«Отстоит Царя Россия!..»

Итак, шла Первая Мировая война... 20 сентября 1914 г. Его Величество Государь Николай II отправился из Царского Села в поездку на фронт, «на театр военных действий», как тогда выражались. Кроме Ставки Верховного Главнокомандующего в Могилеве самодержец посетил прифронтовые города Ровно, Брест, Белосток, крепость Осовец, а возвращался в Петербург через Вильну, где царский поезд должен был сделать длительную остановку. События того дня посещения Вильны Николай II описывает в своем дневнике такими словами:

«25 сентября 1914 г., четверг. …Приехал в Вильну в 3 часа; большая встреча на вокзале и по улицам стояли войска шпалерами – запасные батальоны, ополчения, и к моей радости, спешенные эскадроны 2-й гв(ардейской) кав(алерийской) див(изии) и конных батарей.

Заехал в собор и в военный госпиталь. Оттуда в здание жен(ской) гимн(азии), где был устроен лазарет Красного Креста. В обоих заведениях обошел всех раненых офицеров и нижних чинов. Заехал поклониться иконе Остробрамской Божьей Матери. На вокзале представилось Виленское военное училище. Уехал очень довольный виденным и приемом населения, вместо 6 ч. – в 8 1/2 час. Лег спать пораньше…».

Согласно этой дневниковой записи самодержец находился в Вильне пять с половиной часов. По свидетельству очевидцев подготовка к визиту Николая II и его пребывание в литовской столице выглядели следующим образом. О грядущем приезде Его Величества местные власти объявили накануне – 24 сентября, и город с воодушевлением стал готовиться к встрече. С вечера и всю ночь украшались улицы, по которым должен был следовать императорский кортеж, наутро там появились стяги, фасады зданий украсились зелеными гирляндами, а из окон, с балконов, как было принято в те годы, свешивались ковры с прикрепленными на них портретами и гипсовыми изображениями царя и его венценосной супруги, обрамленными цветами и зеленью.

Виленский вокзал был роскошно обставлен. Зал первого класса, куда с перрона должен был направиться император, превратился в зимний сад. Здесь в ожидании Августейшего гостя загодя собрались ответственные от встречающей стороны: начальник Двинского военного округа инженер-генерал князь Туманов, егермейстер Его Императорского Двора губернатор П.В.Веревкин, другие высшие представители военных и гражданских ведомств, местное духовенство, а также уполномоченные общества «Красного Креста» во главе с генералом Дашковым. Специальный поезд прибыл 25 сентября в 3 часа 40 минут пополудни, и Николай II в сопровождении военного министра Сухомлинова, дворцового коменданта генерала Воейкова, князей Долгорукова и Орлова и флигель-адъютанта Дрентельна появился на перроне. Приняв рапорты встречавших его местных начальников, государь проследовал в зал, где Его Величеству были представлены делегации от различных обществ. Хлебом-солью приветствовал государя губернский предводитель дворянства Красовский, следом свои верноподданические чувства выразили депутации от городского населения, крестьян, старообрядцев, еврейской общины. Затем на автомобиле император отбыл в Свято-Духов монастырь. На пути следованияторжественной процессии по одну сторону улиц выстроились войска, по другую расположились воспитанники учебных заведений и публика. Девицы осыпали мостовую цветами.

 

После краткой молитвы с провозглашением многолетия Царствующему Дому и христолюбивому воинству Его Величество проследовал в пещерную церковь, где приложился к мощам святых мучеников Антония, Иоанна и Евстафия. Приняв в благословение от Литовского архиерея икону с ликами этих Угодников Божиих, император поднялся в главный храм. Ему были представлены члены Совета Свято-Духовского православного братства, состоявшего под покровительством самого государя. Высокому попечителю преподнесли братский Знак первой степени – Золотую Звезду. На особом столе были разложены древние (с 1588 года), писанные на пергаменте дарственные грамоты Виленскому братству и его монастырю от Польских королей, Российского Императорского Дома и частных лиц. Царь с интересом рассматривал документы, слушал пояснения.

