Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Европа / Франция / ФРАНЦИЯ И РОССИЯ / СУДЬБЫ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ / Елена Менегальдо: Русские в парижском театре жизни

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
Елена Менегальдо: Русские в парижском театре жизни
 
Для французов они были эмигрантами, для нас, сегодняшних, – зарубежная Россия.
 
Елена Менегальдо: Русские в парижском театре жизни
 
…Среди иностранцев, которым Франция оказывала приют в период между двумя мировыми войнами, русские занимали особое место: поначалу их именовали политическими беженцами, а затем к ним прочно и навсегда пристанет название «русские эмигранты», которое отразит драму вынужденного изгнания.

Большая часть этих изгнанников оседала в Париже и его пригородах – здесь им было легче выжить благодаря традициям и структурам, которые они унаследовали от своих соотечественников, квартировавших в этих местах в XIX столетии и в самом начале XX века. Русские эмигранты объединялись в многочисленные общества и ассоциации, возглавляемые представителями дворянства и правящего класса. В некоторых сильно русифицированных кварталах были православные церкви и рестораны с русскими названиями, и эти возникавшие в Париже «русские деревни», по убеждению их обитателей, являли собой «русское общество в изгнании».

Присутствие русских в городском пейзаже стало очень заметным благодаря их массовому приобщению к профессии шоферов такси. И одновременно русские необыкновенно ярко заявили о себе в художественной, артистической и культурной жизни, благодаря чему возникло убеждение, что эмиграцию составлял самый цвет русского общества.

Из-за этого стереотипного представления о судьбе русской эмиграции забывают, что на самом деле большинство русских эмигрантов были рабочими на заводе Рено и жили в рабочих кварталах для бедняков. Однако кто знает? Не отвечают ли получивший распространение стереотип тайному желанию самих русских, которым хочется, чтобы все помнили и признавали, кем они были в прошлом? Ведь прежде чем превратиться в миф, «русский князь-таксист» или «генерал-шофер-таксист» были когда-то реальностью.

Рассказывать сегодня о русских в Париже – это значит попытаться воскресить житье-бытье не только знаменитых русских эмигрантов, но и безвестных актеров, также сыгравших свою роль в жизни Парижа. Это значит – выявить тесное взаимодействие между реальностью и представлениями о ней и восстановить процесс перерождения реальности в миф, который происходил на протяжении всей истории этой специфической эмиграции…

Вглядываясь в прошлое

Французские историки Пьер Мильза и Эмиль Темим, размышляя об участи эмигранта, пишут:

«Для того, кому довелось оказаться в эмиграции и вместе с другими соотечественниками пережить там настоящую одиссею, но одновременно – и свою личную одиссею, она, прежде всего, означает крайне болезненный разрыв. Даже если тот мир, куда человек переселяется, должен обеспечить его работой и, быть может, сулит ему приют и спасение от возможных преследований, эмигранту не освободиться от тревожного чувства, порожденного расставанием с родным домом, пусть даже самым убогим, и страхом перед переменами. Мостик, который в этом случае преодолевают, шлагбаум, приподнимающийся, чтобы вас пропустить, и граница, которую вы переступаете, открывают путь в незнаемое.

И дело не только в получении «права на жительство». Обретение французского гражданства не избавляет от страха, которому не всегда можно найти рациональное объяснение: ты становишься чужаком, как только попадаешь в новый мир, который ощущаешь как чужой, а значит – враждебный.

Если это тревожное ожидание затягивается и человек медлит с решением, он живет в подвешенном состоянии и словно бы уже на ничейной территории. Иногда это неопределенное состояние длится всего несколько часов, а бывает, что растягивается на недели, месяцы и годы. Человек знает, что ему не миновать «карантина», лагеря «для перемещенных лиц» или административного центра для задержания иностранцев, и это неизбежно порождает сомнения, а то и отвращение. Ему придется узнать, что такое временные жилища, бараки, гостиничные номера, где с надеждой ожидают нового переезда…

Нет, это печальная граница между миром, который тебя изгоняет, и миром, который вас отторгает. Спустя десятилетия жизнь, вырвавшись за пределы колючей проволоки, вошла все же в свою колею; но люди уже никогда не смогут полностью забыть все, что им довелось здесь пережить, даже если с годами эти воспоминания давно поблекли…»

