Прага

Волна

Немыслимое счастье – ходить на работу в Лавру. Кажется, что не ты, а сам  Киево-Печерский монастырь идет тебе навстречу. Кинофакультет театрального института, где я преподаю литературу, в то время еще находился в одном из лаврских корпусов. Стоял прекрасный  октябрьский день, и мы со студентами бурно обсуждали тему барокко. Чем-то они похожи: осень и эпоха барокко. Пышностью форм, драматизмом, глубинным волнением. Да, действительно, образ волны, линия волны дает самое яркое представление о барочной красоте. Купола наших украинских храмов тоже напоминают волну, только вертикальную… В этот момент я посмотрела в окно. И не поверила своим глазам. Оглянитесь, – сказала я студентам. За стеклами бывших монашеских келий медленно и величественно проплывал золотой купол. Мы подбежали к подоконникам и заворожено глядели, как в кузове грузовика царственно восседала глава Успенского собора, который только-только восстанавливался. «Вот это барокко?!» – полувопросительно-полувосклицательно воскликнул кто-то из ребят.

 

Но я даже не могла представить, что ровно через неделю в той же группе скажу: «А теперь забудьте все, что я вам рассказывала на прошлой неделе. – Барокко – это не волна. Барокко – это море. Это целый город волн. И я видела этот город». – «Где? Какой?» - «Это Прага».

Моцарт

В самом центре города – собор святого Микулаша. Святого Николая – так звучит роднее. Заманил он нас внутрь не столь архитектурой, сколь музыкой. Еще раз убедиться в истинности слов «архитектура – это застывшая музыка». В тот день звучал «Реквием» Моцарта. В исполнении оркестра и хора Пражского телевидения. Казалось, что музыка рождалась прямо здесь, среди великолепной барочной живописи и скульптур. Все было живым и пронзительным, все пело и плакало, переливалось через край. А ведь Моцарт когда-то жил в Праге, и писал здесь свою знаменитую оперу «Дон-Жуан». (Дом, где он жил, сохранился, и там, среди цветов и деревьев, постоянно исполняются его произведения). Он до сих пор пишет здесь свою музыку, и город движется в такт ей, захватывая своей стремительной силой. И почти наяву слышно, как по булыжным мостовым летят звуки шагов его легкой походки. А собор, оказывается, огромной каменной волной покрывает целый квартал. Почему мы сразу этого не заметили? После «Реквиема» то ли душа выросла, то ли глаза стали видеть иначе. Город приоткрыл свою тайну – тайну рождающейся музыки и поющего камня.

 

 

По улицам Праги невозможно ходить иначе, как вприпрыжку. Город-праздник, он улыбается открыто, приглашает на танец и протягивает цветы.

 

В маленьком кафе, куда мы заглянули, поднимаясь в Пражский Град,  друзья-художники пьют пиво, а я заказываю кофе, и когда официантка его приносит, благодарю по-чешски: «Денкую» (это слово легко запомнилось – почти украинское). На выходе она останавливает нас, достает из вазы прекрасную бордовую розу и дарит мне. Душа ликует: «Город меня приветствует!»

 

А на горе возвышаются островерхие шпили собора святого Вита, и так хочется скорее попасть под его своды. И вот мы стоим перед ним, такие маленькие, и все время приходится задирать голову вверх, мы к такой высоте не привыкли. Взгляд сразу притягивает великолепная роза – неизменная архитектурная деталь готического храма. Она над входом. Ее каменные лепестки обрамляют витражную сердцевину. Свет, проникая сквозь разноцветные стекла, наполняет сиянием все внутренне пространство собора. Моя бордовая красавица кивает головкой своей рукотворной родственнице. 

Готика

 

Собор святого Вита начали строить еще в 9 веке, с него и началась Прага. А закончили только в начале ХХ века. Он – как застывшая, но живая волна времени. И стилей: романского, барочного, готического.

 

Романский появился в Западной Европе раньше всех. Его принесли сюда римляне (отсюда и название).   Восточно-славянские страны  - наследницы византийской архитектуры, и для нашего взора «романец» непривычен. Вот, совсем недалеко от главного собора -  храм святого Георгия.  Он напоминает серьезного крестьянина или  хорошо вооруженного рыцаря, - так в нем все надежно и основательно.

 

А  готика – напоминает о чем-то несбывшемся, но до боли родном. Ее острые шпили – то ли мачты в волнующемся море барокко, то ли космические корабли. Так и кажется, что они сейчас взлетят. Может, наша родина - небо?  

 

В старом храме тишина. Я зашла сюда отдохнуть. Сверху доносится еле слышная мелодия, кто-то учится играть на органе. А внизу, около боковой дверцы, замечаю женщину с двумя мальчиками. Оба с нотными папками. Тот, что поменьше, просится к маме на руки. Он не может достать до звонка, но ему обязательно нужно самому дотянуться. Двери открываются, и трогательная группка поднимается по винтовой лестнице. К органу. На самую-самую высоту.

В какой новый город ни приезжаешь, сердце всегда ищет в нем что-то родное. И,  радуясь находке, начинаешь замечать незнакомое,  необычное. Постепенно растворяясь в душе, оно тоже становится близким. Прага похожа на Киев. На высоком берегу – старый город с храмами, на низком – город помоложе. Река посередине. Только Влтава течет «наоборот», в другую сторону. Высокий берег – левый, а низкий – правый. Непривычно. Но их так цепко связывает Карлов мост, что с удовольствием подчиняешься его движению и ритму. Он – главный дирижер  города. 

 

Здесь играют маленькие оркестрики,  художники пишут (и тут же продают) пейзажи и портреты, публика, как в театре, фланирует, кивая знакомым  и с трепетом поднимая глаза на великолепные скульптуры королей, героев, святых, окаймляющих мост, стерегущих на протяжении многих столетий  и реку,  и пражан, и гармонию бытия.   

Наташа и Марина

 

А меня больше всего трогает статуя святого Георгия. Он стоит, юный, стройный, в нише немного ниже уровня Карлова моста, с мечом в руках. У него часто  просила защиты Марина Цветаева, когда ей было печально в прекрасном, но чужом городе.

 

…Наташа – хозяйка художественной галереи. Она бывшая киевлянка, и готова слушать о родном городе до бесконечности. Приглашает всю нашу компанию на ланч в уютный ресторанчик в консерватории (нашим бы студентам такой!) с хрустящими белыми скатертями на столах, экзотическими яствами, официантами во фраках… Если бы не льющаяся неведомо откуда барочная музыка и родные лица русских писателей: Пушкина, Достоевского, Толстого, приветливо глядящие со стен, если бы не золотые кроны деревьев за окном, поднимающихся по склону к собору святого Вита, никто бы не выдержал до полуночи ностальгических всплесков нашей артистичной  спутницы. Но зато как щедро она одарила нас за долготерпение!

 

Дождь накрывает Прагу сияющим серебром, Наташа покупает всем зонтики, берет такси,  и мы через мост поднимаемся в гору. Останавливаемся около аккуратного двухэтажного домика. На нем табличка: «Здесь, в 1923-24 годах жила великая русская поэтесса Марина Цветаева». Кольнуло сердце, и вся боль, пережитая ею и многими другими соотечественниками в изгнании, обрушивается на нас.  И такой понятной становится Наташина тоска по родной земле, и нам самим уже хочется  домой.