О НЕКОТОРЫХ ПРИЖИЗНЕННЫХ ГРАФИЧЕСКИХ ПОРТРЕТАХ ПУШКИНА

 

 

В 1928 г. в Москве на толкучем рынке поэтом, переводчиком, пушкинистом Владимиром Владимировичем Русловым был приобретен у неизвестной старухи акварельный портрет мальчика Пушкина. Он был в очень плохом состоянии, и владелица ничего не могла сказать о его происхождении. Пушкинский Дом (Институт русской литературы АН СССР) приобрел у Руслова этот портрет, заплатив довольно большую по тем временам сумму — 200 рублей. Директор Пушкинского Дома академик С. Ф. Платонов считал этот портрет Пушкина «разновидностью портрета Чирикова (известного по гравюре Гейтмана) и по всем признакам современного эпохе Пушкина».1 Эксперты, сотрудники музея, искусствоведы, пушкинисты — М. Д. Беляев, С. П. Яремич, Н. П. Сычев, В. В. Войнов, П. И. Нерадовский, А. А. Бахрушин. А. М. Эфрос, А. В. Лебедев — установили подлинность и оригинальность этого портрета.2 Они признали его прижизненным портретом Пушкина, сделанным с натуры художником-любителем. О возможном авторе этого портрета, лицейском учителе рисования Сергее Гавриловиче Чирикове, говорилось уже тогда. Он оставил несколько своих оригинальных работ: автопортрет, портрет лицеиста С. Г. Ломоносова, портрет учителя чистописания и гувернера в Лицее Ф. П. Калинича и портреты мальчиков Чириковых. Все эти работы хранятся во Всесоюзном музее А. С. Пушкина в Ленинграде.

 

Чириков, будучи одновременно и гувернером, одним из первых заметил в своем воспитаннике «особенную страсть к поэзии». Родственники Чирикова, по свидетельству автора первой книги о портретах Пушкина Сигизмунда Либровича, утверждали, что Сергей Гаврилович «рассказывал о каком-то портрете, снятом им с лицеиста Пушкина, „в котором роль играла рука“».3 Тот же Либрович писал, что племянник Пушкина Л. Н. Павлищев, очень интересовавшийся прижизненными портретами поэта, утверждал, что юношеский портрет его великого дяди «сделан был учителем рисования в Царскосельском лицее С. Г. Чириковым».4 Интересно также свидетельство близкого друга семьи Чириковых Евгения Петровича Вейнберга (сына академика Петра Исаевича), который, передавая в 1926 г. в Пушкинский Дом акварельные портреты сыновей Чирикова работы их отца, утверждал: «Известный портрет, где Пушкин-отрок, курчавый арапчонок, изображен сидящий, опершись на правую руку, — писан С. Г. Чириковым и потом уже награвирован».5

 

Известный пушкинист П. И. Бартенев, также, очевидно, опираясь на семейные предания, писал в 1861 г. в своей работе «Пушкин в южной России»: «Когда Пушкин был в Лицее, тамошний учитель рисования и надзиратель лицеистов Чириков снял с него портрет; но где он теперь, неизвестно».6

 

Нельзя не увидеть большую схожесть этого акварельного портрета с известной гравюрой Егора Гейтмана, приложенной к первому изданию поэмы «Кавказский пленник» 1822 г. На гравированном Гейтманом портрете черты юного Пушкина, по сравнению с его изображением на акварельном портрете, более определенны, взгляд не углублен в себя, а направлен вдаль, поэт одет в сшитую по моде 1820-х годов рубашку с отложным воротником, рука закрыта рукавом, мягкая накидка на плече получила вполне определенную форму «байронического плаща». Несмотря на эти незначительные различия, общая композиция обоих портретов, возраст изображенного на них Александра Пушкина, иконографическое сходство позволяют говорить о тесной взаимосвязи этих изображений поэта.