У каждого свой путь в изгнание

Вопреки распространенному мнению сразу после Октябрьской революции лишь немногие покидали Россию. Поначалу уезжает лишь часть дворян и помещиков, которые надеются «переждать бурю» в Берлине или Париже. Но тяготы Гражданской войны вызывают уже массовое бегство гражданских и военных лиц. Некоторые, как, например, Иосиф Гессен (публицист и член партии кадетов), легально покидают Россию, но застревают в Финляндии из-за победы большевиков на северном фронте, однако, благодаря финским проводникам, поток беженцев не ослабевает. По контрасту с российскими невзгодами спокойная и благополучная жизнь в странах Балтии кажется им такой заманчивой, что некоторые из них решают осесть в этих краях (и город Таллин станет одним из культурных центров эмиграции), но значительная часть беженцев устремляется в Германию, в Берлин – главный полюс притяжения для русской диаспоры 1924 года.

Большинство же беженцев, которых вынудила покинуть Россия гражданская война, выбирают Польшу, как это было и во время голода 1921-1922 гг. В первые месяцы гражданской войны Польша служит также страной транзита для тех, кто бежит из Москвы и Петрограда и пытается пробраться на юг, пока еще не охваченный пламенем войны.

Зимой 1918-1919 гг. немецкие оккупационные войска оставляют Украину, и вместе с ними уходят тысячи русских, гражданских и военных, а также немецкие поселенцы. В это время в самой Германии в лагерях содержится 700 тысяч военнопленных.

Берлин оказывает приют в 1922 году философам и ученым, а также эмигрантам-нэпманам и первым советским функционерам, «избравшим свободу». Эмигранты, уже утроившиеся в Париже, переезжают в Берлин, где благодаря инфляции жизнь дешевле, чем во Франции. Но стабилизация марки, подъем нацизма и экономический кризис снова гонят русских беженцев в Париж, который станет новой родиной для вечных странников земли русской. Париж, неудержимо влекущий русских начиная с XVIII века, не утратит для них свою притягательность и после войны 1914-1918 гг.

Беженцы, покинувшие Крым в ноябре 1920 года после разгрома армии Врангеля, сначала плывут в Константинополь, а оттуда перебираются в Болгарию, которая уже приютила оставшихся в живых участников деникинской армии, но главным образом в Югославию (в то время Королевство сербов, хорватов и словенцев). Там некоторым удается завербоваться на работу к французским предпринимателям, и они переезжают во Францию.

Взаимоотношения между различными группами послереволюционной эмиграции не были идиллическими: Николай Бердяев, изгнанный из советской России в 1922 году в числе «ста шестидесяти самых активных буржуазных идеологов» (как характеризовал их Ленин), в своей автобиографии жалуется, как недоброжелательно встретила его белая эмиграция, подозревавшая и даже обвинявшая высланных интеллектуалов в том, что СССР намерено заслал их на Запад, чтобы внести раздор в русское сообщество изгнанников.

На чужбине русские стараются держаться той волны эмигрантов, с которой они покинули родину. Их социальные различия и идейные разногласия на чужой земле не только не сглаживаются, но в силу замкнутости эмигрантской среды еще больше обостряются.

Эмигранты нэповской поры, оказавшись на Западе, неодобрительно относятся к эмигрантам первой волны, обвиняя их в том, что те бросили родину, чтобы спастись от лишений и страданий, которые пришлось вынести им, новоиспеченным беженцам. Себя они считают представителями победоносной революции и молодой республики Советов, что не мешает им полную неопределенности жизнь на чужбине предпочесть коммунистическому раю, который они еще совсем недавно восхваляли.

Эта волна эмигрантов будет держаться особняком от предыдущей: первые беженцы представляли собой «дореволюционную Россию», а нынешняя волна эмигрантов познала новый режим изнутри. Эти люди уже несут на себе отпечаток советского режима, и менталитет у них тоже совсем иной. Между этими группами, отличающимися совершенно различным опытом, неизбежно возникают разногласия.

И тем не менее из этих разрозненных групп, несхожих в социальном, политическом и этническом плане, в горниле парижской печи образуется совершенно новое микро-общество изгнанников, которое проявит чудеса выживаемости.

На протяжении «славного 20-летия», с 1919 по 1939 год, Париж с его ближайшими пригородами, где проживало 45 тысяч русских, играет роль мощного магнита для всей русской диаспоры, ее политического и культурного центра.

