Глава пятая

Эпизод первый

В военной экспедиции 1873 года великий князь Николай Константинович все больше открывал для себя очарование и перспективы Средней Азии. Определённое влияние на этот процесс имела и его дружба с офицером, очеркистом и художником Н. Каразиным. Великого князя восхищало его личное мужество, проявленное в Бухарской военной экспедиции 1867 года. В тот год высшее военное начальство отметило заслуги отважного офицера орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, повышением в чине (штабс-капитан) и денежной наградой. Несколько позже, после особенно жестокого боя, он был отмечен вручением ему Золотого оружия с надписью «За храбрость». Автор серии статей о Средней Азии, опубликованных в 1873 году в популярном еженедельнике «Нива», он искренне нравился великому князю своими
17
исследовательскими находками. Их первое знакомство как-то сразу перешло в дружбу. Позже, в 1880 году Н. Каразин занимался подготовкой к публикации (так и неизданных в едином сборнике) научных трудов великого князя. Черновые материалы и эскизы, для этого сборника были переданы Николаю Константиновичу через Ростовцева.

Второй пример их дружбы связан с двумя подаренными их автором великому князю акварелями, которые украшали один из залов его ташкентского Дворца. На первом листе художник изобразил Голодную степь до начала воплощения великокняжеского ирригационного проекта. На втором та же Голодная степь, но уже в период его реализации. Эти работы друга не единственное, что хранил в своей коллекции великий князь. Несколько карандашных работ художника удалось идентифицировать зимой 2014 года в Ташкенте, в одном из фондов Национальной библиотеки имени Алишера Навои.

Эпизод второй

В один из дней Хивинской военной экспедиции 1873 года великий князь «вдруг ослабел до такой степени, что едва мог пройти несколько шагов без посторонней помощи... температура до 39 ... бред и бессонница». Диагноз отрядного доктора – желудочное расстройство. Возможно, в походных условиях это и имело место, но существует ещё один диагноз. Он поставлен лечащим врачом великого князя, участником Хивинского похода И. Моревым. Особенность его выводов в том, что он первый, кто отметил у пациента «мозговую форму болезни» и «усиление сифилитических явлений».

Больного отправляют в Санкт-Петербург. По дороге из Хивы, 5 июля 1873 года, он делает остановку для отдыха в Самаре. Для провинциального российского города событие крайне знаменательное. «Самарские губернские известия» сообщают о торжетвенной встрече представителями городской и уездной элиты члена императорской семьи, участника Хивинского похода. Вели- кому князю всё происходящее в Самаре по своей торжественности напоминает летний день августа 1871 года, когда ревущий от почтения и восторга город, украшенный цветами, гербами Самары и уездов, встречал его дядю Императора Александра II.

Эпизод третий

Кто бы мог в июле 1873 предположить, что через несколько лет череда горьких событий приведёт великого князя Николая Константиновича сюда же, но уже в совершенно ином, ославленном на всю Россию образе бесправного и полусумасшедшего отпрыска императорской семьи Романовых. А женщиной рядом будет не та салонная американка, сводившая с ума мужскую часть великосветского Петербурга, а дочь оренбургского полицмейстера. Не жеманная «штучка», а юная, невинная и непорочная, ставшая по-настоящему преданной ему до последнего дня своей жизни в Ташкенте в 1929 году.

Но всё это потом, а в тот пасмурный день самарского лета 1873 года великий князь, вынужденный скрывать тайную страсть, едва дождался встречи с Фанни Лир.

По ее словам, выглядел он загоревшим, похудевшим и усталым настолько, что она «дрожала от мысли, что возможно он серьёзно болен». Он же, не замечая её беспокойства, возбуждённо рассказывал о наиболее важных эпизодах прошедшей военной кампании и трудностях своего возвращения по неустроенным дорогам Средней Азии. О непопулярном в обществе недуге ни он, ни она, если исходить из её воспоминаний, не говорили ни слова.

По приезду в Санкт-Петербург, он практически сразу отправляется для продолжения лечения в Вену. С августа по сентябрь месяц того же 1873 года по рекомендации врачей находится в Крыму, откуда возвращается достаточно бодрым и кажется окончательно вылечившимся.

Эпизод четвёртый

В октябре Николай Константинович становится обладателем особняка Н.А. Кушелева-Безбородько на Гагаринской, 3 в Санкт-Петербурге. На этот адрес доставляются ящики и коробки с картинами, фарфором и книгами, купленными за границей и в России. В книге воспоминаний Фанни Лир восторженно рассказывает с каким вкусом великий князь обустраивал внутренние покои Дворца, наполняя их бесценными художественными произведени- ями. Со временем за великолепие и роскошь великокняжеский дом назвали «Малым Мраморным дворцом». Уже в Ташкенте он узнал, что Император Александр III, выполняя волю покойного отца, вы- купил у Константиновичей Малый Мраморный дворец для светлейшей княгини Юрьевской.

Эпизод пятый

В дни завершающегося 1873 года на отношения великого князя и Фанни Лир его близкие смотрели как на явление позитивное. Их гордость Никола, увлекшись только одной женщиной, более не распыляется на иных. При его темпераментном характере это было хорошо и безопасно для здоровья. И вообще, что предосудительного в этом его увлечении? Подобное в высшем свете давно хороший тон и лучшие примеры тому – «лямуры» и их последствия в жизни многих иных членов императорской семьи. По тем временам первым из первых в этом списке состоял Александр II – «в младые годы» известный сластолюбец и сердцеед – он в 1866 совсем потерял голову от любви к юной княжне Екатерине Долгорукой, а к 1873 году имел уже второго внебрачного ребёнка. Как показала жизнь, всего их в этом неувядающем союзе было четверо. Да и брат его, великий князь Константин Николаевич, тоже не образец непорочности, скорее всего думая о сыне, успокаивал и себя: «Главное чтобы он (сын Никола) не дошёл до глупостей с куртизанкой Фанни Лир и женился только на равной себе. А там уж и грех грехом казаться не будет».

В 1873 г. у Константина Николаевича и его пассии, балерины Мариинского театра Анны Кузнецовой, родился первенец в том же году и умерший. Эта связь для него обернулась разрывом с законной супругой великой княгиней Александрой Иосифовной, к которой позже, незадолго до своей кончины, он вернулся.