Братчики были так воодушевлены милостью и вниманием монарха, что сразу же после его отъезда на своем собрании приняли резолюцию в поддержку прекращения продажи казенной водки в России, так как, по их уверениям, «борьба с народным злом пьянства и насаждение трезвости является одной из главных задач Братства». Вскоре на имя Литовского правящего архиерея была получена следующая Высочайшая телеграмма: «Благодарю вас, Владыко, и поручаю вам передать Свято-Духовскому братству, русским организациям и православным церковным общинам Вильны Мою благодарность за молитвы и высказанные чувства верноподданнической преданности. Рад был помолиться у святых мощей Виленских угодников. Николай».

...В тот сентябрьский день 1914 года из Свято-Духова монастыря, сопровождаемый восторженными приветствиями публики, венценосец проследовал в стационарный военный госпиталь в пригороде Антоколь. Его Величеству были представлены дамы местного общества, под опекой которого находилась лечебница, медицинский персонал. После подробного рапорта начальника госпиталя начался обход солдатских палат. Государь расспрашивал каждого больного об их семьях, о том, где и при каких обстоятельствах они пострадали. Он внимательно выслушивал пациентов лечебницы, попутно обращаясь за разъяснениями к лечащим врачам. Тяжелораненым государь жаловал серебряные медали на Георгиевской ленте; такие награды получили несколько десятков солдат. Среди них – денщик, который во время боя спас своего командира. На него Его Величество обратил особое внимание.

Затем Августейший гость посетил лазарет местного Дамского комитета общества «Красного Креста» в здании Мариинской женской гимназии, где при обходе палат давали пояснения председатель Комитета, супруга губернатора С.А.Веревкина и главный врач. И в этой лечебнице тяжелораненые получили из рук императора серебряные медали, а сестры милосердия – повязки с красным крестом.

 

...Когда императорский поезд отходил от перрона, неожиданно из железнодорожников, носильщиков и публики образовался хор в несколько сот голосов, грянувший гимн «Боже, Царя храни». «Давно наша старая Вильна, – ­­писал журнал «Вестник Братства» (№ 19, 1914), – не видала в своих стенах русского Венценосца и давно не переживала такого высокого патриотического настроения. При виде кроткого и доброго, озабоченного лица государя у многих навертывалась слеза на глазах, пальцы складывались в крестное знамение и из тысячи уст неслись вслед ему благие пожелания в переживаемую тяжелую годину исторических испытаний... То был знаменательный день для разноплеменной Вильны, стоявшей пред лицом Царя объединенной одними чувствами и помыслами»...

Гибель Великого князя Олега Константиновича.

Не прошло и недели после визита императора, как в Вильне вновь принимали Высоких особ – Великого князя Константина Константиновича Романова с супругой и четырьмя сыновьями. Повод для их приезда был куда как печальный: в боях с немцами в Восточной Пруссии, под Ширвиндтом, где воевали все пятеро братьев Романовых, был смертельно ранен один из них – 22-летний Олег Константинович.

Многим была известна «Молитва», стихи, подписанные – К.Р.:

«Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И всю жизнь с каждым сердца биеньем»…

Но не многие знали, что за инициалами К.Р. скрывался Великий князь Константин Константинович Романов, внук императора Николая I. В его стихах ощущалась христианская чуткая душа, глубокая церковность поэта как человека. Четвертый сын Константина Константиновича – Олег унаследовал литературные дарования отца, уже в лицее увлекался русскими классиками, в частности, творчеством А.С.Пушкина. Юный князь мечтал об издании всех рукописей великого поэта, часть он даже успел напечатать, и это привлекло внимание широкого круга исследователей к изучению автографов поэта. Но все же, по окончании курса в Императорском лицее, Олег решил посвятить себя армейской карьере, был произведен в корнеты и зачислен в гвардейский кавалерийский полк, а с началом войны стал участником боевых действий.

Сердце юного корнета пылало жаждой подвигов во имя Бога, Царя и Отечества. Это его стремление прослеживается в дневнике, который он вел в перерывах между боями. Брат Олега, Гавриил, основываясь на записях брата и своих фронтовых впечатлениях, составил книгу воспоминаний «В Мраморном дворце (Из хроники нашей семьи)». Дюссельдорф, «Голубой всадник», 1993 г. (ПРИМЕЧАНИЕ: Великий князь Гавриил Константинович с женой смогли выехать после революции на Запад, в этом им посодействовал писатель Максим Горький. Г.К. Романов жил в Париже, где умер и похоронен на русском кладбище в Сент Женевьев-де-Буа).