 

Егор Иванович (Георг Иоганн) Гейтман (1798—1829), ученик знаменитого гравера и художника Н. И. Уткина, всегда имел при гравировании перед глазами оригинал — портрет, нарисованный или написанный каким-либо художником. Имя этого художника всегда указывалось под изображением. Под портретом Пушкина стоит только имя гравера — Е. Гейтман. Известно, что существует несколько предположений об авторе оригинала, с которого делался гравированный портрет Пушкина при издании «Кавказского пленника». В послесловии книги писалось: «Издатели присовокупляют портрет автора, в молодости с него рисованный. Они думают, что приятно сохранить юные черты поэта, которого первые произведения ознаменованы даром необыкновенным». В ответ Пушкин писал Николаю Ивановичу Гнедичу 27 сентября 1822 г. из Кишинева: «Александр Пушкин мастерски литографирован, но не знаю похож ли, примечание издателей очень лестно — не знаю справедливо ли».  

 

А. С. Пушкин. Акварель С. Г. Чирикова. 1810-е годы.

 

Судя по ответу поэта, появление подобного портрета не очень его удивило, он только считал нужным похвалить техническое исполнение, а манера гравирования, несколько напоминающая в изображении одежды и работе над фоном литографическую, не помешала ему назвать портрет литографией. Пушкин, вероятно, помнил еще свой лицейский портрет, «в котором роль играла рука»; он даже на одном из перебеленных черновых листов поэмы «Кавказский пленник» в 1821 г. среди портретов Раевских набрасывает автопортрет, напоминающий по композиции и некоторым деталям акварельный портрет, о котором говорилось выше (ПД, № 46, л. 15). Поэт нарисовал себя сидящим, с рукой, подпирающей щеку, на плечи накинут плащ, направление взгляда и выражение рта такие же, как и на упомянутом портрете.

 

А. С. Пушкин. Автопортрет. (ПД, № 46, л. 15).

 

В год смерти Пушкина Нестор Кукольник, издатель «Художественной газеты», рассылал при 1-м номере своей газеты новые оттиски портрета Пушкина, гравированного Е. Гейтманом. Гравера уже не было в живых, а доску принес в редакцию его учитель Н. И. Уткин. В № 9—10 газеты сообщалось, что портрет Пушкина рассылался подписчикам «как воспоминание о молодых летах и Поэта и Художника». Там же Кукольник писал: «Портрет сей нарисован наизусть, без натуры, К. Б. и обличает руку художника, в нежной молодости уже обратившего на себя внимание всех тоговременных любителей». «Северная пчела», давая краткий обзор 1-го номера «Художественной газеты», отмечала, что к нему «приложен портрет А. С. Пушкина, сделанный в молодых его летах молодым художником, стоящим ныне на первой степени своего художества, и гравированный Г. Гейтманом».7 Итак, и Н. В. Кукольник, хорошо знавший Карла Брюллова, и опытный журналист Ф. В. Булгарин почти прямо указывали на авторство Брюллова.

 

А. С. Пушкин. Рисунок для гравюры Гейтмана. 1822 г.

 

