Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Европа / Финляндия / ФИНЛЯНДИЯ И РОССИЯ / ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ / А.А. Танеева (Мон. Мария). Жизнь на Финской земле. Людмила Хухтиниеми

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
     А.А. Танеева (Мон. Мария). Жизнь на Финской земле
 
«…А я, дитя мое, я горжусь тобой. Да, трудный урок, тяжелая школа страданья, но ты прекрасно прошла через экзамен. Благодарим тебя за все, что ты за нас говорила, за то, как защищала нас и столько за нас и за Россию перенесла и перестрадала. Господь один, может, воздаст. <>Благодарю за всю твою любовь; как хотела бы быть вместе, но Бог лучше знает».  Из письма Государыни Александры Федоровны. 10 декабря 1917 г., Тобольск.[1]  
 
Незадолго до революции, после убийства Г. Распутина, Анне Александровне угрожали расправой. Близкие Анны убеждали ее покинуть Государыню и тем спасти себя, она же отвечала в письме: «Я удивляюсь, что меня учат побегу; моя совесть чиста перед Богом и людьми, и я останусь там, где Господь меня поставил»[2]. 
 
Анну Александровну пять раз арестовывали — вначале Временное правительство, а затем большевики. «...Черная, беспросветная скорбь и отчаяние. ... Жизнь наша была медленной смертной казнью. ... Боже, сколько издевательств и жестокостей! Но я прощала всем, стараясь быть терпеливой, т.к. не они меня повели на этот крест и не они создали клевету; но трудно прощать тем, кто из зависти сознательно лгал и мучил меня»[3], — пишет она в своих первых воспоминаниях. «…Слишком большое страдание… верю, что каждый вздох слышит Бог; но так ужасно нестерпимо выносить зло, когда сама старалась всю жизнь делать добро.  Да я уже все положила на волю Божию, стараюсь ничего не ожидать. Бог сильнее и справедливее людей, и мне кажется, что многие забывают [это]»[4] — изливает свою боль Анна Александровна в письме к отцу.
 
Члены Царской семьи, также арестованные Временным правительством, знали о страданиях Анны Александровны из переписки с нею. Государь Николай II 1 декабря 1917 года писал: «Очень благодарю за пожелания к моим именинам. Мысли и молитва всегда с Вами, бедный, страдающий человек. Ее Величество читала нам все письма. Ужасно подумать, через что Вы прошли. Нам здесь хорошо — очень тихо. Жаль, что Вы не с нами. Целую и благословляю без конца. Ваш любящий друг Н. Мой сердечный привет родителям»[5]. 
 
Милостью Божией Анне Александровне удавалось всякий раз спастись из тюремного заключения и избежать расстрела. «…В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: “Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?”. ... Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. … Обуви у меня уже давно не было, и я последний месяц <декабрь>, ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче… Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи… Так я жила одним днем. … На Гороховой сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым»[6] В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской семье Господь хранил ее.
 
Находясь в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно утомленная и изменившаяся, она после долгих уговоров все же согласилась покинуть Россию и дала обет, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет там монашество и посвятит Богу оставшуюся жизнь.
 
Сестра Анны Александровны, живя в то время за пределами России, заплатив большие деньги, организовала ей и матери побег в Финляндию. Отправилась Анна Александровна «босиком, в рваном пальтишке»[7].
 
10 января 1921 года[8] двое финнов на больших санях по льду переправили их на финский берег.
 
14 января Анну Александровну допросила финская Центральная уголовная полиция. Для финских властей фрейлина и подруга Российской Императрицы Александры Федоровны представляла важную личность, чудом оставшуюся в живых. В их глазах она была представительницей одного из самых роскошных Дворов Европы, занимавшей значительное положение в семье Царя Николая II и, согласно создавшемуся общественному мнению, влиявшей на политику России. Во время допроса, как и неоднократно в России, ей ставились вопросы о ее отношении к Царю, к Г. Распутину, о политике.
 
На вопрос: «Как вы объясните приход большевиков к власти» Анна Александровна отвечала: «На практике великосветские князья и другие представители высшего общества вели легкомысленный образ жизни, не обращали внимания на народ, который находился на низком уровне жизни, не обращали внимания на его культуру и образование. Большевизм зародился по их вине. … Гибель России произошла не с помощью посторонней силы. Надо и признать тот факт, что сами русские, те, что из привилегированных классов, виноваты в ее гибели».[9] 
 
Затем в своих воспоминаниях она напишет: «Общее положение становилось все хуже и хуже. Армия больше не существовала, но я должна сознаться, что относилась хладнокровно к судьбе России: я была убеждена, что все несчастья, постигшие Родину, были вполне заслуженными после той участи, которая постигла Государя[10]. “…Ты знаешь, Аня, с отречением Государя все кончено для России, — сказала Государыня, — но мы не должны винить ни русский народ, ни солдат: они не виноваты”. Слишком хорошо знала Государыня, кто совершил это злодеяние[11]. Я верила, надеялась и молилась, что ужасное положение России временное и что скоро наступит реакция, и русские люди поймут свою ошибку и грех по отношению к дорогим узникам в Тобольске»[12].
 
«Как долго продлится власть большевиков?», — поинтересовались на допросе.
 
«Чтобы возродить былую Русь, надо научиться терпению к другим и покаянию, только тогда начнет проявляться национальная гордость. А пока мы обвиняем друг друга, улучшения не будет, и Божия Благодать не прольет свет на ту пустыню, которая некогда была Государством Российским».[13] 
 
В конце допроса Анну Александровну спросили, намерена ли она остаться в Финляндии. С присущей ей кротостью и смирением она ответила: «Если правительство Финляндии разрешит… Я очень устала»[14].
 
Протокол допроса был отправлен Президенту, Премьер-министру, Министру внутренних дел Финляндии. В будущем предполагалось следить за ней, «не окажется ли она шпионкой»[15].
 
После допроса финской полицией Анна Александровна с матерью Надеждой Илларионовной живут на даче в Терийоках. До революции это было место летнего отдыха состоятельных жителей Петербурга. Многие из них имели там свои дачи и проводили оживленную светскую жизнь.
 
До населения бывшего Великого Княжества Финляндского через газеты, радио и слухи доходила та грубая ложь, целью которой было очернить ее доброе имя. В глазах многих она представлялась политической интриганкой, которая, пользуясь дружбой с Государыней, влияла на политику. Анне Александровне приписывалась вина в гибели России. Ее считали любовницей Г. Распутина, искреннейшего печальника о Царской семье, имя которого было также оболгано.
 
Жизнь в Финляндии была безопасной, но скорбной, с немалыми страданиями. Надломленное душевное состояние после происшедших в России событий, арестов и ужасов перенесенных издевательств и страданий в тюрьмах не оставляло ее. Положение осложняла жизнь с людьми иной культуры, традиций, другого, незнакомого ей языка. Ко всему этому добавлялись материальные лишения, доходящие порой до бедности.
 
«И у меня, и у матери душа полна неизъяснимого страдания: если было тяжело на дорогой Родине, то и теперь подчас одиноко и трудно без дома, без денег... Но мы со всеми изгнанными и оставшимися страдальцами в умилении сердец наших взываем к милосердному Богу о спасении дорогой Отчизны. “Господь мне помощник и не убоюся, что мне сотворит человек”».[16] 
 
Среди соотечественников «…всю любовь к своему Монарху и его семье Анна Александровна смогла переключить на себя, она оказаться в центре этой любви, хотя были живы родственники Царя, его ближайшие помощники, друзья. Одни бывали на приемах у Анны, другие плевались при одном упоминании ее имени»[17]. 
 
Поселившись в Финляндии, Анна Александровна остро переживала все былое, как радостное, так и горькое. Дворцовые торжества, Государь, дружба с Государыней, царские дети, поездки с ними в Крым, в Финляндию. К этим радостным воспоминаниям примешивались воспоминания об интригах вокруг Царской четы, об открытых и беззастенчивых требованиях родственников и, казалось бы, глубоко преданных и близких Государю людей отказаться от престола.
 