Поначалу князя Олега в состав кавалерийского полка не записали, посоветовав ему ввиду слабого здоровья занять место ординарца в Главной квартире. Но юноша все же добился, чтобы его зачислили в действующую армию. «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, – восторженно писал князь Олег в своем дневнике. – Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».

Князь Иоанн предложил братьям перед отъездом причаститься. Кроме них на заказанной в Дворцовой церкви в Павловске ранней обедне присутствовали только Великая княгиня со спутницей и незнакомая простая женщина. Когда братья причащались, незнакомка рыдала и причитала, словно предчувствуя недоброе…

23 июля 1914 года братья Романовы отправлялись на фронт. Утром они пришли к родителям проститься. Отец, Константин Константинович, ставил каждого из сыновей на колени в угол перед иконами и благословлял. При этом он говорил то же, что внушал ему самому его отец, родной брат государя Александра П, провожая в 1877 году на турецкую войну: «Помни, кто ты есть, и соответственно этому себя держи и добросовестно служи».

В эшелоне, идущем на фронт, у офицеров был отдельный вагон, и, судя по записям князя Олега, «настроение у всех было восторженное: гусары пели песни, на станциях толпы народа встречали нас криками «ура» и горячими пожеланиями успеха». В пути «Константиновичи» вместе с однополчанами разбирали карту военных действий. Их полк входил в состав I-ой армии, командование которой принял на себя виленский воинский начальник генерал-адъютант П.Ренненкампф, получивший благословение на фронт от архиепископа Тихона.

…К отбитому у немцев прусскому городку Ширвиндт гвардейская дивизия переходила по мосту через реку Шешупе, отделявшую Россию от Германии. На площади стоял памятник кайзеру Вильгельму I и рядом – кирха. Гусары с уважением отнеслись к чужой религии: сняв фуражки, вошли в храм, перекрестились. А в те же дни, как писали газеты, австрийцы в Боснии в одном из православных храмов кощунственно надругались над святынями, растоптав сапогами святые Дары.

…Первые стычки с врагом, первые контакты с местными жителями. На хуторе, где русские остановились передохнуть, жила немка с двумя детьми. Она предложила пришельцам молока и сделала для них яичницу. Воспитанный князь Гавриил, решив представиться по светскому этикету, сказал ей по-немецки, что его мать – урожденная немецкая принцесса, родной дядя – герцог Саксен-Альтенбургский, а германская кронпринцесса Цецилия приходится ему троюродной сестрой. Можно себе представить реакцию крестьянки: в такое невозможно было поверить. Князь Гавриил объяснил в дневнике, что «старался быть любезным, чтобы оставить о нас, русских, хорошее впечатление». Отдохнув, воины попрощались и двинулись дальше.

Боевые действия разворачивались в приграничных районах на стыке Восточной Пруссии и Ковенской губернии. 6 августа гвардейская конница участвовала в бою под прусским Каушеном, в ходе которого 3-й эскадрон конной гвардии во главе с ротмистром бароном Врангелем (впоследствии Главнокомандующим Добровольческой армией-автт.) атаковал немецкую батарею. Именно в этой атаке и был ранен племянник бывшего виленского генерал-губернатора поручик Кауфман, который был доставлен в Вильну, в госпиталь, где вскоре и скончался.

«Братьям Константиновичам», как Романовых звали в полку, пришлось ощутить все неудобства походной жизни. Передвигаться приходилось под дождем, по скользкой глинистой жиже проселочных дорог; в сапогах хлюпала вода. Порой братьям доводилось спать не раздеваясь, зарывшись в скирде. С наступившей осенью по ночам уже случались легкие заморозки, пришлось просить родных прислать бурки. Когда они получали из дому посылки с теплыми вещами и разной едой, в эскадроне радовались: «Все моментально делится, потому что каждому стыдно брать больше, чем другому, офицеры трогательны, – пишет в письме отцу князь Олег. – Какая-нибудь тысяча папирос расхватывается в одну минуту и расходуется очень, очень скоро. Надо посылать много. У солдат нет табака, папирос, на что они часто жалуются… Мы живем только надеждой, что на нашем фронте немцы скоро побегут, – тогда дело пойдет к концу. Так хочется их разбить в пух и со спокойной совестью вернуться к Вам»…