Пытаясь раскрыть имя художника, нарисовавшего портрет Пушкина, с которого делалась Гейтманом гравюра, некоторые исследователи не отрицали возможности участия в этом рисунке К. П. Брюллова.8 Известный искусствовед, автор ряда работ о рисунках и портретах Пушкина, А. М. Эфрос, в статье «Портрет Пушкина, рисованный К. Н. Батюшковым» писал: «Даже если бы буквы „К. Б.“ означали не только в глазах читателей, но и были бы на самом деле инициалами Карла Брюллова, его роль сводилась и при этой версии к тому, что Брюллов использовал какой-то чужой материал, по которому сделал для гравюры Гейтмана карандашную подготовку <...> Брюллов в 1821 г. только кончил Академию и для него, ровесника Пушкина, двадцатидвухлетнего исторического живописца, портретирование было делом сугубо побочным».9 Действительно, для того чтобы награвировать портрет Пушкина-поэта, необходимо было «преобразовать» акварельный портрет мальчика Пушкина, представляющий его с обнаженной грудью и голой рукой. В Петербурге во время подготовки издания «Кавказского пленника», очевидно, не было другого портрета Пушкина, кроме того, который находился, по всей вероятности, у С. Г. Чирикова, продолжавшего служить в Лицее. Этот акварельный портрет и был «использован» для портрета-рисунка, специально предназначенного для гравирования и издания. Сохранился ли этот рисунок? С большой долей вероятности можно предположить, что этим рисунком является карандашный (с незначительной правкой тушью, кистью) портрет юного Пушкина. Этот портрет хранится в собрании Всесоюзного музея Пушкина, куда поступил от М. М. Сливинской в 1964 г. На обороте оформления портрета старая надпись: «Оригиналъ, съ котораго сдѣлана известная гравюра Е. Гейтмана, приложенная къ первому изданію „Кавказскаго Плѣнника“. Былъ на Московской Пушкинской выставкѣ 1880 года, доставленный отъ владѣльца Павломъ Ефимовичемъ Басистовымъ.10 Пріобретенъ отъ Маріи Николаевны Ермоловой, къ которой перешолъ отъ ея тетки Екатерины Петровны Ермоловой». В альбоме Московской Пушкинской выставки 1880 г., изданном Обществом любителей российской словесности под редакцией Льва Поливанова (М., 1882), на стр. 26 удостоверяется, что на выставку был «доставлен сделанный карандашом портрет Пушкина-мальчика, весьма схожий с этим портретом (гравюрой Гейтмана, — Л. Ф.). По словам владельца его, как нам передавал П. Е. Басистов, это был оригинал известного изображения». Довольно потертый, дублированный на плотную бумагу рисунок все же достаточно выразителен и отвечает тем чертам «гейтмановского прототипа», о котором писал А. М. Эфрос. Вполне допустимо, что именно совсем молодой Карл Брюллов по просьбе издателей, используя акварельный портрет, сделал этот рисунок, по которому Гейтман награвировал портрет Пушкина.

 

 

В собрании Всесоюзного музея А. С. Пушкина находится также первоначальный эскиз утраченного теперь портрета Пушкина работы польского художника Валентина Мельхиоровича Ваньковича. Это рисунок итальянским карандашом, изображающий поэта, сидящего на краю водоема-фонтана в свободной позе, на коленях у него лежит шляпа, поэт в расстегнутом сюртуке, жилете и шейном платке; над фигурой Пушкина нарисовано большое дерево, в тени которого и расположен каменный фонтан (или источник).

 

В. М. Ванькович, студент Виленского университета, приехал в Петербург в 1824 г. Он был допущен к посещению классов Академии художеств, учился у А. Е. Егорова, А. И. Иванова, В. К. Шебуева; за ученические работы награждался медалями. В 1832 г. Ванькович получил звание «назначенного по портретной живописи».

 

В 1827 г. в Петербург впервые приехал доктор из Вильны Станислав Моравский, который о своем пребывании в северной столице России написал впоследствии известные воспоминания.11 Поселившись в Петербурге, он близко сошелся с жившими там польскими художниками — «Александром Орловским, Олешкевичем и Ваньковичем, которым позже посвятил в своих воспоминаниях отдельные главы...».12 В главе, посвященной Пушкину, Моравский рассказывает о своем посещении мастерской Ваньковича, где он увидел два больших, в рост, парных портрета Пушкина и Мицкевича, написанных масляными красками на холсте. Это были портреты поэтов-романтиков. Мицкевич был изображен «в черкесской бурке, с обнаженной головой и развевающимися волосами, опирающимся о скалу <...> В подобном романтическом вкусе <...> был скомпонован и портрет Пушкина. Вместо бурки <...> широкий плащ с клетчатой подкладкой, вместо скалы — тенистое дерево, под которым поэт стоит в раздумье».13

 