«…Мне не верилось, что Государь, самый великодушный и честный из всей семьи Романовых, будет осужден стать невинной жертвой своих родственников и подданных. … Слезы звучали в его голосе, когда он говорил о своих друзьях и родных, которым он больше всех доверял и которые оказались соучастниками в низвержении его с престола. Он показал мне телеграммы Брусилова, Алексеева и других генералов, от членов его семьи, в том числе и Николая Николаевича: все просили Его Величества на коленях, для спасения России, отречься от престола. Но отречься в пользу кого? В пользу слабой и равнодушной Думы? Нет, в собственную их пользу, дабы, пользуясь именем и Царственным престижем Алексея Николаевича, правило бы и обогащалось выбранное ими регентство!». [18]
 
Анна Александровна не могла смириться с тем злом, которое произошло с Божиими Помазанниками, с Церковью, с обманутым народом и страной в целом. С тем злом, которое уничтожило культуру и жизнь России. «Когда я вспоминаю все события того времени, мне кажется, будто Двор и высший свет были как бы большим сумасшедшим домом, настолько запутанно и странно все было»[19]. 13 (26) марта 1918 Государыня писала ей из Тобольска: «Боже, как я свою родину люблю со всеми ее недостатками! Ближе и дороже она мне, чем многое, и ежедневно славлю Творца, что нас оставил здесь и не отослал дальше. Верь народу, душка, он силен и молод, как воск в руках. Плохие руки схватили — и тьма и анархия царствуют; но грядет Царь славы и спасет, подкрепит, умудрит сокрушенный, обманутый народ»[20].
 
Болью в сердце остались в ее памяти разлучение с Государыней, смерть отца.
 
Все это переполняло ее душу, и сразу же после разрешения остаться в Финляндии она начинает писать задуманную еще в России первую книгу своих воспоминаний о действительных событиях того времени, свидетельницей которых она была, чтобы примирить народ с Царем, а также и о себе.
 
Государыня в письме 10 декабря 1917 писала из Тобольска: «…Я не буду говорить о твоих страданиях. Забудь их с твоей фамилией, брось это все и живи снова»[21].
 
Однако воспоминания с названием «Страницы моей жизни» на русском языке вышли в Париже в 1922 году под фамилией Вырубова, хотя она была в разводе с мужем и вернула себе девичью фамилию Танеева а сразу же после развода в 1908 году. Фамилия Вырубова в то время была широко известна, это способствовало бы успешной продаже книги, доход от которой мог дать Анне Александровне с матерью средства на некоторое время.
 
В переводе на финский, шведский и английский языки книга воспоминаний вышла в 1923 году. В Финляндии она вышла под названием «Воспоминания о Русском Дворе и революции».
 
17 января 1923 года Анна Александровна пишет С.В. Маркову[22] «...Теперь скоро два года, как мы выехали из России и жили … у сестры. Сколько перенесено с тех пор, что я Вас не видела! … За эти два года я очень поправилась, но еще порядочно нервная. … Мы с мамой сейчас в … Хочу вам послать фотографии, которые будут вам дороги, когда получу от вас ответ. Читали ли Вы мои воспоминания, которые вышли в Париже? Если нет, то вышлю. Храни Вас Господь, милый “маленький Марков”! Слава Богу, что Вы живы! Танеева»[23].
 
Изданные воспоминания, вопреки ожиданиям Анны Александровны, были встречены с негодованием и озлобленным раздражением как в Советском Союзе, так и за его пределами в среде тех, кто усмотрел в них свое обличение.
 
После уничтожения монархии в России жизнь Анны Александровны резко изменилась. Ее уже ничего не привлекало и не интересовало в миру. Она жила прошлым — воспоминаниями о времени, проведенном с Царской семьей, с Государыней, и желала уединения, молитвенной тишины. Желание уйти в монастырь было у нее еще при жизни в Царском Селе, где на земле, выделенной Анне Александровне, рядом с ее Серафимовским лазаретом-убежищем 5 ноября 1916 года был заложен храм. Государыня писала ей 8 декабря 1917 из Тобольска: «…Бесконечно тебя люблю и горюю за свою “маленькую дочку” — но знаю, что она стала большая, опытная, настоящий воин Христов. Помнишь карточку Христовой Невесты? Знаю, что тебя тянет в монастырь (несмотря на твоего нового друга!). Да, Господь все ведает, очень хочется верить, что увидим еще храм Покрова с приделами на своем месте — с большим и маленьким монастырем»[24]. К сожалению, желание принять монашество в России было неисполнимо — монашеская жизнь преследовалась, в монастырях бывали постоянные обыски, их закрывали, а монахинь брали на общественные работы.
 
Живя в Терийоках, Анна Александровна, превозмогая трудность в передвижении, совершает с помощью матери и близких людей частые поездки в Валаамский монастырь на Ладоге. Там она находит духовную поддержку в общении с иеросхимонахом Ефремом (Хробостовым, 1871-1947) и схиигуменом Иоанном (Алексеевым, 1873-1958).
 
Иеросхимонах Ефрем был еще до революции знаком Анне Александровне. Он был духовником Великого князя Николая Николаевича. На средства Николая Николаевича и других Великих князей на Валааме было задумано устроить скит в двух верстах от монастыря, где бы днем и ночью читалась Псалтырь и совершалось богослужение, за которым бы поминались души всех воинов, живот свой за Веру, Царя и Отечество положивших. К 1917 году успели построить только небольшой храм во имя образа Божией Матери «Смоленская» со звонницей, а также избушку-келью, в которой и жил о. Ефрем. С началом смутных времен насельников скита собрать не удалось. Отец Ефрем один ежедневно совершал Божественную литургию вплоть до 1940 годов, за которой он поминал до 1000 имен павших воинов. Постелью ему был гроб.
 
Посещения Валаама и духовные беседы с иеросхимонахом Ефремом укрепили решение Анны принять монашество.
 
В Финляндии был действующий Линтульский Свято-Троицкий женский монастырь,[25] который окормлялся Валаамским монастырем. На открытии и освещении обители в 1894 году присутствовал праведный Иоанн Кронштадтский. Анну Александровну как нетрудоспособную и не привыкшую к тяжелым, в том числе и к сельскохозяйственным работам, не взяли в число насельниц. На свое прошение она получила отказ.
 
И тогда отец Ефрем, провидев скорбь ее души и искреннее желание отрешиться от мира, предложил ей тайный монашеский постриг. Тайное пострижение было в то время частым явлением, особенно среди эмигрантов. Тайная монахиня могла жить вне монастыря, среди обыкновенных людей, дав обет безбрачия и отречения от всех мирских благ. Ей необходимо было исполнять определенное ежедневное уставное молитвенное правило, посещать богослужения в близлежащей церкви, а также скромно одеваться и избегать светских развлечений.
 
27 ноября 1923 года произошел ее монашеский постриг с именем Мария, в честь святой равноапостольной Марии Магдалины, празднование которой совершается в Неделю святых Жен-мироносиц и 4 августа (22 июля по церковному календарю). Постриг был совершен в Смоленском скиту Валаамского монастыря настоятелем обители игуменом Павлином. Духовным отцом ее стал иеросхимонах Ефрем. Тайная монахиня Мария с матерью неделю прожили в келье о. Ефрема. После пострига Анна Александровна продолжает посещать Валаам, своего духовного отца, а также ведет с ним переписку.
 
В октябре 1925 г. Анну Александровну с матерью высылают по решению губернатора в Выборг, где они арендуют квартиру в доме «Эден», который располагался на улице Ваасанкату, 13. В 1937 году в списке жильцов дома значится Вера Запевалова, взятая на службу по уходу за больной матерью Анны Александровны.
 
Дом принадлежал семье Акутиных и считался в то время самым красивым и дорогим по постройке, престижным, так называемым «генеральским домом» в Выборге. Его жителями были богатые, известные личности.
 
На первом этаже этого дома находился магазин известной в то время фирмы «Эден». «Свежие и сухие фрукты, консервы туземные и заграничные, всегда свежий и разнообразный склад. Заказы на покупки по телефону исполняются хорошо и немедленно, высылаются на суда и по домам» — предлагал магазин в своей рекламе на страницах газет и журналов.
 