Братья Романовы участвовали в штурме хорошо укрепленной прусской крепости Тапиау. Гусарский эскадрон под непрестанным обстрелом вражеской артиллерии попал в «мешок», открытый только к топкому болоту. Князь Игорь, преодолевая широкую канаву, вместе с лошадью увяз в трясине. Всадника быстро затянуло в болото до подбородка, а лошадь в секунды скрылась под ряской. Слава Богу, в этот критический момент появился князь Гавриил и вместе с другими однополчанами выручил брата. Когда воины, вконец измученные, добрались до лагеря, то узнали о потерях: семеро гусар пропали без вести, двое погибли, пятеро ранены, 37 коней убито или потонуло в болоте…

Позиционные бои на приграничных территориях продолжались в течение полутора месяцев. В своем донесении в Синод Литовский правящий архиерей сообщал, что в сентябре 1914 года германские войска неоднократно заходили в три волостных центра Росиенского (Расейняйского) уезда Ковенской губернии, в которых имелись православные церкви: Юрбург (ныне Юрбаркас), Тауроген (Таураге), и Александровское (Алитус). Юрбург время от времени обстреливался снарядами, периодические набеги неприятеля сопровождались грабежами. Под угрозой очередной опасности люди, остававшиеся при местном храме, скрывались в погребах под церковным зданием. Слава Богу, здание и имущество церкви не пострадали от налетов.

Православный причт Таурогена, следуя распоряжению военных властей, заблаговременно покинул город. Германцы в качестве заложников взяли ксендза местного католического костела Кемешиса и пастора-лютеранина Шульца, по гражданской профессии судебного следователя. Сильно пострадало от пожаров Александровское. Заняв его, немцы совершили свойственные им экзекуции. Они взломали все двери в причтовом доме, подозревая, что тут скрываются русские солдаты, и намеревались взять в заложники священника. Никого не обнаружив, немцы в отместку уничтожили все, что было посажено в огороде рядом с домом.

После первых локальных успехов в Восточной Пруссии части Первой Русской армии под командованием П.Ренненкампфа вынуждены были под натиском неприятеля сдать часть завоеванных позиций и с боями отойти к границам Ковенской губернии.Дороги были запружены обозами, то и дело рвались снаряды. Моросил мелкий дождь, изможденные лошади едва передвигались от усталости. Настроение у людей было подавленное. «Были дни очень тяжелые, – писал Олег Константинович отцу 11 сентября. – Одну ночь мы шли сплошь до утра, напролет. Солдаты засыпали на ходу. Я несколько раз совсем валился на бок, но просыпался, к счастью, всегда вовремя. Самое неприятное – это дождь. Очень нужны бурки, которые греют больше, чем пальто… Все за это время сделались набожнее, чем раньше. К обедне или ко всенощной ходят все. Церковь полна».

В свою очередь князь Гавриил записывает: «20 сентября был день Ангела Олега. На одном из биваков, во время завтрака, полковник Звегинцев сказал так, что все это слышали: «Братья Константиновичи хорошо служат»… Конечно, нам это было очень приятно, тем более, что похвалы в нашем полку раздавались очень скупо».

 

24 сентября 1914 г. Князь Олег в своем дневнике поведал: «Идет бой под злополучным Ширвиндтом… Раух находится с главными силами где-то сзади и копается. Нам нужны еще пушки…», а днем позже отмечает: «Делали рекогносцировку на Радзен. Шли только наш полк со взводом артиллерии… Совсем непонятно, отчего вся дивизия не принимает участия в этой бестолковой операции»…

 

Последнюю запись Олег Романов сделал 26 сентября, после того, как русские заняли городок Ширвиндт, который немцы за время осенней кампании уже дважды отвоевывали: «Выступили в 8 часов утра. Предположено идти в Дайнен затыкать дыру, образовавшуюся между Стрелковой бригадой и 56 дивизией, с целью зайти немцам, сидящим в Шукле, в тыл. Конечно, мы знали, что это не будет сделано. Мы сейчас сидим в одном фольварке уже 11 часов, не дойдя еще до Владиславова (ныне Кудиркос Науместис, Литва-автт.). Слышны пулеметы и артиллерийские выстрелы… Стрельба чаще. Пехота отходит. Команда: «По коням!» Нам было приказано прикрывать лавой отходящую пехотную дивизию. Когда подошли лавой, то заняли фольварк…».

