будь заступник ей всегда.

 

Диктатуру коммунизма

В стране нашей утверди

И ученьем Ленинизма

Все народы просвети.

 

Кулаков капиталистов

Повсеместно упраздни,

Всех партийцев коммунистов

От скорбей и бед спаси.

 

Батьки с жадностью припали

Под советскую звезду,

Но их власти осмеяли

Не приняли в ГПУ.

 

Попы правду потеряли

На свой вечный стыд и срам,

Церковь божию предали

На посмешище бесам.

 

Все на Виктора восстали,

Что им правду не сказал,

И с амвона возгласили,

Что епископ Виктор пал.

 

Что его владыка Сергий

Из Вотобласти удрал,

Отлучил его от церкви

И анафеме предал.

 

Все к Онисиму припали,

К обновленцу и лжецу,

Всей душой ему предались

Как духовному отцу.

 

За такое заблуждение

Господь бог им одолжил:

За святой водой в крещение

По приходам не пустил.

 

Попы с горя и досады

Лишь затылки поскребли,

Опустели их карманы

За крещенские деньки.

 

По делам, порам и мука,

Проучить их всех пора.

И другим попам

Стоять воистине всегда.

 

Попы бесом увлечены

В его гибельную сеть

И достойно обольщены,

От их церкви пользы нет…

 

ИЖЕВСКИЙ ПАТЕРИК[88]

(отрывок)

 

Ах, Вы, пастыри, Вы, пастыри,

Богом данные отцы,

Вы куда святое стадо

На погибель повели?

 

Вы своё святое стадо

Разогнали по горам

И безжалостно отдали

На съедение волкам.

 

Батьки с нежностью припали

Под Советскую звезду,

Но их власти осмеяли,

Не приняли в ГПУ.

 

Где Вы совесть потеряли,

Разум продали кому…[89]

 

Епископ Котельничский Никифор подразделял викторианское духовенство на три категории: 1) «фанатики, слепо упорствующие и не желающие даже слышать слово вразумления»; 2) «авантюристы, спекулирующие на расколе ради личных своих интересов и смело рискующие своим саном в надежде, что церковная дисциплина так и не восстановится, и они останутся безнаказанными, пока те будут пользоваться выгодами, какие им дает раскол»; 3) «пассивные викторианцы, плывущие по течению»[90].

 

Условно принимая классификацию епископа Никифора, рассмотрим наиболее многочисленную, активную и пользующуюся авторитетом среди верующих группу викториан, которая относится к первой категории, – монашество. Общая численность только ликвидированных Филейского и Покровского женских монастырей игуменьи, которая открыто уже осенью 1927 г. поддержала Виктора, составляла не менее 200 человек. Дополнительно сюда можно добавить насельников Арбажского Александринского женского и Яранского Пророченского мужского (до 1918 г. проживали около 70 человек), других нелегальных монастырей, странствующих монахов. Значительное число монашествующих после ликвидации монастырей предпочло продолжить религиозно-общинное проживание, часть из них осела на территории губернии, часть стала «странствующими» монахами[91].

 

После очередной ссылки в 1926 г. епископов Островидова и Борисовского и членов «покаянной комиссии» – священников Перебаскина, Милова, Фокина по рекомендации игуменьи Февронии настоятель Воскресенского собора г. Вятки Григорий Попыванов принял на службу в качестве церковнослужителей монахинь бывшей Покровской женской общины Ольгу Дудину, Агрипину Галашеву, Евгению Кожину, Анну Некрасову и Федосию Шатову. В дальнейшем они вошли в состав «сестричества», которым руководила игуменья Феврония. Одновременно с этим в церкви с. Филейка под руководством поддерживающего связь с духовенством Воскресенского собора протоиерея Леонида Юферева образовывалась из живущих в районе бывшего Филейского монастыря группа монахинь в количестве 40 человек. Л. Юферев установил в церкви с. Филейки службу по монастырскому уставу и для сохранения традиционных порядков монастырской жизни пригласил себе в помощь двух монахов. Позднее для руководства монахинями архиепископом Павлом была пострижена в сан игуменьи монахиня Эмилия (Елена), в миру – Евгения Баранова[92]. Осенью 1927 г. игуменья Эмилия вместе с монахинями поддержала антисергианские взгляды еп. Виктора.

 

Мона­хини ликвидированных монастырей среди населения распространяли слухи о том, что вся благодать от священников отступила и перешла на монашек. По местам монашки и устраивали богослужения без священников[93]. Фотографические карточки епископа Виктора монашками помещались среди икон в качестве предметов религиозного почитания.

 

Монахини Воскресенского собора г. Вятки организовали несколько «сестричеств» из последовательниц епископа Виктора. Эти «сестричества» исполняли роль церковно-приходских советов и насильственным путем, нередко с применением физической силы, при помощи крестьян захватывали в свои руки церкви.