Портреты поэтов, кроме Моравского, в мастерской Ваньковича видели и другие современники Пушкина и Мицкевича — П. А. Вяземский, М. и Е. Шимановские, Ф. Малевский. В дневнике дочери известной пианистки Марии Шимановской — Елены (впоследствии жены близкого друга Мицкевича, юриста и литератора Франчишека Малевского) 19 марта 1828 г. записано: «Перед полднем г. Малевский, г. Вяземский и г. Пушкин пришли к нам. Г. Пушкин принес альбом, в котором он сделал запись. Вместе с этими господами мы поехали на Васильевский остров, где живет художник Ванькович. Там мы видели портреты Мицкевича и Пушкина, которые он сделал для выставки в Варшаве. Оба очень похожие».14 Представление о характере портретов может дать и ценная автолитография Ваньковича в собрании Всесоюзного музея А. С. Пушкина, на которой изображен Адам Мицкевич почти во весь рост, стоящим около высокой скалы. На листе цензурное разрешение 1828 г. и надписи: «Peint d’aprés nature par Wancowicz-dessiné par le même» («Писан с натуры Ваньковичем, рисован им же»).

 

Рисунок Ваньковича, хранящийся ныне во Всесоюзном музее А. С. Пушкина, был передан в 1886 г. старшим сыном Пушкина Александром Александровичем в библиотеку Румянцевского музея (Государственная Публичная библиотека им. В. И. Ленина в Москве) как автопортрет Пушкина. В 1920-х годах известный музеевед и пушкинист М. Д. Беляев вскрыл окантованный портрет и на его оборотной стороне обнаружил набросок женского портрета, сделанный в манере, совершенно чуждой Пушкину, и надпись «Ваньковичъ». Портрет Пушкина показался Беляеву нарисованным по единому замыслу с портретом, описанным Моравским. «Отныне, — пишет М. Д. Беляев, — мы должны датировать его никак не ранее 1826—1827 года и считать за подготовительный набросок Ваньковича, который был потом им изменен при письме портрета маслом».15

 

 

Известный русский художник-акварелист Петр Федорович Соколов (1791—1848) создал один из самых знаменитых прижизненных портретов Пушкина. На акварельном портрете поэт изображен сидящим в кресле со сложенными перед собой руками, его взгляд как бы обращен «в себя», он глубоко задумался. Портрет А. С. Пушкина работы П. Ф. Соколова известен в оригинале, подписанном художником, и в авторской неподписной реплике с него. В литературе 1930-х годов существовало два мнения об оригинальности портрета: одни искусствоведы считали, что он лишь комбинация портретов работы О. А. Кипренского и Т. Райта, а другие исследователи, такие как Н. Вышеславцев, М. Д. Беляев, И. С. Зильберштейн, Э. Ф. Голлербах, утверждали, что портрет писан Соколовым с натуры и является ценным и интересным прижизненным изображением Пушкина. Спорной была также и датировка портрета: его относили то к 1830 г., то к 1836 г.

 

П. Ф. Соколов учился в Академии художеств (с 1800 по 1810 г.), был удостоен медалей и наград; в 1839 г. он получил звание академика живописи портретной и акварельной. Популярность художника как великолепного портретиста росла с каждым годом. Его сын Павел Петрович, тоже художник, писал в своих воспоминаниях: «Вообще портреты отца славились сходством столько же, сколько изяществом и силой исполнения; он любил разлить какую-то приятность в изображении того лица, которое рисовал <...> Положим, этот прием художники новой школы называют идеализациею, но это грубая ошибка».16 Именно эти качества творчества Соколова явственно видны на портрете Пушкина его работы. 