Самой известной жительницей дома стала Анна Александровна Танеева. Юная хозяйка дома, Марина Павловна Акутина, брала у Анны Александровны уроки английского языка. Позднее Мария Павловна Акутина-Шувалова так напишет об Анне Александровне:
 
«Она была очень религиозна, лето часто проводила в монастырях. Много рассказывала о Царской семье. Я была девочкой, подробности этих рассказов, конечно, стерлись, но осталось впечатление о том, что Царская семья, память о ней — было самое дорогое в ее жизни… И еще хорошо помню, что она была очень мягким человеком. Несмотря на все пережитое, в ней совсем не было ненависти, озлобленности». [26]
 
За скромную плату преподавая язык, давая уроки музыки, Анна Александровна поддерживала свое с матерью существование и помогала племяннице, Татьяне Пистолькорс.
 
Татьяна, шведская подданная, была старшей дочерью сестры Анны — Александры (Али), которая была замужем за камер-юнкером Государя Николая II Александром фон Пистолькорсом. Позднее Татьяна вышла замуж за графа Николаса фон дер Палена. Фон дер Палену принадлежала усадьба Монрепо, которая затем, как и Выборг, перешла Советскому Союзу. В Финляндию Анне Александровне удалось переправить семь личных альбомов с фотографиями, рассказывающими о времени пребывания ее с Царской семьей. Анна Александровна так же, как Государыня и ее дети, увлекалась фотографированием. «У членов Царской семьи и у нее были свои фотоаппараты фирмы «Кодак Брауни». Сделанные снимки оживленно обсуждались за обедом, делались копии, затем наклеивались в свои личные кожаные, тесненной тканью альбомы с золотой императорской монограммой». [27] Был альбом и у Анны Александровны, который, помимо снимков, сделанных ею лично, включал снимки, сделанные Императрицей Александрой Федоровной, придворным фотографом, а также подаренные ей со стороны.
 
Когда Керенский арестовал Анну Александровну в Александровском дворце, куда она переехала по настоянию Александры Федоровны, альбомы хранились там. Затем Государыня передала их ей через верных слуг вместе с оставшимися золотыми вещами и деньгами. Во время арестов при большевистском режиме, когда искались на нее улики и из квартиры уносилось все, что помещалось в карманах и руках, Анне Александровне все же удалось сохранить эти довольно-таки больших размеров альбомы, насчитывающие около 3000 фотографий, у своих надежных друзей. Хранить альбомы было рискованно — советская власть с особым рвением охотилась за любыми изображениями Царской семьи, изымая их из библиотек, архивов, из всех других доступных им мест с целью уничтожения памяти о них.
 
Живя в Выборге, Анна Александровна знакомится с Выборгским епископом Александром (Карпиным, 1883-1969). Во время Зимней финско-советской войны Выборгская кафедра переместилась в Хельсинки и дружба с ним длилась до конца ее жизни. Епископ Александр стал для Анны Александровны близким другом и доверенным лицом.
 
В Финляндию вернулся и жил знакомый Анны Александровны Густав Маннергейм. Барон Маннергейм был представлен ей в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, располагавшимся рядом с царским дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и радушно принимала их. В январе 1909 года гостями в доме Анны была Царская чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до отправления его в Польшу.
 
Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце. Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России, и по рассказам знакомых знал о трагической судьбе Царской семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и содержалась под стражей в крепости Свеаборг.
 
Из Выборга Анна Александровна посылает ему красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».
 
Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью, и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:
 
«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живете в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю». [28]
 
В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, но сразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки.
 
В апреле 1926 года выборгские друзья Анны Александровны показали ей некролог, опубликованный в журнале «Прожектор» (№ 6, март, 1926) издательства газеты «Правда». На 30-й странице под ее портретом было напечатано: «На снимке справа портрет скончавшейся Анны Вырубовой, личного друга Александры Федоровны, одной из самых ярых поклонниц Григория Распутина. С именем Вырубовой связаны последние, самые мрачные годы царизма. Во дворце она играла крупнейшую роль и вместе с Распутиным правила государством. Протопопов был ее ставленником, многие назначения проходили при ее помощи» [29] .
 
Через два года, в 1928 году, имя Анна Александровны вновь очерняют, и в очередной раз она переносит груз непомерной тяжести лжи и клеветы.
 
В латвийском издательстве «Ориент» выходит книга — грязный, очерняющий Царскую чету пасквиль: «Фрейлина Ея Величества. Интимный дневник и воспоминания А. Вырубовой». Книга состояла из двух частей — так называемого «Дневника Анны Вырубовой» и ее воспоминаний. «Дневник А. Вырубовой» печатался в 1927-1928 годах на страницах журнала «Минувшие дни» — приложения к вечернему выпуску петроградской «Красной газеты». «Дневник» является литературной мистификацией и приписывается А. Толстому и П. Щеголеву. Книгу составил и редактировал С. Караченцев. Публикуя «Дневник» и воспоминания, он подверг их значительным сокращениям, особенно это касается «Дневника».
 
На протяжении всего XX века вряд ли найдется подделка столь значительная по объему, с использованием исторических источников, как «Дневник А.А. Вырубовой». Его продолжают издавать и включать в издание первой книги воспоминаний Анны Александровны, хотя он не является подлинным историческим документом и разоблачен как откровенный подлог. Этот «дневник» вместе с воспоминаниями, изданный минским издательством «Харвест», в 2005 году продавался в магазине русской книги в Хельсинки, в 2009 году он вышел и в издательстве «Захаров». Доколе?
 
Ложь и клевета, предубеждение против нее долгое время были широко распространены и засели в умах людей как в России, так и за рубежом.
 
«Анна Александровна никогда не могла постоять за себя. Да и не пыталась, считая это не то что бесполезным, но не нужным. Она-то сама знала про себя, что абсолютно чиста перед Богом и людьми, как знали и те, кто были ей дороги, а мнение остальных ее не интересовало» [30], — вспоминала Матрена Распутина.
 
Анна Александровна, как и во всех подобных случаях, не оправдывалась, не пыталась что-либо доказать. С мученической болью в душе она принимала все случающееся с евангельским терпением, смирением и кротостью, молитвой ограждая себя от зла. В одиночной камере Трубецкого бастиона Петропавловской крепости она «…читала только Библию, так как повести и рассказы не могли занять ума и успокоить сердце. Святое же Писание — навеки единственная и непреложная истина — помогало мне нести крест терпения» [31]. Во время тюремного заключения ее «глубоко поразили» слова, сказанные мальчиком, сыном сторожихи: «“Если Бог простит — выпустят, если нет, то не выпустят”. … В эту минуту слова эти научили меня во всех случаях испытания и горя, прежде всего, просить прощения у Бога, и я все повторяла: “Господи, прости меня!”, стоя на коленях, когда все спали» [32].
 
Теперь к терпению скорбей помимо чтения Святого Писания и молитвы ее обязывал и тайный монашеский постриг. «Невидимо Его рука поддерживает твой крест, на все у Него силы хватит; наши кресты — только тень Его Креста. Он воскреснет скоро, скоро и соберет Своих вокруг Себя, и спасет Родину, ярким солнцем озарит ее» [33], — писала Государыня Анне Александровне 20 марта 1918 года из Тобольска.
 
По характеру жизнелюбивая и открытая, любившая общение с людьми и никогда не пренебрегавшая ими, она по своей собственной воле, устав от несправедливости и людской злобы, начинает жить отстраненно, посвящая жизнь молитве, Богу.
 
В 1930 годах, будучи в постриге и имея достаточно времени для осмысления прошлого, Анна Александровна начинает писать вторую книгу своих воспоминаний — «Фрейлина Государыни». В ней она более подробно пишет о Государе, его царственной простоте и царственном величии. Особенно же о Государыне, внутреннюю скорбь которой, скрытую от окружающих огромным усилием ее нравственной выдержки, ее мысли, печали и радости она знала больше, чем кто-либо другой.
 