 

После ареста в 1929 г. игумень Февронии и Эмилии местом концентрации монашества в г. Вятке в 1930-1931 гг. являлись нелегальные монастыри, организованные помощницей игуменьи Февронии А.Г. Стародубцевой. Последняя так говорила о своей деятельности: «После смерти Февронии… (бывшей игуменьи монастыря) монашки стали меня называть матерью, считая старшей. Вместе с другими монашками я жила в отдельном доме. В нашем доме устраивались моления. …Бывали у нас монашки из бывшего Покровского монастыря и другие. Молебствия мы устраивали по тому же принципу, как и в церкви. Не зная всей церковной службы, без священников, по книгам на память молебствие мы устраивали и без них». Монастырь располагался в оборудованном соответствующим образом доме Кумова (расставлены лампадки, развешены повсюду иконы и пр.).

 

Второй подобный монастырь был создан в нижнем помещении Александровского собора, где размещались исключительно монашки. А.Г. Стародубцева имела переписку с еп. Виктором, посылала ему посылки. Письма еп. Виктора зачитывались верующим. Ангелина Стародубцева так характеризовала религиозно-политические настроения в нелегальных монастырях: «Монашки раньше жили хорошо, теперь же от постоянного их притеснения они стали несколько недовольны нынешнем положением. Спасение… заключалось в том, чтобы не вступать ни в какое общение с безбожниками, не слушать Советской пропаганды, а поступать так, как указывает нам православная церковь. Наши монашки бывали в церквах, в деревнях среди верующих, где говорили, что эта власть безбожная, устраивает мучения для верующих, поэтому… вступать в колхозы и коммуны, значит, потерять свое спасение продаться антихристу»[94].

 

18 монахинь после ликвидации Филейского монастыря поселились в палатке при церкви с. Филейки, по окрестным деревням и селам. В самом с. Филейка остались Татьяна Михайловна Санникова, Доминика Погудина, Евдокия Коновалова, Ольга Изместьева, Анастасия Попова, Надежда Тиунова. Первые трое в 1927 г. поселились в построенном на общие средства монахинь доме в селе Филейка. В нём совершались молебны, на которые из соседних деревень стекались монахини (проживали по квартирам по 2-3 человека) и крестьяне. Здесь же устраивали беседы, писали иконы, изготавливали крестики, распространяли святую воду, церковную литературу и т.д. В доме Санниковой собиралось более двух десятков монахинь. Лидерами нелегального монастыря являлись Т.М. Санникова и Ольга Андреевна Шулятьева, служившая псаломщицей при Филейской церкви. В сентябре 1930 г. в лесу у Филейского кладбища состоялось собрание, на которое пришли 40 сестер Преображенского монастыря. На сходе обсуждался вопрос об организации монашеской жизни. Было решено: заниматься рукоделием, шитьем, стежкой одеял, продажей изготовленных иконок и крестиков, организацией «братской кружки». Среди приходящих женщин монахинями проводились беседы о скорой перемене власти, о пришествии антихриста и скором страшном суде над отступниками от Церкви и большевиками[95].

 

© А.Г. Поляков

 

Материал из книги - Поляков А.Г.Викторианское течение в Русской Православной Церкви. – Киров, 2009

 

Материал прислан автором порталу "Россия в красках" 25 июля 2014 г.

  

 

Примечания

 

[1] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.219.

[2] ВЕА. – Ф.13. – Оп.1. – Д.1. – Л.12-12об.

[3] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.219.

[4] ГА КО. – Ф.Р-2943. – Оп.15. – Д.415. – Л.7-11.

[5] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.194.

[6] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.67. – Л.6об.

[7] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.8. – Л.12.

[8] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10146. – Л.2.

[9] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.2. – Л.29.

[10] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.67. – Л.6-6об.

[11] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп. – Д.Су-8727. – Л.335.

[12] Странник. История Вятской епархии 20-30-е годы XX столетия. Рукопись. – Киров, 2005. – С.34-36,48-51; ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.76.

[13] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.74. – Л.52-57об.

[14] Л. Ор. Вражеские силы. // Вятская правда. – 1928. – 14 октября. – С.2.

[15] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.1. – Л.93.

[16] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Су-10261.Т.5. – Л.3.

[17] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.82.

[18] То есть в деле указано, что их «преступная» деятельность напрямую связана с их принадлежностью к викторианству.

[19] Сюда не включены епископы Виктор (Островидов) и Нектарий (Трезвинский).

[20] ЦГА УР. – Ф. Р-452. – Оп.1. – Д.126. – Л.237.

[21] В 1923 г. был священником Покровского собора, в котором в то же время псаломщиком был Аркадий Павлович Григорьев. Последний в 1924 г., уже став иеромонахом, служил священником указанного собора (см.: ЦГА УР. – Ф. Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.3-4,67.

