Эпизод первый

В ожидании встречи с Петроградом Николай Константинович щемящей тоски вряд ли испытывал. Возможно некоторую эйфорию в пользу ожидаемых буржуазно-демократических преобразований. Но и эти его чувства не могли не быть предварительно скорректированы, когда он в конце первой декады марта 1917 года оказался в сутолоке пассажиров, осаждавших на перроне Ташкентского железнодорожного вокзала вагоны поезда отправляющегося по расписанию в Петроград.

Было ли всё именно так в его ощущениях? Пусть простит меня читатель за ответ в литературной форме. Позволяю себе это от-того, что в его основе не вымысел, а собранные по крупицам из разных архивных источников документальные факты биографии Николая Константиновича и некоторых его современников.

Эпизод второй

Провожая великого князя в Петроград, Туркестанский генерал-губернатор А.Н. Куропаткин негромко, чтобы не слышали окружившие их зеваки, произнёс: «Вы уж, Ваше Высочество, будьте осторожны. В столице-то, неспокойно. Сами знаете, какие ветры ныне в умах людей веют. Мне бы и самому с вами... Да приказа не было».

Выразительно взглянув на стоящего за спиной великого князя одного из его верных слуг, здоровенного уроженца Нагорного Карабаха Ахмеда, негромко добавил: «Смотри мне. Там в столице революция да свобода. А с ними всякие вольности. Так ты уж порядок-то соблюдай. Не осрами туркестанцев». – На последнем слове он осёкся и, только огорчённо взмахнув рукой, прошептал горько: – «Не та уж Россия, не та».

Эпизод третий

Уставший паровоз, почти две недели тащивший из Ташкента несколько переполненных пассажирских вагонов, приближался к тревожно бурлящему революционными интригами, надеждами и разочарованиями Петрограду. Уже не помня в который раз за дни дороги Николай Константинович шёпотом повторял где-то прочитанные слова: «Час воли божьей свершится». Примерил смысл слов на революционные настроения, всерьёз охватившие Россию. Устав от сравнений и сопоставлений революционного всплеска с европейскими примерами, он перед конечной остановкой поезда переключился на приятную новость из февральской телеграммы супруги. Подумал: «Как хорошо, что у моего Александра родился второй ребёнок, внучка. Новый росток на родовом древе Константиновичей... Новый росток, новый росток, новый росток...» – и словно отчаявшись предостерегать это новое поколение от будущих разочарований, колёсные пары всё более замедляющего свой ход вагона, устало простучав ещё некоторое время, умолкли окончательно.

Эпизод четвёртый

С вокзала к дому 35а на Каменноостровском проспекте Николай Константинович отправился на пролётке. Подъезжая, механически сориентировался – от дома по Троицкому мосту Мраморного дворца можно доехать примерно за полчаса. Но к чему. Он уже знал, что в конце этой весны жена и дети покойного великого князя Константина Константиновича, опекаемые младшим братом Дмитрием Константиновичем, покинули небезопасное Павловское имение и Мраморный дворец. Жили они на улице Надеждинской, в оставшемся им по наследству просторном доме No 21. Там же, чуть раньше, с 1916 года обосновалась и Королева Греческая, великая княгиня Ольга Константиновна.

Эпизод пятый

При встрече с супругой Николай Константинович узнал и другие новости, которые она в последних письмах к нему сообщать не могла. Незадолго до 3 марта 1917 года его сестра Ольга Константиновна в приватной беседе с Матерью-Императрицей Марией Федоровной и Императором Николаем II высказала мнение. Мнение о непозволительности, с точки зрения православной морали, старшему брату (в его-то возрасте шестидесяти семи лет) не посетить могилы отца, матери и почивших в бозе близких родственников. Один из главных аргументов приведённых великой княгиней в той беседе: «Брат мой, Николай Константинович, ни на чьих похоронах не был. Не по-христиански это».

Тема щекотливая, но упоминание христианских традиций на набожного императора произвело должное впечатление. В знак согласия он едва заметно и так, чтобы заметили присутствующие, покачал головой, что означало – будем рассматривать. Как всё могло сложиться для туркестанского ссыльного – неизвестно. Просьба на посещение Николаем Константиновичем могил почивших в бозе родных развеялась в вихре забот более занимавших императора накануне его отречения от Российского престола.

Эпизод шестой

Николай Константинович был потрясён вандализмом, свирепствовавшим в Петрограде и его предместьях. Всё это пугало не только масштабом, но и всё более очевидной потерей контроля за происходящим со стороны Временного правительства. Туркестанский край и Ташкент на фоне погромов в Петрограде и Павловском имении манил привычным покоем. В один из таких дней он, бросив взгляд на календарь, шёпотом стал пересчитывать дни, оставшиеся до отъезда в Ташкент.