 

П. Ф. Соколов не всегда подписывал свои портреты (особенно в ранний период творчества), но авторская подпись под портретом его работы свидетельствовала о том, что художник был доволен своим произведением. Уже одно это обстоятельство подтверждает подлинность и оригинальность подписанного им портрета Пушкина. Очень интересно в связи с этим мнение одного из первых русских фотографов, двоюродного брата А. И. Герцена, — С. Л. Левицкого (в записи С. Либровича): «Я знал Пушкина в 1832 году и лицо его запомнил хорошо, тем более что лицо у Пушкина было такое характерное, что оно невольно запечатлевалось в памяти каждого, кто его встречал, особенно же в тех, кто с известным благоговением относился к поэту. Когда же мне впервые показали акварель Соколова, я сразу сказал: „это единственный настоящий Пушкин“».17 Левицкий сделал с этого портрета фотографический снимок, на обороте которого надписал орешковыми чернилами: «Фотография с акварельного портрета А. С. Пушкина, рисованного академиком Соколовым для Климентия Осиповича Россета в 1836 году. 28 июня 1870».18

 

Впервые в печати этот портрет появился в журнале «Русская старина» в мартовском номере за 1884 г. Он был литографирован художником Н. К. Брезе. В архиве известного историка и архивиста К. А. Военского (Рукописный отдел Государственной Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде) хранится экземпляр этой литографии с такой надписью на обороте: «С акварельного портрета, писанного с натуры в 1836 г. П. Ф. Соколовым (†1848) и принадлежащего П. Н. Батюшкову».19 А в самом журнале аннотация: «Портрет А. С. Пушкина (акварель П. Ф. Соколова) 1836. Знаменитый в 1830—1840-х гг. художник Петр Федорович Соколов, основатель акварельной живописи в России (†1848), в 1836 году написал портрет акварельный с великого нашего поэта и отдал ему. А. С. Пушкин подарил этот портрет своему другу А. О. Россет<у>, а тот, многие годы спустя, отдал его в дар Помпею Николаевичу Батюшкову — просвещенному любителю литературы и искусств. С весьма обязательного согласия Помпея Николаевича художник Н. К. Брезе воспроизвел этот портрет в хромолитографическом снимке сколь возможно тщательнее и точнее с подлинником».20

 

В своей статье «Заметки на полях книги С. Либровича „Пушкин в портретах“» М. Д. Беляев справедливо предполагал, что именно при содействии Аркадия Осиповича Россета, старшего из братьев А. О. Смирновой-Россет, и было осуществлено Соколовым портретирование. В последние годы жизни Пушкина Аркадий Россет особенно был дружен с поэтом, это был человек с «вдумчивым лицом, тихой речью, многосторонним образованием и горячею преданностью России».21 На юбилейной выставке 1899 г. в Москве портрет выставлялся как собственность жены Помпея Николаевича Батюшкова (сводного брата Константина Николаевича Батюшкова) — Софьи Николаевны Батюшковой (дочери Николая Ивановича Кривцова).22 Этот же портрет, уже как собственность Алексея Александровича Бахрушина, был на выставке в Таврическом дворце в 1905 г.23

 

В 1930-х годах портрет Пушкина работы П. Ф. Соколова принадлежал Театральному музею им. А. А. Бахрушина, куда, по словам покойного основателя музея, был приобретен вместе с делами Опеки над детьми и имуществом Пушкина.24 Из собрания Театрального музея им. А. А. Бахрушина подписной портрет А. С. Пушкина работы П. Ф. Соколова был передан Государственному Литературному музею в Москве, а затем Всесоюзному музею А. С. Пушкина в Ленинграде. В 1960-х годах портрет был тщательно изучен искусствоведом Т. В. Буевской; на основе художнической манеры письма Соколова и по другим признакам она установила, что годом написания портрета может быть только 1836 год.