После развода с мужем Анна Александровна, при ее природной привлекательности и добросердечности, могла бы устроить свою личную жизнь, но она принимает предложение Государыни вернуться на службу к ней. Именно та часть жизни Анны Александровны, которая была проведена вместе с Государыней, по ее словам, была самой богатой по содержанию. «Со своей стороны, я чувствую по отношению к Государыне огромнейшую благодарность. Она наполнила внутренним смыслом мою жизнь, ее собственный пример дал мне силы вынести выпавшие на мою долю тяжкие испытания. Она была для меня словно старшая сестра или по-матерински нежная подруга. Все пережитые нами за двенадцать лет радости и горести были общими». [34]
 
В своих новых воспоминаниях она пишет о Царских детях — жизнерадостных, простых в общении, единомыслием привязанных к родителям, друг к другу, к Отечеству, воспитанных в глубокой религиозности, давшей им силу духа и смирения безропотно, по-детски просто вынести тяжелые дни заточения и принять мученическую смерть. Рассказывает о буднях Царской семьи, о поездках и о событиях, свидетелем и участником которых она была, — простым, любящим сердцем, без лицемерия, никого не обличая, представляя все на суд Божий.
 
Главную мысль своих воспоминаний Анна Александровна изложила в наброске введения, написанном в 1938 году:
 
«Я уверена, что в будущем будут исследовать исторические газеты и много писать о жизни семьи последнего Царя — и я чувствую, что моей обязанностью является описать и сохранить для истории воспоминания о Царской семье, в которой мне довелось жить. Воспоминания навсегда сохранятся во мне». [35]
 
Большим ее желанием было довести до читателей страдальческую жизнь Царской четы и то сияющее духовной красотой их семейное счастье в условиях тягчайшего гнета, сделавших их уже при жизни святыми. Развеять незаслуженную ложь и клевету, которую Государыня кротко и терпеливо сносила, она считала своим долгом и надеялась, что «будущее оценит Государыню Александру Федоровну иначе, чем те, которые ради получения выгоды порочили ее» [36].
 
В своих воспоминаниях Анна Александровна показывает, насколько важными в жизни являются такие человеческие качества, как терпение, верность, бескорыстие, честность, и при всех обстоятельствах — жизнь по совести. Этими качествами Анна Александровна обладала сама, они-то и дали ей возможность сблизиться с Государыней и 12 лет преданно служить ей.
 
Любовь к Царской семье и России было главным в работе над воспоминаниями. Эту любовь она желала передать всем людям и этим хоть как-то возбудить в них чувство всеобщего покаяния за зло, совершенное по отношению к Помазанникам Божиим и к России в целом. Через оценку духовно-нравственного подвига Царской семьи, через покаяние она желала воскресения России к новой, светлой жизни, от ее страшного большевистского кошмара. Об этом уже реальном зарождающемся зле Анна Александровна говорит, описывая первое торжественное открытие Думы в Зимнем дворце в 1906 году: «Я стояла возле одной пожилой придворной дамы, которая очень тихо промолвила после речи Государя: “Сейчас мы хороним Россию”» [37].
 
Живя в Финляндии, Анна Александровна не имела той социальной помощи, которая была у ее граждан. В 1930-х годах она просила финского гражданства, но получала отказы.
 
Так, в 1935 году прошение было отклонено по причине «неопределенности дохода просительницы». Обеспечение ее за счет Фонда средств малоимущих было невозможным, т.к. отчисления в фонд Анна Александровна не могла делать по причине нетрудоспособности. Оставшись инвалидом после железнодорожной катастрофы в 1915 году, когда ее извлекли почти безжизненную из обломков вагона, она передвигалась медленно, с помощью прочной палки или на костылях.
 
Личных средств для отчислений не было. «…Я так никогда и не получила той годовой 4000-рублевой зарплаты, так как была вначале почетной фрейлиной, а позже стала подругой Государыни. [38] …Была возле Государыни ее неофициальной фрейлиной и ее подругой. Государыня как-то сказала, что счастлива тем, что у нее есть человек, который служит ей ради нее самой, а не ради хорошей зарплаты» [39].
 
Подарки, в том числе и на свадьбу от Государыни, а также средства родителей были израсходованы во время ее тюремных заключений. «…Они выманивали у мужа и у меня по 4 тысячи рублей и более, говоря, что за это передадут еду дочери, или что могут хлопотать об ее освобождении, или предотвратить бунты караула; но все это было обманом. Один из них пришел вооруженный, обещался передать образок и письмо, но ничего не передал; деньги они пропивали и напаивали солдат, часто стимулируя бунты, чтобы тащить еще больше денег якобы для облегчения судьбы бедной дочери. … Приходилось мне вносить им огромные суммы денег, и получала самые дерзкие и неутешительные ответы» [40], — пишет Анна Александровна со слов матери, Надежды Илларионовны.
 
Построенный на ее средства Серафимовский лазарет-убежище с походной церковью был национализирован. Большие средства были израсходованы на ее с матерью существование в период голода, беспорядков гражданской войны, когда не хватало продовольствия и за все надо было платить сверх цены. «…В конце лета 1918 года жизнь в России приняла хаотический характер: несмотря на то, что лавки были закрыты, можно было покупать кое-какую провизию на рынках. Цены были уже тогда непомерно высокие. Фунт хлеба стоил несколько сот рублей, и масло несколько тысяч. … Сестра милосердия, которую я знала с 1905 года, которая служила у меня в лазарете и после моих заключений поселилась со мной и моей матерью, украла все мои оставшиеся золотые вещи». [41]
 
Имущество отца, оставшееся на даче в Терийоках — композиторские труды, ноты, книги, драгоценности — помогло лишь на некоторое время.
 
Последние годы жизни в Выборге, помимо всего прочего, омрачались продолжительной болезнью, а затем и смертью матери, которая понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь ее жизни. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки.
 
О том, что значили для нее родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях: «Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, все-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и все красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчеркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял ее от своих предков» [42].
 
Г. Маннергейм, будучи фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с ее матерью в Петербурге.
 
После смерти матери Анна с Верой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга, и живут там до начала Зимней финско-советской войны в 1939 году. Вера сдержала обещание, данное больной Надежде Илларионовне, что не оставит ее дочь.
 
Жизнь в Финляндии с материальной стороны была тяжелой. Платить Вере порой было нечем, денег не хватало даже на пропитание. Тем не менее Вера, имея в Финляндии родителей, родственников, испытывая к Анне Александровне сострадание, разделяла с ней все тяготы, посвятив свою жизнь служению ближнему. Не случайно могилы их находятся в нескольких шагах друг от друга, хотя разница в их смерти 20 лет.
 
Вот как пишет о своей тете и крестной матери Паули Карасваара: «Согласно записи крещения, Вера родилась 25 сентября 1904 года. На следующий год родители Веры переехали в Терийоки, где решили заняться своим небольшим делом. В семье родилось пять девочек. Отец, будучи благочестивым, приучил дочерей прилежно посещать церковь. Случилось так, что Анна Александровна, будучи в гостях у пожилого офицера Царской армии, сказала, что нуждается в надежном человеке, который мог бы в доме заботиться о ее пожилой, больной матери. Веру пригласили в комнату, осторожно спросив, “не хотела ли бы она переехать в Выборг на новое место работы?”. В тот момент Вера вспомнила, что ее старшие сестры Евгения и Мария только что временно устроились жить в Выборге. И обе были на курсах швей. Вера почти тут же согласилась. Через некоторое время Вера переехала в Выборг и принялась за работу, которая длилась до смерти Анны в 1964 году, свыше сорока лет. По природе нетребовательная и услужливая, Вера быстро освоилась с новой работой, хотя уход за больной Надеждой Илларионовной и инвалидом Анной для молодой девушки был нелегким делом. Кроме того, при отсутствии постоянного дохода существенным вопросом был ежедневный поиск средств к существованию трех человек. В Выборге в то время говорили на финском и шведском, хотя там жили меньшинства, говорящие и на других языках. Обслуживание в магазинах и учреждениях происходило главным образом на финском языке. Работа работника учит, — так и Вера сама научилась исполнять свою работу настолько хорошо, насколько это было возможно. Уход за больными, хождение за покупками, приготовление пищи, уборка и многое другое было на ответственности Веры. Ее сестра Мария в 1930-х годах, выйдя замуж за священника Александра Гаврилова, переехала жить в дом священника в Койвисто. Вера с фотоаппаратом была частым гостем у них, являясь крестной матерью их младшего ребенка Паули. Во время совершенных с Анной Александровной поездок на Валаам Вера завязала дружбу с иеромонахом Тарасием, который стал ее духовным отцом. Обмен письмами, а также посещения его, сформировали основу духовной жизни Веры. Иеромонах Тарасий умер в начале 1960-х годов в Ново-Валаамском монастыре». [43]
 
В 1937 году Анна Александровна знакомится с Робертом Д. Брюстером, бывшим в то время студентом Йельского университета в Америке. Целью его приезда в Выборг было неподдельное желание узнать возможно больше из уст самой Анны о семье последнего Российского Императора. У Анны Александровны установилась с ним переписка. В то время в Нью-Йорке проживал ее родной брат Сергей с супругой.
 
