Почаевская Лавра: сад, город, небо 

 

«Господь прежде всего отличает эту гору святой Материнской Стопою, дабы затем таким образом уготовить Себе и Своей Матери путь к вожделенному обитанию между верующими, как во времена позднейшия действительно возсел Он на той же святой горе, как бы на некоем Сионе - в Иконе Своей Пресвятой Матери»...

 

Ученые-филологи до сих пор спорят, откуда произошло слово «рай». С авестийского языка оно переводится как «богатство», «счастье», с древнеиндийского -  дар, владение, а греческое слово «парадиз» означает сад или парк. В православной традиции рай обычно описывается как сад, как город или как небеса.

 

Витраж

Икона Божией Матери

 

Есть такое место и на нашей земле. В Тернопольской области. Это Почаевская Лавра. Это действительно рай. Сад, город, небеса.  На высокой горе, среди зеленых садов стоит град. А над ним такие небеса, что кажется, будто ангелы и сама Богородица парят над ними, в меняющемся строе облаков часто видятся их очертания и лики.

 

 

И хор в храме Успения Божьей Матери звучит так, что сердце возносится прямо в горние выси. А сами  монахи как будто оттуда прилетели на службу, и вот-вот вернутся к себе на родину.

 

 

Паломники говорят, что Богородица ходит здесь своими ножками.

 

 

Во времена татаро-монгольского нашествия в 13 веке, в 1240 году, почаевские иноки, ночью выйдя после долгих молитв  из пещеры, вместе с крестьянами-пастухами увидели на верху горы Богородицу, стоящую на скале в столпе огненном. Как неопалимая купина,  Пречистая Дева была объята пламенем: на голове ее была корона, а в деснице - скипетр. Cлед ноги Ее отпечатался на камне.  По сей день из этого места - Стопы Божьей Матери - бьет источник живой воды. За долгие века сотни людей получили от нее исцеление.

 

 

Вскоре   иноки построили на этом месте небольшой храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. Но сама скала, как и след Цельбоносной Стопы на ней, в течение еще четырехсот лет оставалась под открытым небом. Лишь с 1649 года, когда на этом месте выросла церковь во имя Пресвятой Троицы, Стопа Богородицы вместе с источником оказались  в храме. Сейчас на месте этого храма стоит другой - великолепный Успенский собор.

 

 

В Соборе - чудотворная икона, которую опускают на лентах из-под купола перед Литургией. Высоко живет наша Заступница, и прикоснуться к Ней – обыкновенное чудо, дарованное нам Творцом.

 

«Не имеем здесь постоянного града, но взыскуем грядущего», - обращался в послании к евреям апостол Петр. Свято-Успенская Почаевская Лавра и кажется прообразом этого грядущего града. Святым Градом. Сродни Иерусалиму небесному.

 

Говорят, что каждый город  хранится Господом ради живущих в нем праведников.  Пусть даже не всегда заметных. Лавра прославлена именами удивительных святых: праведных Иова Почаевского и Амфилохия Почаевского. Их нетленные мощи почивают здесь, в пещерном храме. Тысячи людей стекаются к ним за исцелением, за чудом, но самое важное – поклониться их молитвенному подвигу.

   

Значение преп. Иова для обители Почаевской было в чем-то схожим со значением преп. Феодосия (†1074) для Лавры Киево-Печерской. Оба преподобных настоятеля преобразовали пустыннические монастыри в общежительные, то есть сделали их более открытыми.   Оба они активно участвовали в общественной жизни своего времени.

   

Благодаря подвигам и неустанным стараниям преподобного Иова в Почаеве были открыты школа и типография. Немало изданий, особо важных в условиях католической экспансии в Западной Руси, увидели там свет. Зеркальная вода выкопанного им колодца, что на вершине горы, и пруда у её подножия и теперь свидетельствуют о великих трудах, положенных им на благо Почаевской обители. Доныне на улицах Почаева шумят трехсотлетние липы, посаженные преп. Иовом. Одна из них усохла, верхушку ее из опасения спилили, в стволе сделали часовенку, где горят лампады перед иконой любимого святого. А совсем недавно  на этом стволе появились зеленые побеги.