[22] ЦГА УР. – Ф. Р-452. – Оп.1. – Д.126. – Л.237).

[23] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.228-229.

[24] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.266.

[25] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.245.

[26] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.251,253.

[27] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.252.

[28] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.261.

[29] По всей видимости, епископ Уржумский Авраамий Дернов. Он имел особые полномочия от митр. Сергия и был назначен для борьбы с викторианством в родном для себя Глазовском уезде, в котором он и отбывал административную ссылку.

[30] ЦГА УР. – Ф.Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.261.

[31] Данная цифра взята нами из списка действующих и закрытых церквей Глазовской епархии на 1935 г. См.: ГА КО – Ф.237. – Оп.77. – Д.196. – Л.14-14об.

[32] http://www.pravenc.ru/text/165077.html; Странник. История Вятской епархии… – С.65-66.

[33] Эти сёла, несмотря на то, что входили в состав Омутнинского уезда Вятской губернии, до районирования 1929 г. в церковном отношении подчинялись Глазовской епископии

[34] Странник. История Вятской епархии… – С.63.

[35] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.27.

[36] ЦГА УР. – Ф. Р-452. – Оп.1. – Д.129. – Л.245.

[37] Странник. История Вятской епархии… – С.73.

[38] АОАГС. – Ф.64. – Оп.1. – Д.397. – Л.6-6об.

[39] Священноисповедник Димитрий, архиепископ Гдовский… – С.155.

[40] www.histor-ipt-kt.org/DOK/Mary_El/D_1543-31.doc

[41] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.219.

[42] Поповская контрреволюция в Вятке. В Воскресенском соборе раскрыта организация монархистов-церковников. // Вятская правда. – 1929. – №231 (13 октября). – С.2.

[43] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.84-84об.

[44] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.80-80об.

[45] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.220.

[46] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.17. – Л.5-5об.

[47] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.72-73.

[48] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.8. – Л.3.

[49] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.11. – Л.23-23об; Странник. История Вятской епархии… – С.35.

[50] Цит. по: Мазырин А., иерей. Высшие иерархи о преемстве власти… – С.372-373.

[51] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.11. – Л.23-23об; Странник. История Вятской епархии… – С.35

[52] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.8. – Су-10261.Т.1. – Л.25-27; ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.61об.

[53] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.84.

[54] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.89об.,216-219.

[55] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.67. – Л4об-5; ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.1. – Л.89об-90; ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.4. – Д.4928. – Л.87.

[56] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.48-48об.

[57] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.132.

[58] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.34.

[59] См., напр.: ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.62.

[60] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.205.

[61] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.81.

[62] См., напр.: ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.98-98об.,153

[63] Странник. История Вятской епархии… – С.40-41.

[64] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.98-98об.,153.

[65] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.116-116об.,142,145-145об.,151-151об. [66] Странник. История Вятской епархии… – С.41.

[67] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.8. – Л.6.

[68] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Д.Су-10267.Т.8. – Л.6.

[69] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.35-35об. [70] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.79-80. [71] Спасите Христову церковь… // Вятская правда. – 1928 – №240 (14 октября). – С.2.

[72] Логинов Н. Дворец дурмана. // Вятская правда. – 1930. – №33 (9 февраля). – С.3. [73] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.31.

[74] См., напр.: ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.78-78об,116,144. [75] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.23-23об.

[76] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.61. – Л.213.

[77] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.5. – Д.Су-8263. – Л.27-27 об.

[78] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.84.

[79] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. Л.76.

[80] Поповская контрреволюция в Вятке. В Воскресенском соборе раскрыта организация монархистов-церковников. // Вятская правда. – 1929. – №231 (13 октября). – С.2.

[81] Майский. П. Рыд матерный… // Вятская правда. – 1928. – №89 (14 апреля). – С.1.

[82] Спасите Христову церковь… // Вятская правда. – 1928. – №240 (14 октября). – С.2.

[83] Странник. История Вятской епархии… – Л.53-55.

[84] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.77.

[85] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.77.

[86] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.2. – Л.10.

[87] ГАСПИ КО. – Ф.6779. – Оп.7. – Д.Су-8585.Т.2. – Л.10.

[88] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.8. – Су-10267.Т.8. – Л.27

[89] Первые два стихотоворения были распространены не позднее лета 1929 г. Тетье, по сути, являвшееся компиляцией первых двух стихов, имело хождение в начале 1930-х гг.

[90] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.89-90.

[91] См., напр.: ГА КО. – Ф.Р-1258. – Оп.1. – Д.1778. – Л.110-111,168-169.

[92] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.31. [93] ВЕА. – Ф.28. – Оп.1. – Д.3. – Л.77.

[94] ГАСПИ КО. – Ф.6799. – Оп.5. – Д.Су-8022.

[95] ГА КО. – Ф.237. – Оп.77. – Д.17. – Л.6об-7.; Странник. История Вятской епархии… – С29.