В этом же году, 2 мая, в Выборге Анна Александровна заключает договор об издании своей второй книги воспоминаний «Фрейлина Государыни» с фотографиями из личного фотоальбома. На средства, полученные за переданные статьи и фотографии, Анна Александровна и Вера некоторое время могли существовать. Начавшаяся осенью 1939 года Зимняя война (1939-1940) в корне изменила задуманные планы. Тогда Х.И. Вихерюури, который был главным редактором в издании воспоминаний Анны, выкупил все относящиеся к издательскому договору права и обязанности.
 
Но последующие политические и военные события сделали невозможным выход книги. Суждено было этому изданию выйти в свет на финском языке под редакцией Ирмели Вихерюури, дочери Х.И. Вихерюури, в издательстве «Отава» лишь спустя 50 лет, в 1987 году.
 
Убегая от войны и советской власти, Анна с Верой уезжают в Швецию. Тогдашней Королевой Швеции была Луиза — дочь принцессы Виктории Гессен-Дармштадтской, племянница Александры Федоровны. С ней Анна Александровна была знакома и дружна еще в прежнее время.
 
Луиза Маунтбаттен [44] была вторым из четверых детей Виктории и Людвига IV. Известно, что она однажды сказала, что никогда не выйдет замуж за вдовца или короля. Тем не менее, 3 ноября 1923 года в возрасте 34 лет Луиза выходит замуж за наследного принца Густава Адольфа в Швеции, впоследствии короля Густава VI Адольфа, который был вдовцом.
 
Анна Александровна с Верой живут в небольшом приюте недалеко от Стокгольма, расходы по их содержанию взял на себя Шведский Двор.
 
Королева Луиза, узнав о том, что у Анны Александровны нет никакого источника доходов, стала выплачивать ей небольшую пенсию, которой хватало на скромное существование двух человек. Кроме того, она отправляла посылки с вещами. Некоторые из вещей Анна Александровна продавала, и тем улучшала свое материальное положение. В память о прошлом, а также в знак благодарности за оказанную ей неоценимую помощь Анна Александровна подарила Королеве Луизе самое дорогое, чем она жила все эти годы — свой первый фотоальбом.
 
В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу, и для Анны Александровны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги и на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы. 5 февраля 1940 года братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула его.
 
Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке.
 
Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров. Зимой из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на армейских автомобилях, которые выделил Главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть, знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.
 
В бывшей усадьбе Папинниеми в селении Хейнавеси, приобретенной братией, около 190 человек, 24 июля 1940 г., продолжилась жизнь монастыря, который впоследствии получил название Новый Валаам. С 1945 по 1957 год Ново-Валаамский монастырь находился в юрисдикции Русской Православной Церкви, после чего Ново-Валаамская обитель была передана Православной Церкви Финляндии, с 1923 года находящейся в юрисдикции Константинопольского Патриархата.
 
К середине 1970-х годов в Новом Валааме осталось только два русских инока: архимандрит Симфориан (1892-1981) и монах Акакий, умерший в 1984 г в возрасте 110 лет. С их кончиной завершилась история русского Валаама с Ладоги, который теперь населяют монахи-финны. Богослужения в обители совершаются на финском языке.
 
Весной 1940 года Анна Александровна и Вера, после Зимней войны вернувшись из Швеции в Финляндию, некоторое время живут в Хаминалахтинской усадьбе, в 8 километрах от города Куопио. Усадьба до 1910 года принадлежала братьям из известного рода фон Райт, художникам-пейзажистам. Вставал вопрос о месте жительства.
 
После войны отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.
 
Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма». «…В день встречи Анны Александровны Танеевой с фельдмаршалом Густавом Маннергеймом он послал за ней свою машину. С большим трудом, с помощью адъютанта Маннергейма, подруга русской Императрицы вошла в дом своего старого знакомого в Кайвопуйсто [45]. … Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил эту невысокую, тяжеловатую, сильно хромавшую женщину в тёмном платье. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. …Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо» [46]. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее:
 
“Более тридцати лет зная госпожу Танееву, ее уважаемых родителей и многих членов ее семьи, прошу всех, кому придется иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием. Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года”». [47]
 
Поддержка Г. Маннергейма дала в какой-то мере чувство безопасности беззащитной Анне Александровне. Этим письмом она не раз пользовалась в сложных жизненных обстоятельствах.
 
Благодаря письму К.Г. Маннергейма Анна Александровна с Верой получают квартиру в Хельсинки, в доме на улице Топелиуса. Эта маленькая двухкомнатная квартира была на первом этаже, не в лучшем состоянии, с окнами напротив автобусной остановки. Шум с оживленной улицы проникал внутрь и не стихал даже ночью. Комната, в которой жила Анна Александровна, была проходной в комнату, где жила Вера. Под кухню был отведен небольшой уголок.
 
С помощью друзей им удалось скромно обставить комнаты мебелью. В комнате Анны Александровны до конца ее жизни на стене висели портреты Государя и Государыни. Чаще всего она сидела в кресле, в углу своей комнаты, у телефона. В комнате было полутемно, дверь всегда была приоткрытой во избежание стуков в нее. Страх ареста, ужасов тюрьмы не покидал Анну Александровну и в Финляндии. Опасалась она и офицеров Красной армии, которые после окончания Зимней войны поселились в Финляндии. Под руководством епископа Александра в маленькой квартире тайной монахини Марии для духовных бесед собирался определенный круг эмигрантов.
 
Анна Александровна жила в этой квартире до конца своей жизни. После ее смерти Вера продолжала жить в ней еще 20 лет — до 80-х годов. Она почти всю свою жизнь страдала сахарным диабетом. Здоровье ее стало ухудшаться, и в начале 1980-х годов она получила место в доме престарелых «Хелена». Там жили и ее старые знакомые со времен жизни в Терийоках, а также была домашняя церковь, в которой регулярно совершались богослужения на церковнославянском языке.
 
Вера скончалась в 1985 году, как и Анна Александровна, в возрасте 80 лет.
 
Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний, и получила любезный ответ на него.
 
Военный период был тяжелым для всех жителей Финляндии. В августе 1943 года Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь» [48]. Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Красного Креста Финляндии Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.
 
В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком.
 
В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Порой они с Верой не имели денег даже купить хлеба, за неуплату им грозило выселение.
 
В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к своему старому знакомому, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь» [49], Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им. Нашлись люди, которые не дали им умереть от голода. Вскоре с компенсацией стала поступать пенсия из Швеции.
 
В это трудное время Анна Александровна была вынуждена продать самое дорогое, что у нее было — шесть оставшихся фотоальбомов. Возможно, мысль о более надежной их сохранности как-то облегчала расставание с ними. Фотоальбомы купил американский журналист Роберт Брюстер. В 1951 году он передал их Йельскому университету Америки.
 
В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга.
 
13 марта 1947 года умирает духовный отец монахини Марии, иеросхимонах Ефрем. Ездить на Новый Валаам она была уже не в состоянии, тогда она устанавливает более тесные духовные отношения с настоятелем Гельсигфорского прихода протоиереем Михаилом (Казанко, 1909-2002), которого она знала еще по Выборгу, где он был настоятелем Преображенского кафедрального собора.
 