   

Незадолго до смерти преподобный успел обнести монастырь оборонной стеной. Через четверть века во время Збаражской войны 1675 г., когда 50-тысячный отряд турок и татар осаждал монастырь, именно на этой стене случилось чудесное предстательство монастырю Царицы Небесной с распростертым омофором в руках, небесными ангелами и сопровождавшим Её преподобным Иовом, умолявшем Богородицу: «Да не предаст в неволю монастыря сего».

   

Преп. Иов прожил долгую жизнь и почил 10 ноября 1651 г. в возрасте 100 лет.  Даже в день своей кончины преподобный отслужил Божественную литургию и мирно, безо всякой болезни, отошел ко Господу.

   

Семь лет и 9 месяцев пролежало в земле его тело после погребения. Хотя оно было погребено, словно во гробе, для страстей и суеты мира сего, ещё при жизни в тесной Почаевской пещерке. 28 августа 1659 г. при участии киевского митрополита Дионисия (Балобана) были торжественно обретены нетленные мощи преподобного, на которых остались заметны даже язвы на ногах после отёков от длительного молитвенного стояния. Тогда же мощи преп. Иова были перенесены на поклонение богомольцам в воздвигнутую незадолго перед тем Троицкую церковь (1641–47).

   

А 12 мая 2002 года в Почаевской Лавре в небе над Лаврой появились созданные из облаков два креста. В течение часа верующие могли наблюдать за этим чудом — один большой крест и рядом чуть поменьше. Это было во время прославления святого преподобного Амфилохия. Паломники говорили: «Ну вот, теперь их будет двое: батюшка Иов и батюшка Амфилохий».

   

Удивительный старец-схиигумен  Амфилохий  прожил долгую (1894 – 1971), полную страданий жизнь. Нужно было иметь великую любовь в сердце, чтобы никогда и никому и ни в чем не отказывать ни в телесной, ни в молитвенной помощи. Старец Божий имел таковую. Он находил время для каждого. Всего себя подвижник посвятил служению Богу, получив от Бога дар прозорливости и исцелений, помогал всю жизнь ближним. Для мира остались сокрытыми его многие тайные подвиги и борения.

   

Умер подвижник 1 января 1971 года в Почаевской Лавре, куда к нему стекались тысячи людей. Незадолго до смерти, старец говорил, чтобы все приходили на его могилу со своими нуждами и болезнями, обещал и по смерти не оставлять нуждающихся в его молитвенной помощи. Уже после отпевания старца у гроба праведника исцелилась верующая женщина. До сих пор совершаются чудеса исцелений у могилы старца, и нескончаемая вереница людей, ждущих момента прикосновения к святым его мощам, свидетельствуют о славе Божьей, «дивного во святых Своих».

   

   

А были и совсем другие времена. Это начало 80-х годов. Милицейские облавы, проверки паспортов, паломники вынуждены чуть ли не маскироваться. Никаких гостиниц и вообще никаких удобств. Музей атеизма буквально у ворот Лавры. И, хотя  сам атеизм еще свирепствует, волна религиозного поиска уже подхватила интеллигенцию и вынесла на редкий остров.

   

Робинзоном Крузо этого острова был отец Амвросий. К нему, в Почаевскую Лавру, где он был тогда игуменом, съезжались Пятницы всех мастей за словом и утешением. Теоретически такой человек в то время был невозможен: живой, бесстрашный, увлеченный.

   

Как я там оказалась? Толком объяснить трудно. Это было так неожиданно. Сейчас уверенно могу сказать одно: меня вел Божий Промысел.

   

   

Моя школьная подружка Наташа всегда была заводилой. Что-то несомненно убедительное было в ее поступках. Ее решимость  всегда действовала не только на меня, но и на других магически.