 

В собрании Всесоюзного музея А. С. Пушкина также находится и неподписной вариант портрета Пушкина работы П. Ф. Соколова. На Пушкинской выставке 1880 г. в Петербурге он был впервые выставлен для всеобщего обозрения. Владельцем портрета в каталоге выставки был назван В. П. Мещерский, сын дочери Н. М. Карамзина, Екатерины Николаевны. Затем портрет перешел к его сестре — Е. П. Мещерской-Клейнмихель. «В годы революции, — пишет исследователь истории портрета М. Д. Беляев, — портрет попал на толкучку, где был куплен художником Тиховым, затем, после его смерти, был продан вдовой его книгопродавцу-антиквару Шилову, у которого его и приобрел покойный П. Е. Щеголев. Последний продал его в Ленинградский музей Революции, а названный музей путем обмена передал его в Пушкинский Дом».25 На обороте портрета карандашная надпись «к-зь Мещерский».

 

 

Один из последних прижизненных портретов Пушкина, портрет работы Томаса Райта, известен сейчас только в гравюре. Т. Райт, английский художник, подолгу живший в России, был в родстве с Джорджем Дау, который познакомил его с Петербургом и ввел в круг светских знакомых. О времени создания этого портрета  и о его оригинале до сих пор существуют также различные мнения и предположения.

 

А. С. Пушкин. Портрет Т. Райта. 1837 г. 

 

 Уже упоминавшийся Нестор Кукольник, перечисляя в № 9—10 за 1837 г. «Художественной газеты» появившиеся в продаже гравированные портреты А. С. Пушкина, пишет: «... 3) рисованный и гравированный Т. Райтом (Wright). Наверное не знаем, с натуры ли рисован портрет сей; вероятно, что он изготовлялся для коллекции знаменитых современников, коей издание давно уже начато Г. Райтом. Свойственный сему художнику изящный вкус в отделке — отличительное достоинство портрета. Внизу facsimile с подписи Пушкина».26

 

В «Северной пчеле», издаваемой Ф. В. Булгариным, в апреле 1837 г. также появилось объявление о продаже гравированного Райтом портрета А. С. Пушкина: «Наконец дождались мы достойного портрета нашего незабвенного Пушкина. Г. Райт нарисовал и выгравировал его превосходно. Он поступил в продажу во всех книжных и других магазинах по 5 р. ассигнациями на китайской бумаге и 1 р. серебром на веленевой».27 Под гравированным портретом справа подпись: «Рис. и грав. Райт (Wright)». Ниже посредине: «А. Пушкин».

 

Этот портрет Пушкина пользовался огромной популярностью. Оттиски, сделанные в 1837 г., вскоре стали чрезвычайно редки. С подлинной медной доски в 1880 г. были сделаны оттиски, «которые, по случаю празднества при открытии памятника Пушкину в Москве, продавались довольно бойко <...> В 1882 году были сделаны при Академии художеств новые оттиски с гравюры Райта, без всяких поправок гравюры, для 8-го издания сочинений Пушкина, предпринятого Ф. И. Анским в Москве. В предисловии к этому изданию П. А. Ефремов пишет, что „счастливый случай помог найти подлинную доску, превосходно сохранившуюся“».28 По характеру изображения этот портрет в значительной степени отличается от известных портретных работ Райта. И. Е. Репин обратил внимание на то, что англичанин Райт отметил в наружности Пушкина «голову общественного человека, лоб мыслителя».29

 