Но связь с монастырем не прекратилась. Ее духовную жизнь стал окормлять старец Иоанн. Когда он приезжал в Хельсинки из Ново-Валаамского монастыря, на квартире А.А. Танеевой проходили встречи с его духовными чадами. Он поддерживал Анну Александровну и в письмах, в которых давал советы по разнообразным вопросам и духовно укреплял ее. Переписка эта продолжалась до кончины тайной монахини Марии.
 
В письме от 19 02 1948 года он пишет:
 
«…В сущности, инок отличается от мирян только безбрачием, а в остальном и миряне должны и обязаны вести жизнь такую же, т.е. по заповедям. Заповеди даны общие для всех. Инокини удалились от мира именно для того, чтобы удобнее исполнить заповеди Господни. В данное время, конечно, монастырская жизнь потекла по другому руслу, по причине мировых событий. Ревнующим о духовной жизни приходится приспосабливаться к этой жизни внешне, а более всего обратить весь свой труд на внутренний подвиг. …Епископ Игнатий (Брянчанинов) полагает, что мы последние иноки. “Последние иноки иноческих дел не будут иметь, но постигнут их искушения и напасти, и которые иноки претерпят, таковые будут выше нас и отцов наших”. …О посте я напишу кратко. Мы должны иметь послушание Церкви: что она заповедала, исполнять в точности. Святая Церковь воспевает на первой неделе Великого поста, в понедельник вечером: “Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления. Сих оскудение, пост истинный есть и благоприятный”. …Вычитывание Акафистов и 600 молитв хорошо, только чтобы не на ветер, а внимательно». [50]
 
Со временем здоровье Анны Александровны стало ухудшаться. Все чаще дает о себе знать болезнь сердца, головы, спины и ног — последствия железнодорожной катастрофы. Тщательное медицинское лечение требовало дополнительных средств. Перемещалась она уже в инвалидном кресле.
 
Жизнь Анны Александровны и Веры, полная лишений и болезней, сказалась и на их взаимоотношениях, которые временами были сложными. Об этом она с сокрушением пишет старцу Иоанну, который так отвечает ей на письмо:
 
«Прошу простить меня за мое молчание, хоть и не пишу Вам, но в своих молитвах всегда Вас с В. поминаю. Помоги Вам Господи жизнь свою проводить в мире и согласии, по святому апостолу: “Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов”. Живя вдвоем, достижение духовного мира требует терпения и смирения, и если у нас нет этих добродетелей, думаем, что другой всегда виноват, а не я». [51]
 
До конца жизни душу Анны Александровны переполняло чувство скорби и боли от того, что никто не желал видеть тяжкой вины перед Богом венчанным Царем.
 
«Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой — да свершится воля Божия».[52]
 
Родственники и военачальники отреклись от Помазанника Божия, уводя за собой армию и тем самым оставив народ бессильным оказать какое-либо сопротивление. Так же и большинство его приближенных, которым он доверял и считал, что может вполне на них положиться, легко отвернулись и стали быстро разбегаться во все стороны. Измена оказалась поголовной. «Кругом измена и трусость и обман», — запишет вечером 2 марта 1917 года Государь в своем дневнике.
 
Искупительная жертва Царя для спасения России была принята Богом. Народ с Царем не примирился, совесть народа была сознательно заглушена и Россия с неудержимой быстротой понеслась к гибели, лишившись в лице Царя той мистической силы, которая удерживала зло.
 
Живя в Финляндии, Анна Александровна знала по переписке и видела, что никто не дорожил памятью о прошлом, все смирились с происшедшими событиями, приспособились и забыли.
 
И тогда она вновь получает утешение от старца Иоанна: «…Я глубоко верю: что решено в Небесной канцелярии, то неизбежно и будет. Лучше же нам положиться на волю Божию и уклониться от политической болтовни, ибо она туманит голову и является малодушием… Надо читать больше Св. Евангелие и Псалтирь, ибо от этого чтения и размышления о Премудрости и благости Всевышнего будет мир душевный, а от чтения газет — малодушие и смущение» [53].
 
Страх, что вновь что-то ужасное произойдет с ней, не покидал Анну Александровну. Об этом она тоже писала старцу Иоанну.
 
«13. 07.1950. Боголюбивейшая М.М.! Вы напрасно беспокоитесь о неполучении Вашего письма. Бог простит тя, чадо, старайся, насколько сил хватает, полагаться на волю Божию, и Господь по Своему милосердию поможет тебе, и все страхи Ваши исчезнут, аки дым». [54]
 
В Хельсинки Анна Александровна посещала Успенский собор, который был самым большим в городе. Во время нахождения Финляндии в составе Великой Российской Империи стала распространяться и укрепляться православная вера. В 1812 году столица Финляндии из Турку была перенесена в Хельсинки. Численность населения, в том числе православного — русских купцов, фабрикантов, военных — стала расти, и было решено построить в дополнение к собору святого благоверного князя Александра Невского в Свеаборге, лазаретной и Свято-Троицкой церквам Успенский собор. Средства на строительство этого храма с его великолепнейшим убранством были в основном получены от Святейшего Синода, Императорского Двора, а также на пожертвования от знатных, состоятельных и простых верующих. Собор был освящен в 1868 году при Императоре Александре II.
 
В Успенском соборе некто, прибывший в Хельсинки из России незадолго до смерти Анны Александровны, заметил пожилую женщину в инвалидной коляске. Он обратился к ней. «“А вы, молодой человек, приехали из России?”, — спросила она. Узнав, что это Анна Вырубова, он гордо отчеканил: “Из Советского Союза!”, — и почему-то перекрестился. На этом их “беседа” завершилась...». [55] И снова в сердце Анны Александровны боль за Россию, за ее народ, и снова молитва о его спасении.
 
Живя в оживленном районе Хельсинки, Анна Александровна с Верой на летнее время, по возможности, снимали недорогой летний домик за городом, где можно было отдохнуть от шума, писать акварелью. Это увлечение она переняла от Государыни Александры Федоровны. Рисунки дарила друзьям или продавала за небольшие деньги. По поводу рисования старец Иоанн 18.11.1950 года писал ей:
 
«…Бог благословит работу — рисование. Данный Богом дар не закапывай. Св. отцы плели кошницы (корзины), а у Вас другое рукоделие». [56]
 
Следуя примеру Государыни, пасхальные и рождественские открытки Анна Александровна делала сама.
 
Анна Александровна от всего сердца любила Царскую Россию, в которой она родилась и провела лучшие годы своей жизни. Она жила воспоминаниями о ней, о людях. Ведь многие добрые люди не оставили ее и ее мать во время ужасных революционных событий; рискуя жизнью, они приносили им хлеб, продукты и деньги. «…Имена их Ты веси, Господи! Как могу я отблагодарить всех тех бедных и скромных людей, которые, голодая сами, отдавали нам последнее? Если порок привился к русскому народу, то все же нигде в мире нет того безгранично доброго сердца и отсутствия эгоизма, как у русского человека» [57], — пишет Анна Александровна в своих воспоминаниях.
 
В последние годы страх смерти не покидал тайную монахиню Марию. Она пишет об этом старцу и получает ответ:
 
«Письмо ваше получил и молебен отслужил. Пишешь, что умирать не хочешь и боишься смерти. Да, смерть тайна великая, и все человечество страшится ее. Боязнь смерти есть свойство человеческого естества, происходящее от преслушания, говорит Лествичник». [58]
 
30 июня 1964 года Анна Александровна, будучи с Верой на даче, занемогла и была перевезена в хельсинкскую больницу. Там она простилась с немногими своими друзьями, исповедовалась, приобщилась Святых Христовых Таин и отошла ко Господу 20 июля 1964 года, не дожив девяти дней до 80 лет.
 
Проводить в последний путь тайную монахиню Марию собралась небольшая группа людей. После отпевания слово прощания у могилы произнес протоиерей М. Крузин. День был яркий, солнечный.
 
С трудом были найдены средства для оплаты места на кладбище [59]. Спустя годы православный Гельсингфорсский приход установил на ее могиле каменное надгробие с надписью «Анна Александровна Танеева».
 