 

 

До рокового ранения 22-летнего Великого князя Олега оставался один день. Об обстоятельствах последнего боя, в котором участвовал юный корнет, в литовской печати сообщалось: «27 сентября около 4 часов дня полк, следуя авангардом и имея эскадроны в походных заставах, встретил неприятельский разъезд (у Ширвиндт). З-й взвод 2-го эскадрона под командой корнета Его Высочества князя Олега Константиновича тотчас атаковал противника. Немцы отстреливались. Князь понесся на коне вперед и врубился в неприятельский разъезд. Тут он получил огнестрельную рану в верхнюю часть бедра, от которой свалился с коня, одновременно с ним раненного. В результате пять немцев были зарублены, а остальные взяты в плен.   После перевязки раненый князь приобщился св.таин и в сопровождении брата и однополчанина Его Высочества князя Игоря Константиновича был положен на литовский воз, отвезен в ближайшую станцию и экстренным поездом отправлен в Вильну» («Вестник Братства», № 19, 1914). Корнета поместили в госпитале, оборудованном в помещениях Реального училища на Госпитальной улице (ныне угол улиц Лигонинес и Пилимо). Предпринимались все возможные попытки спасти жизнь воина, но… у раненого началось гнилостное заражение крови. От Государя Императора и от Верховного Главнокомандующего в Вильну пришли телеграммы-молнии о пожаловании князю Олегу Романову Георгиевского креста.   В этом здании на углу улиц Лигонинес и Пилимо в Вильнюсе размещался госпиталь, где провел последние часы своей жизни Великий князь Олег Романов.   О тяжелом ранении сына срочно сообщили родителям, они прибыли, когда силы Олега были уже на исходе. Ненадолго он пришел в сознание. Отец привез сыну Георгиевский крест его деда. «Крестик Анпапа!» – прошептал умирающий юноша», – и, как свидетельствует князь Гавриил о последних мгновениях жизни брата, – «он потянулся и поцеловал белую эмаль. Крест прикололи к его рубашке». Приглашенный священник Георгий Спасский начал читать отходную, во время которой, как пишет Гавриил, «Великий князь, стоя на коленях у изголовья, закрывал сыну глаза, Великая княгиня грела холодевшие руки. Мы с князем Игорем Константиновичем стояли на коленях в ногах. В 8 часов 20 минут 29 сентября окончилась молодая жизнь».   На следующий день в лечебнице, где скончался корнет, владыка Тихон в сослужении городского духовенства совершил литию по безвременно погибшему воину. «Светлое, детски чистое лицо князя было отлично освещено верхней лампой, – вспоминал князь Гавриил. – Он лежал спокойный, ясный, просветленный, будто спал. Белая эмаль, к которой он прикоснулся холодеющими губами, ярко выделялась на груди». На литии присутствовали родители и братья покойного, а также начальник Двинского военного округа инженер-генерал князь Туманов, губернатор П.В.Веревкин, представители военного и гражданского ведомств. Супруга генерала П.Ренненкампфа возложила на гроб с телом покойного венок из живых цветов в виде православного креста. От госпиталя до Романовской церкви (а это несколько кварталов в гору) гроб несли на руках, по пути следования процессии стояли ряды войск и батальоны виленского военного училища. Как только скорбный груз прибыл к зданию храма, грянули выстрелы, воздавая погибшему воинские почести.1 октября в Константино-Михайловской церкви, которую в народе по-прежнему называют «Романовской», поскольку возведена она по случаю 300-летия Царствующего Дома Романовых, архиепископ Виленский и Литовский Тихон отслужил панихиду по рабе Божием Олеге в присутствии Их Высочеств – родителей и братьев усопшего. Одну за другой пели панихиды воспитанницы высшего Мариинского женского училища. Церковь была переполнена молящимися, пришедшими отдать последний долг герою, павшему на поле брани за Веру,Царя и Отечество. К гробу возлагалось множество букетов из живых цветов и венков, среди которых был серебряный венок с Георгиевской лентой от офицеров военного училища. . Вильнюс, Романовская церковь.   На следующий день в Романовском храме владыка Тихон совершил заупокойную литургию. К началу богослужения прибыли Великокняжеская семья: Константин Константинович с супругой Елисаветой Маврикиевной и их сыновья Иоанн, Константин, Гавриил и Игорь.