   

В те годы я жила в Риге, и приехала домой, в  Киев, на несколько дней. Серьезные семейные проблемы, хочется поддержки близких людей. После долгой разлуки мы сидим с подругой на ее маленькой кухне. Всю ночь разговариваем. На все мои тревожные вопросы Наташа  отвечает тремя словами: «Тебе надо в Почаев». Где это? Зачем? Почему? Ничего не могу понять.

   

А потому что она только-только крестилась. «Я стала верующим человеком», – эти ее слова звучат во мне ярко и отчетливо всю жизнь. Мне трудно поверить, что она так изменилась, мы ведь были  отчаянными девчонками в школе, без царя в голове.

   

«Тебе надо в Почаев. К батюшке. Он просто замечательный. Его зовут отец Амвросий, и он служит игуменом в Почаевской Лавре».

   

- А я тут причем? Мне-то зачем ехать?

   

- Потому что: «Тебе надо в Почаев».

   

Я стойко держалась.

   

- Это твоя жизнь, а моя..

   

- Ну и что твоя жизнь? Для чего ты живешь? Проснись, наконец-то…

   

Она достала фотографию, лежавшую среди картонных иконок семейного «алтаря» в книжном шкафу. На ней – бородатый, молодой, с лукавинкой в глазах и огромным ключом на плече монах. («Это ключ от храма», - поясняет Наташа). Лицо у него очень приятное, но о чем мне с ним говорить? Наташа рассказала, что буквально вчера приехала из Почаева, она там была на исповеди и причастии, и, кстати, возила туда мое отчаянное письмо, которое я посылала ей из Риги, и показывала его отцу Амвросию. «И батюшка благословил тебя приехать».  Что это? Сказки Пушкина? О попе и его работнике… Чьи это слова:  Арины Родионовны или  моей подружки – спортсменки, гитаристки…

   

Ключ ли был с секретом, или глаза монаха прожгли мое каменное сердце, не знаю. Знаю точно, что спасительная золотая нить протянулась из Лавры, да такая крепкая!

 

 

Стоял такой же июль.

 

В моем небесном календаре сияющие слова:  Почаевская Лавра, откровение.

 

В земном – пыльный поезд, автобус, бабушки с корзинками, тоска.

 

Чем ближе я подъезжала к Почаеву, тем непонятней становилось, что же я там буду делать. Когда Лавра заполнила все окно автобуса, – невесть откуда выросший среди мирных предгорий и полей город-гора, я испугалась. Поднимаюсь вверх, к воротам, а ноги не несут. «Зачем тебе это надо, что ты там забыла, здесь все чужое», - ворочались валунами мысли и прижимали к земле. Пробился один мысленыш-подснежник, свежий, бодрый: «Приехала, так иди до конца».

 

 

К храму, стройному, как воин (это Свято-Троицкий), дорожка привела сама. И не архитектура впечатлила (в Киеве есть и краше соборы), но что-то новое, неизведанное влекло внутрь, не только росписи посмотреть.

 

Там много людей, но стоит тишина. Поверх голов в платочках или просто склоненных переливается дугой голос. Голос приглушенный, кто говорит, не видно. Слова простые: «На добро и на зло нужно всегда отвечать любовью». Совсем простые слова. Знакомые и абсолютно свежие. Всю жизнь  лежавшие на дне души, но как будто под запретом. А сейчас их выпустили на волю. Мелодия тихого голоса не клеймила, не угрожала, не приказывала, она успокаивала. Таким голосом никто раньше со мной не разговаривал. Кроме бабушки. Я остановилась и долго стояла не шевелясь. Наконец я увидела «человека с ключом». Небольшого роста, с темно-рыжей длинной бородой и такими же волосами, собранными сзади в пучок. Весь в черном. Сидит за перегородкой и  к нему по очереди склоняются люди. Два часа я наблюдала за выражением лица монаха: ни разу даже тень раздражения или нетерпения не опускалась на него. А те, кто отходили, светились непонятной сияющей радостью.

 

 

Я уже была совсем рядом, но монах засобирался на обед. Буквально в последнюю секунду  протягиваю ему в руки письмо и что-то невнятное мямлю про подружку из Киева, «которая у вас была недавно». А таких подружек из Киева уж побывало-то здесь!  Однако письмо возымело воздействие, священник кивнул кому-то невидимому за моим плечом:  «Это по рижскому письму», - заулыбался.