В 2008 году стараниями членов Общества памяти святых Царственных мучеников и Анны Танеевой в Финляндии к надписи было добавлено — «монахиня Мария». 14 августа 2011 года в день, когда Святая Церковь прославляет Животворящий Крест и в своих воспоминаниях восклицает: «Днесь Крест воздвизается, и мир от лести освобождается, днесь Христово воскресение обновляется, и концы земли радуются», в одном из храмов России был освящен крест на могилу монахини Марии и торжественно передан членам Общества участниками международного крестного хода соотечественников «Царский путь». 15 августа крест с ее Отечества, народ которого так любила и за который молилась до конца своей жизни монахиня Мария, был водружен на ее могиле в Финляндии.
 
Навсегда ушло в прошлое ставшее нарицательным слово «Вырубова».
 
В памяти осталась ее открытость, любовь к людям, сострадание, отзывчивость на чужую беду. Еще находясь при Государыне, она из года в год получала письма, в которых люди просили ее о помощи. Она никому не могла отказать.
 
Анна Александровна, несмотря на порой суровую жизнь, когда совершенно не было средств к существованию, терпя клевету, презрение, отчуждение, болезни, по свидетельству очевидцев, всегда могла простить, никого никогда не винила, не оправдывалась, не жаловалась. Молча, кротко и смиренно несла все тяготы жизни, полностью полагаясь на Всемилостивого Господа.
 
Никакие тяжкие жизненные испытания во время злонамеренной клеветы и жестокой травли престола и ее самой не смогли поколебать в ней верность и горячую любовь к Богу и Царю. В этом ей помогал, давал силы терпеть и все переносить образ ее любимой Государыни. «“Укоряемы — благословляйте, гонимы — терпите, хулимы — утешайтесь, злословимы — радуйтесь” (слова о. Серафима). Вот наш путь с тобой. Претерпевший до конца спасется» [60], — писала ей Государыня из Тобольска 20 марта 1918.
 
Вот как пишет князь Н.Д. Жевахов об Анне Александровне в своих воспоминаниях: «Общие страдания, общая вера в Бога, общая любовь к страждущим создали почву для тех дружеских отношений, какие возникли между Императрицею и А.А. Вырубовой. Жизнь А.А. Вырубовой была поистине жизнью мученицы, и нужно знать хотя бы одну страницу этой жизни, чтобы понять психологию ее глубокой веры в Бога и то, почему только в общении с Богом А.А. Вырубова находила смысл и содержание своей глубоко несчастной жизни… И когда Императрица ознакомилась с духовным обликом А.А. Вырубовой, когда узнала, с каким мужествам она переносила свои страдания, скрывая их даже от родителей, когда увидела ее одинокую борьбу с человеческой злобой и пороком, то между нею и А.А. Вырубовой возникла та духовная связь, которая становилась тем большей, чем больше А.А. Вырубова выделялась на общем фоне самодовольной, чопорной, ни во что не веровавшей знати. Бесконечно добрая, детски доверчивая, чистая, не знающая ни хитрости, ни лукавства, поражающая своею чрезвычайною искренностью, кротостью и смирением, нигде и ни в чем не подозревающая умысла, считая себя обязанной идти навстречу каждой просьбе, А.А. Вырубова, подобно Императрице, делила свое время между Церковью и подвигами любви к ближнему, далекая от мысли, что может сделаться жертвою обмана и злобы дурных людей». [61] «Твой крестный путь принесет тебе небесные награды, родная, там будешь по воздуху ходить, окруженная розами и лилиями. Душа выросла — то, что раньше стоило тебе одного дня мученья, теперь год терпишь, и силы не ослабели. Через крест к славе, все слезы тобою пролитые, блестят как алмазы на ризе Божией Матери; ничего не теряется, хорошее и плохое, все написано в книге жизни каждого; за все твои мученья и испытания Бог тебя особенно благословит и наградит. “Кто душу свою положит за друзей своих”. Да, моя маленькая мученица, это все в пользу тебе. Бог попустил эту страшную ругань, клевету, мучения — физические и моральные, которые ты перенесла. Мы никогда не сможем отблагодарить за все, лишь в молитвах, чтобы Он и впредь тебя сохранил и охранил от всего. Дорога к Нему одна, но в этой одной — масса других, и все стремимся дойти до пристани спасенья и к вечному свету. А те, кто по стопам Спасителя идут, те больше страдают. (Из письма Государыни 6 (19) апреля 1918)» [62].
 
Игумен Серафим (Кузнецов) в книге «Православный Царь-мученик» вспоминает:
 
«Современная великая подвижница-прозорливица Саровская Парасковья Ивановна, жившая в последние годы жизни в Дивееве, та, которая предсказала Государю и Государыне за год рождение сына, но не на радость, а на скорбь родится этот Царственный птенчик, невинная святая кровь которого будет вопиять на Небо. …Портреты Царя, Царицы и семьи она ставила в передний угол с иконами и молилась на них наравне с иконами, взывая: “Святые Царственные Мученики, молите Бога о нас”. В 1915 году, в августе, я приезжал с фронта в Москву, а затем в Саров и Дивеево, где сам лично в этом убедился. Прозорливица при мне несколько раз целовала портреты Царя и семьи, ставила их с иконами, молясь им как святым мученикам. Потом горько заплакала. Эти иносказательные поступки понимались мною тогда, как переживаемые великие скорби Царя и семьи, связанные с войной, ибо хотя они не были растерзаны гранатой и ранены свинцовой пулей, но их любящие сердца были истерзаны беспримерными скорбями и истекали кровью. Они были действительно бескровные мученики. Как Божия Матерь не была изъязвлена орудиями пытки, но при виде страдания Своего Божественного Сына, по слову праведного Симеона, в сердце Ее прошло оружие. Затем старица взяла иконки Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим, заочно благословила Государя и семью, передала их мне и просила переслать. Благословила она иконки: Государю, Государыне, Цесаревичу, Великим княжнам Ольге, Татьяне, Марии и Анастасии, Великой княгине Елисавете Феодоровне и А.А. Вырубовой. …Только теперь мне представляется более ясным, как Богом было открыто этой праведнице все грядущее грозное испытание уклонившемуся от истины русскому народу. Непонятно было для меня тогда, почему она благословила всем, кроме Великого князя Николая Николаевича, иконки не преподобного Серафима, а Умиления Божией Матери, пред которой скончался преподобный Серафим. В настоящее время для меня это ясно: она знала вперед, что все они кончат жизнь кончиной праведников-мучеников, как кончил жизнь и преподобный Серафим, и наследуют жизнь вечную в обителях рая вместе с ним. Целуя портреты Царя и семьи, прозорливица говорила, что это ее родные, милые, с которыми скоро будет вместе жить. И это предсказание исполнилось. Она через месяц скончалась, перейдя в вечность, а ныне вместе с Царственными мучениками живет в небесном тихом пристанище». [63]
 
На протяжении всей своей жизни тайная монахиня Мария оставалась с чистой совестью перед Богом и людьми. Она верила, что через любовь и покаяние произойдет возрождение былой России. В Трубецком бастионе в письме Е.В. Сухомлиновой 17 мая 1917 года, она писала: «Мне все же кажется, что будет по-старому. Если не сейчас, то после. Не он это сделает, а Господь Своему Помазаннику. Они чувствуют, что плохой хозяин все же лучше, чем без хозяина. Устроят конституцию, и он будет. Хотя говорю опять — Господь даст Ему или Его сыну» [64].
 
В памяти людей, знавших Анну Александровну, она осталось «…очень красивой женщиной, невысокого роста, с каштановыми волосами, великолепным цветом лица и поразительно красивыми васильковыми синими глазами, сразу располагавшими к себе» [65].
 
«...Мы, русские, часто виним в нашем несчастье других, не желая понять, что положение наше — дело наших же рук, мы все виноваты, особенно же виноваты высшие классы. Мало кто исполняет свой долг во имя долга и России. Чувство долга не внушалось с детства; в семьях дети не воспитывались в любви к Родине, и только величайшее страдание и кровь невинных жертв могут омыть наши грехи и грехи целых поколений. Да поможет Господь нам, всем русским, томящимся на далекой чужбине и страждущим в многострадальной, но бесконечно нам всем дорогой Родине, соединиться в любви и мире друг с другом, принося наши слезы и горячее покаяние милосердному Богу за бесчисленные согрешения наши, содеянные перед Господом, и Богом венчанным Государем нашим, и нашей Родиной. И только тогда встанет великая и могучая Россия, на радость нам и страх врагам нашим». [66]
 
Могилу верной подруги Государыни посещают все больше и больше людей. Сюда они приносят свои печали, скорби, болезни. Как при жизни, так и сейчас она утешает, помогает, исцеляет.
 