В 1934 году Франция официально признает СССР, и это событие погружает русских эмигрантов в тревогу и уныние. (Однако как раз в эти годы достигает настоящего апогея мода на все русское, что выдвигает русское население на авансцену. В политическом же плане происходит следующее: провал Зарубежного съезда русской эмиграции в Париже в 1926 году подтверждает, что согласие и сотрудничество между крайне правыми и либералами невозможны.)

В 1927 году французскую границу уже почти полностью закрывают для русских беженцев и им запрещают свободно перемещаться по Европе. Эмигрантское сообщество оказывается в изоляции. А интеллигенция Франции и ее общественное мнение той порой все более благосклонно взирают на «великий эксперимент», происходящий в СССР. Уныние, царящее в среде русских эмигрантов, усугубляет раскол в русской Церкви.

В эти годы возрождается «национальная идея», которую дружно проповедуют и русские интеллектуалы, и евразийцы, и воодушевленная этой идеей организация Союз младороссов, и НТС (Народно-трудовой союз) – по-боевому настроенная организация, которая ищет возможности заслать своих сторонников в СССР. Смерть Врангеля в 1928 году и последующее похищение генерала Кутепова, председателя Русского общевоинского союза (РОВС), приостановят эту лихорадочную деятельность.

После 1930 года эмиграция, по которой очень больно ударит экономический кризис, настойчиво интегрируется во все сферы жизни приютившей ее страны. В 1935 году создается объединение Православное Дело для оказания помощи обездоленным. Одновременно, в связи с ситуацией в Германии, возрастает угроза новой войны, и в политическом пейзаже русской эмиграции происходят заметные перемены. Самые бурные страсти пробуждает и начавшаяся война в Испании: преподаватель Свято-Сергиевского Богословского института Георгий Федотов открыто вступается за испанских республиканцев, и в эмигрантской среде это вызывает самый настоящий скандал. Бывшие русские офицеры отправляются в Испанию, чтобы воевать на той или другой стороне. В сентябре 1937 года, спустя несколько месяцев после пушкинского юбилея, осиротел Русский общевоинский союз – агенты НКВД похищают его председателя генерала Миллера (который будет вывезен в СССР и расстрелян в Москве).

Именно в эти трудные годы набирают силу и выходят на литературную сцену писатели «младшего поколения». Они печатаются в роскошно издаваемом журнале «Числа» и заявляют о своем отходе от политики, отдавая предпочтение эстетическим и метафизическим исканиям. Сближение с искусством и литературой Запада очень ярко проявляется в парижской школе русской поэзии.

Одновременно русские громко заявляют о себе в области философской и религиозной мысли: Николай Бердяев, Николай Лосский, Лев Шестов, Александр Кожев, Александр Койрэ, Георгий Гурвич вырастают в заметные фигуры и в мыслителей своего времени.

Увы! Начавшаяся вторая мировая войны прерывает золотой век «русского Парижа»: часть русских эмигрантов вновь обрекают себя на скитания и покидают Францию, некоторые уходят в Сопротивление, малочисленная группа соглашается работать на нацистов; а большинство русских, которых опять стали называть «грязными чужаками» и вдобавок окрестили «пятой колонной», уходят «на дно»…

Публикацию подготовила Ирина Пушкина

Источник – Елена Менегальдо. «Русские в Париже. 1919–1939».

Об авторе и ее книге: Елена Менегальдо, профессор Университета г.Пуатье, родилась во Франции, в семье русских эмигрантов первой волны. Ее книга «Русские в Париже. 1919-1939», пользующаяся большим успехом во Франции, рисует широкую панораму парижского бытия самых разных кругов Зарубежной России между двумя войнами. В книге оживает не только история взаимоотношений и культурного взаимообогащения России и Франции, но и судьбы обреченных на изгнание российских политиков, богословов, знаменитых писателей, режиссеров, артистов, художников, ну и, конечно, легендарных русских таксистов, без которых когда-то был немыслим Париж. Книга иллюстрирована документами и рисунками русских художников: Ю.Анненкова, К.Сомова, М.Шагала, Н.Гончаровой, М.Ларионова, И.Билибина. В книге опубликованы также многочисленные рисунки А.Ремизова и уникальные материалы из его рукописного альбома «Из Достоевского»

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com