 

Следующие два часа склоненной стояла я. Глазами в пол.  Обливаясь холодным потом – от стыда, от осознания никчемности своей жизни… Первая исповедь. Она пронеслась как бомбовая атака и сокрушила мои представления о себе в полный прах. Раньше я в Бога верила чисто поэтически, условно, безлично. Но тихие слова священника дошли до сердца, оно не выдержало и согласилось: Да. Верю.

 

 

Город, сдавшийся на милость победителя – сплошные руины – такой вынырнула моя душа из-под епитрахили. Как раненого солдата, меня передали в чьи-то руки. Хозяйкой рук оказалась маленькая хрупкая женщина в платочке и в очках. Она все время стояла рядом, но я не чувствовала: моего тела на исповеди не было, а душа ныряла в неизвестность.

 

    - Галина.

    - Маргарита.

    - Я филолог.

    - И я филолог.

    - Я из Москвы.

    - А я из Киева.

 

Этого было достаточно, чтобы родилось чувство узнавания, сестринства, доверия. Не потому, что специальность, не потому что мы обе здесь, возникло перетекание – слова не пропадали, они опускались, как ведро в глубокий колодец, набирали воды, и поднимались полными до краев. Родная душа.  Беседа текла: я оказалась дома. Потом она стала моей крестной матерью.

 

Москвичка, чудачка, профессорская дочка, журналистка, редактор, переводчик, - она оставила свой писательский мир и -  в Западную Украину, в Почаевскую Лавру. В то время  религиозная жизнь была без преувеличения подвигом. Духовная литература под запретом. Евангелие многие и в глаза не видели (выписывали цитаты из атеистических брошюрок). Батюшка, Галина и преданные им друзья занимались «самиздатом» - распространяли огромное количество книг: перепечатывали и переплетали Евангелия, катехизисы, молитвословы, жития святых, сами писали книги для тех, кто только пришел к вере, – все то, к чему доступ был перекрыт, и чего так не хватало людям. И дарили их всем. Просто дарили.

 

Был такой случай. Привезли как-то в Почаев целый грузовик книг. Где их разгружать, когда кругом недремлющие стражи порядка? Грузовик-то не спрячешь и не переоденешь. Заехали в маленький лесок, и буквально за полчаса братья и сестры разобрали книги по домам, и повезли потом по своим городам. Никто и не заметил, чудо просто.

 

7 лет Галина прожила в Почаеве, ютясь в маленьких комнатках, спала на полу, иногда и под столом, поднималась в 4 утра, бежала на полунощницу (раннюю службу), помогала батюшке, встречала паломников, снова бежала на вечернюю службу, и еще писала для  новообращенных книги… Подвижница.

 

Умерла она в 1996 году, монахиней. Ее настоящее имя Гита Левинсон, при крещении ее назвали Галиной, а при постриге она стала матерью Марией.

 

Когда мы с мужем гуляли по улице, где жила моя крестная, мне казалось, что она сейчас появится из-за угла в своем светлом платочке, маленькая, быстрая. Улыбнется, перекрестится и побежит в Лавру. Там ее душа была счастливой. Там она и сейчас счастлива.

 

В Почаеве все становятся немного счастливее.

 

 

Слава Богу, сейчас в Почаевскую Лавру дорога открыта.  Тысячи паломников, туристов, просто любопытных стекаются сюда изо всех краев – Украины, России, Молдавии, Словакии, даже Германии. За это лето я была здесь уже дважды, с группой прихожан  храма Покрова Божьей Матери, что в Обухове. И настоятель отец Александр, и его сподвижница Светлана делают все возможное, чтобы люди, чьи сердца тянутся к Богу, могли прикоснуться к святыне. Каждый раз здесь случаются маленькие и большие чудеса. Приезжаешь одним человеком – уезжаешь совершенно иным. Обновленным, одухотворенным, окрыленным.