С какого же оригинала и когда делал Райт гравированный портрет А. С. Пушкина? На юбилейную Пушкинскую выставку 1899 г. в Москве Михаилом Алексеевичем Веневитиновым, известным историком и археографом, был доставлен оригинальный рисунок сепией Томаса Райта — портрет А. С. Пушкина.30 В альбоме выставки он воспроизведен среди прижизненных портретов поэта. Местонахождение этого оригинального портрета в настоящее время неизвестно, но все же можно установить, кто владел этой реликвией на протяжении многих лет. Устроитель Пушкинской выставки 1880 г. в Петербурге В. П. Гаевский в некоторых экземплярах каталога выставки делал собственноручные дополнения и разъяснения. В разделе «Портреты Пушкина» около печатной строки «Гравюра Райта с его же оригинала (1837)» он приписал: «Оригинал тушью с подписью Wright 1837 находится в альбоме гр. Матвея Юрьевича Виельгорского, принадлежащего его племяннице Веневитиновой. Альбом чрезвычайно интересный: портрет Крылова, Жуковского, братьев Рубинштейн (акварели), М. Глинка, Львов, Виардо и пр.».31 Аполлинария Михайловна Веневитинова (урожд. Виельгорская, жена Алексея Владимировича Веневитинова), племянница Матвея Юрьевича, передала альбом своему сыну Михаилу Алексеевичу. Когда историк и издатель М. М. Семевский, путешествуя по России, в 1888 г. посетил в Москве Румянцевский музей, то его директор М. А. Веневитинов показал ему «альбом графа Матвея Юрьевича Виельгорского <...> наполненный портретами и автографами знаменитых писателей, музыкантов, композиторов <...> пианистов, певцов <...>». «...в числе их, — пишет Семевский, — есть несколько прелестных по работе акварелей Петра Соколова <...> Из портретов рисованных весьма замечательно изображение А. С. Пушкина, сделанное в 1837 г. сепией Райтом (Wright). Это последний портрет, снятый в год смерти Пушкина и чуть ли не оригинал знаменитой гравюры этого художника. Портрет этот должен был быть очень похож и отличается чрезвычайною мягкостью и тонкостью работы».32 После смерти М. А. Веневитинова библиотека и архив ученого были переданы его племянниками в Московский Публичный и Румянцевский музеи (вероятно, соответственно воле покойного).33 Племянники Михаила Алексеевича — Алексей Владимирович и Юрий Владимирович Веневитиновы и были, по всей вероятности, последними известными владельцами этого замечательного альбома. Установлено, что в 1917 г. А. В. Веневитинов жил в Петербурге, но где находятся его наследники в настоящее время — неизвестно.34

 

В собрании Всесоюзного музея А. С. Пушкина в Ленинграде сохранилась старая фотография с оригинального портрета Пушкина работы Томаса Райта. На фотографии, сделанной, очевидно, для любителей-пушкинистов во время выставки, ясно видна тщательная работа художника тонкой кистью; особенно старательно проработано сепией и тушью лицо поэта. Тогда же устроителями юбилейных торжеств был организован в день рождения Пушкина (26 мая) обед под девизом «На празднике блистательного мая». Меню обеда было составлено по найденным в произведениях Пушкина соответствующим строкам. На пригласительном билете был воспроизведен (в фототипии К. А. Фишера) рисованный Райтом портрет поэта из альбома Веневитинова. Экземпляр такого пригласительного билета на пушкинский обед также находится во Всесоюзном музее А. С. Пушкина.

 

Кроме оригинального рисунка Т. Райт при работе над гравированным портретом Пушкина пользовался еще посмертной маской поэта. В № 60 журнала «Северная пчела» за 1837 г. появилось следующее сообщение: «Портрет Александра Сергеевича Пушкина гравируется членом императорской Академии художеств г. Рейтом со съемку с лица его и будет изготовлен в конце текущего марта. Желающие подписаться на получение оттисков сего портрета должны адресоваться к самому г. Рейту, живущему в доме Таля у Красного моста. Подписка принимается также в магазине Г. Беггрова». Действительно, гравированный портрет Пушкина по сравнению с рисунком отличается большей четкостью и резкостью линий, более «скульптурной» лепкой лица. Гравюра была сделана, безусловно, после смерти Пушкина. Сохранился рапорт хранителя музея имп. Академии художеств, известного гравера А. Г. Ухтомского в правление Академии: «От господина президента мною приняты для библиотеки представленные от г. академика Рейта два гравированных им портрета Н. С. Мордвинова и поэта Пушкина, о чем оному правлению имею честь донести. Мая 3 числа 1837 года».35 Таким образом, основываясь на всех приведенных материалах, можно с полной уверенностью сказать, что Томас Райт нарисовал портрет А. С. Пушкина в последний месяц жизни поэта, а гравированный портрет делал в феврале — марте 1837 г., уже после смерти Пушкина.