Попеременно стояли на часах у гроба братья князя Олега, курсанты военного училища, кавалеристы одного из полков. После отпевания гроб был установлен на лафете, и траурное шествие во главе с архиепископом Тихоном и многочисленным духовенством двинулось в сторону железнодорожного вокзала. Печальная процессия растянулась на несколько кварталов, на всем пути ее следования вдоль дороги стояли люди. На вокзальном перроне владыка Тихон совершил краткую литию. Перед отъездом Великий князь Константин Константинович поручил губернатору П.В.Веревкину передать от его семьи искреннюю благодарность жителям Вильны, всем учреждениям и лицам, выразившим сочувствие семейному горю.   Гроб с останками Великого князя в специальном вагоне направлялся в Москву. Тело героя было предано земле в его имении Осташево, Московской губернии, в живописном уголке парка. Это место для могилы, отправляясь на фронт, князь Олег сам себе избрал – на высоком обрывистом кургане, с которого открывался чудный вид на изгибы реки Рузы, на поля, уходящие за синеющий вдали лес… На девятый день после кончины князя Олега Литовский правящий архиерей совершил в Романовской церкви заупокойную литургию. Почтить память воина в храм прибыла делегация от однополчан, было много городской молодежи, гимназистов и гимназисток. В связи с темой пребывания в Вильне Высочайших особ из Дома Романовых, нельзя не вспомнить, что годом ранее, 9 мая 1913 года, на освящении Романовской церкви присутствовала Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова. Сопровождали княгиню в поездке сестры основанной ею в Москве Марфо-Мариинской обители, а также фрейлина В.С.Гордеева и гофмейстер Императорского Двора А.П.Корнилов. Позже, уже во время войны, Вильну посетила императрица Александра Федоровна с дочерьми Ольгой и Татьяной. 22 ноября 1914 г. они побывали в Свято-Духовом монастыре, приложились к святым мощам свв. Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия. Затем Августейшие особы, кстати, прошедшие курсы сестер милосердия, навестили раненых в военном госпитале на 60 коек, устроенном на средства графа Тышкевича в его имении Ландварово (ныне Лентварис) в 15 километрах от города. Не ведала литовская столица, что навсегда прощается со всеми Романовыми: до гибели Царской семьи в шахте заброшенного уральского рудника оставалось времени совсем немного … Весной 1915 года правительством России по Высочайшему соизволению Государя Императора виленскому Реальному училищу было присвоено имя Его Высочества князя Олега Константиновича Романова. В его актовом зале был установлен портрет корнета, а в классной комнате, переоборудованной в больничную палату, где воин провел последние мгновения жизни, поместили мраморную доску с надписью: «Здесь 29 сентября 1914 г. скончался от ран, полученных в бою с германцами, Его Высочество Князь Олег Константинович. Вечная память безвременно погибшему герою, отдавшему жизнь за Родину». А архиепископ Тихон получил в дар от родителей князя Олега драгоценную панагию и благодарственное письмо за молитвенное внимание и соучастие в горести, связанной с гибелью их сына. Смерть Олега сильно подействовала на его отца. 1 января 1915 года в Петрограде, после парадного обеда, с Великим князем Константином Константиновичем случился приступ грудной жабы. Вскоре приступы стали учащаться, и 2 июня 1915 г. Его Высочества не стало. Литовскому Высокопреосвященному предстояло служить панихиды и о новопреставленном рабе Божием Константине – в кафедральном Николаевском соборе, а также в домовой церкви превращенного в лазарет Реального училища, где осенью 1914 года княжеская семья провела мучительные минуты у постели умирающего сына. Кто в те дни мог даже вообразить, что через три года на Урале, в заброшенной шахте под Алапаевском, вместе с другими членами Императорской фамилии от рук большевиков погибнут три брата Олега – Иоанн, Игорь и Константин Романовы. И что только один из сыновей Великого князя Константина Константиновича – Гавриил закончит свой земной путь естественной смертью – в Париже, в эмиграции, оставив потомству свои ценные записки, помогающие ныне восстановить подробности участия «братьев Константиновичей» в Первой Мировой войне… Ирина Арефьева