 
МЫСЛЕЮ ВЕЛИЧАЕМ ТЕБЯ  
 
Идет… Идет поток, монахиня Мария,
У мраморной плиты возжечь тебе свечу.
Уж осень в хладной золотой стихии,
А я молитву жаркую шепчу.  
 
Услышь! И испроси нам помощи от Бога.
Здесь все грешны… Но милостив Творец.
А ты стоишь у самого порога
Престола Божия и Светоча сердец.  
 
Сильны твои моленья — я слыхала.
Коль не было б чудес, народ бы не спешил.
Святой твоею жизнью ты снискала Расположенье
Высших Божьих Сил.  
 
Пройдут года… а может, пару зим,
И чудеса твои возрадуют Синод.
Мы ж — откровенно засвидетельствуем им,
Как ты спасала нас молитвой от невзгод.  
 
И озадачится Синод и канонисты:
Но кто же свят тут? Как ни ты?
При том — Тебя не одолели тюрьмы… коммунисты…
Ведь ты монахиня с Божественным Крестом.  
 
Идет к тебе поток, монахиня Мария.
Свечу я ставлю в твой Небесный храм
И уповаю в жизненной стихии,
Что ты молитвою твоей поможешь нам.  
 
Марина Игнатюк.    
 
Монахиня Мария, моли Бога о нас!    
 
©Людмила Хухтиниеми
Материал прислана автором порталу "Россия в красках" в январе 2012 года
 
Источники:  
 
Piispa Arseni. Uusi kotimaa. Kirjasta: Anna Virubova — Keisarinnan hovineiti. / Toimittanut Irmili Viherjuuri. Otava, 1987.
Анна Вырубова. Воспоминания. М.: Захаров, 2009.
Валаамский патерик. Т. II, М.: Паломникъ, 2003.
Верная Богу, Царю и Отечеству. / Автор-составитель Ю. Рассулин. М.: Царское Дело, 2005.
Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб.: Фонд «Отечество», 2005.
Гольдгоер Р. Загадка тети Нюши. // Вестник, 1997. № 1. (Финляндия).
Документальный фильм «Фрейлина Государыни — святая или глупая простушка?». Финское ТВ, 2004.
Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 1. М.: Родник, 1993,
Карасваара П. Вера Запевалова — верная служанка Анны Вырубовой (не опубл.).
Марков С.В. Покинутая Царская Семья. М.: Паломникъ, 2002.
Нилус С.А. На берегу Божьей реки. Т. 3. М., СПб.: Лествица и Северо-западный Центр православной литературы «Диоптра», 1999.
Письма валаамского старца схиигумена Иоанна. М.: Сестричество во имя преподобномученицы великой княгини Елисаветы, 1997. Православный календарь.
Царственные страстотерпцы. М.: ООО «Русский  хронограф», 2009.
Рагин Ф. Открытия дилетанта.
Интернет ЖЖ. Распутина М. Распутин. Воспоминания дочери.
М., Захаров, 2000. Рассказы очевидцев (не опубл.).
Примечания    


 
[1] Анна Вырубова. Воспоминания. М.: Захаров, 2009. С. 225.
 
[2] Там же. С. 183.
 
[3] Там же. С. 141, 142, 144.
 
[4] Верная Богу, Царю и Отечеству. / Автор-составитель Ю. Рассулин. М.: Царское Дело, 2005. С. 277.
 
[5] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 213.
 
[6] Там же. С. 205, 206, 208, 209.
 
[7] Там же. С. 209.
 
[8] В тексте Л. Хухтиниеми все даты приведены по новому стилю.
 
[9] Документальный фильм (далее — ДФ) «Фрейлина Государыни — святая или глупая простушка?». Финское ТВ, 2004.
 
[10] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 185.
 
[11] Там же. С. 128.
 
[12] Там же. С. 185.
 
[13] ДФ «Фрейлина Государыни — святая или глупая простушка?».
 
[14] Там же.
 
[15] Там же.
 
[16] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 210.
 
[17] Р. Гольдгоер. Загадка тети Нюши. // Вестник. 1997. № 1. (Финляндия).
 
[18] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 131.
 
[19] Анна Вырубова – фрейлина Государыни. / Под ред. И. Вихерюури. СПб.: Общество памяти игумении Таисии, 2012. С. 132.
 
[20] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 250.
 
[21] Там же. С. 223.
 
[22] Сергей Владимирович Марков (1898-1944). Члены Царской семьи называли его «маленький Марков» или «Сережа». Вместе с А.А. Танеевой принимал деятельное участие в организации освобождения Царской семьи.
 
[23] Марков С.В. Покинутая Царская Семья. М.: Паломникъ, 2002. С. 15.
 
[24] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 221.
 
[25] Линтульский Свято-Троицкий женский монастырь Финской Православной Церкви в местечке Палокки, близ  Хейнявеси, в 18 км от финского Ново-Валаамского монастыря. Образован в 1939 г. после эвакуации из России монахинь Линтульского монастыря Выборгского уезда в  Финляндию.
 
[26] Валаамский патерик. Т. II, М.: Паломникъ, 2003. С. 256.
 
[27] Рагин Ф. Открытия дилетанта. Интернет ЖЖ.
 
[28] Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб.: Фонд «Отечество», 2005. С. 160.
 
[29] Там же. С. 162.
 
[30] Распутина М. Распутин. Воспоминания дочери. М.: Захаров, 2000.
 
[31] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 158.
 
[32] Там же. С. 202.
 
[33] Там же. С. 252.
 
 [34] Анна Вырубова — фрейлина Государыни. С. 152.
 
[35] Там же. С. 17.
 
[36] Там же. С. 152.
 
[37] Там же. С. 97.
 
[38] Там же. С. 47.
 
[39] Там же. С. 48.
 
[40] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 182, 184.
 
[41] Там же. С. 189, 196.
 
 [42] Анна Вырубова — фрейлина Государыни. С. 33.
 
[43] Карасваара П. Вера Запевалова — верная служанка Анны Вырубовой (не опубл.).
 
[44] Луиза Маунтбаттен (1889-1965) похоронена рядом с супругом и его первой женой на Королевском кладбище Хага недалеко от центральной части Стокгольма.
 
[45] Район Хельсинки, в котором проживал Г. Маннергейм.
 
[46] Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. Гл. «Воспоминания далекого былого».
 
[47] Pispa Arseni. Uusi kotimaa. Kirjasta: Anna Virubova — Keisarinnan hovineiti. / Toimittanut Irmeli Viherjuuri. Otava, 1987. S. 278.
 
[48] Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма.
 
[49] Там же.
 
[50] Письма валаамского старца схиигумена Иоанна. М.: Сестричество во имя преподобномученицы великой княгини Елисаветы, 1997.
 
[51] Валаамский патерик. С. 258.
 
 [52] Нилус С.А. На берегу Божьей реки. Т. 3. М., СПб.: Лествица и Северо-западный Центр православной литературы «Диоптра», 1999. С. 20, 21.
 
[53] Письма валаамского старца схиигумена Иоанна.
 
[54] Там же.
 
[55] Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 717.
 
[56] Валаамский патерик. С. 265.
 
[57] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 182, 196.
 
[58] Письма валаамского старца схиигумена Иоанна.
 
[59] Ильинскоое православное кладбище Хельсинки, сектор 27.
 
[60] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 253.
 
[61] Жевахов Н.Д. Воспоминания. Т. 1. М.: Родник, 1993 С. 236-237.
 
[62] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 256.
 
[63] Православный календарь. Царственные страстотерпцы. М.: ООО «Русский  хронограф», 2009. С. 181.
 
[64] Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 276.
 
 [65] Марков С.В. Покинутая Царская Семья. С. 45.
 
[66] Анна Вырубова. Воспоминания. С. 104.      
 

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com