Просматривая сообщения, оставленные на местном форуме в теме «Парламент для иммигрантов», я обратил внимание на пост, в котором сторонник создания такого «парламента», уверяет своих оппонентов, что не только дети переселенцев из России и дети из финско-русских семей, но даже внуки и, может быть, правнуки иммигрантов будут восприниматься финнами как чужаки. И далее он пишет:

 

«Я вам более того скажу. Вы пообщайтесь со "старыми" русскими, которые (или их родители-предки) тут живут 60-100-150 лет. Спросите у них, как и кем их воспринимают в обществе.

 

Они до сих пор и-м-м-и-г-р-а-н-т-ы! И их дети-внуки-правнуки. Многие сменили фамилии и имена, забыли, скрывали/скрывают русский язык и то, что их предки были русскими или говорили по-русски. Во многом потому, что общество их отвергало и отвергает (Зимняя война, то-се), их практически, за исключением наиболее сильных духом, не видно и не слышно.

 

Вспомните истории известного и очень любимого в Финляндии певца Кирки Бабицина, который почти совсем не ассоциировался с русскостью. Однако-ж, вскоре после его смерти (несколько лет назад) одно из распространенных восприятий его тут было таким: "мы думали, что он настоящий финский певец, а он всего лишь рюсся"... думаю, комментарии тут излишни.

 

Вы такого будущего хотите своим детям, или у вас (да и у других-считающих-только-кто-сколько-налогов-платит) хватит силенок сделать так, чтобы дети жили достойно и без оглядки?»

 

Процитированный пост можно было бы оставить без внимания как очередную нелепую страшилку, не будь он выражением вполне продуманной позиции некоторых профессиональных общественников, стремящихся таким образом консолидировать русскоязычных иммигрантов. К тому же из текста укрывшегося за ником юзера видно, что он причисляет себя к знатокам истории русской диаспоры в Финляндии.

 

Итак, поскольку в сообщении упомянут финский рок- и поп-певец Кирилл Бабицын (1950–2007), выступавший под сценическим именем Кирка (так звали его в детстве), свой комментарий я начну с него, а точнее, с утверждения, что якобы «одно из распространенных восприятий его тут было таким: "мы думали, что он настоящий финский певец, а он всего лишь рюсся"».

 

Не буду гадать, выужено ли «одно из распространенных восприятий» из зловонной сетевой помойки, или это продукт болезненного воображения юзера. Одно знаю почти наверняка: местное телевидение он не смотрел ни в 1990-е, ни в первой половине 2000-х годов, иначе не мог бы не знать, что для финской публики русское происхождение певца Кирки никогда не являлось секретом.

 

Не знаком этот «специалист» по русской диаспоре и с публикациями о Кирилле Бабицыне. А ведь даже лица с задержкой умственного развития или со слабым знанием финского языка имели возможность прочесть на упрощенном финском книгу о шести звездах финской эстрады,[1] в которой рассказывается о семье певца и о его учебе в русской Табуновской школе. Массовый же читатель знал о Бабицыных[2] из многочисленных публикаций в периодической печати. Например, в 1994 году популярный журнал «Apu» опубликовал большую статью о Кирке,[3] повторенную в этом же издании сразу после внезапной кончины певца. Вышедшая в 1999 году книга о жизни и творчестве Кирилла Бабицына включает более 60 фотографий, в числе которых снимки его дедов – капитана 2-го ранга Балтийского флота Михаила Андреевича Бабицына и военного коменданта Аландских островов Льва Ивановича Зарубина. Третье издание этой книги вышло в свет в 2007 году.[4]

 

Помимо Кирилла Бабицына еще целый ряд деятелей культуры русского происхождения получили известность в Финляндии в 1960–1970-х годах. Это певица и актриса Tamara Lund (1941–2005); музыканты Gugi (Vasilij) Kokljuschkin (р. 1947) и Olli Ahvenlahti (р. 1949); актер, режиссер, художественный руководитель Kom-театра Pekka (Petr) Milonoff (р. 1947); в юности певец, а зрелые годы директор Шведского театра (1987–1996) и руководитель департамента культуры города Эспоо (2001–2007) Georg Dolivo (р. 1945);[5] художник Elena Maijala (ур. Шувалова, р. 1951).

 

К поколению рожденных в сороковые относится и завоевавший в те годы симпатии финской публики певец Виктор Клименко. Он родился в 1942 году на оккупированной финнами территории в семье кубанского казака, оказавшегося в 1930-е годы в Советской Карелии. В 1944 году родители Клименко ушли с отступающей финской армией в Финляндию. О судьбе и творчестве певца рассказывается в двух книгах финских авторов.[6]

 

И это имена только тех известных мне представителей одного поколения, что проявили себя в сфере искусства и культуры. А ведь есть еще и потомки русских эмигрантов, сделавшие успешную карьеру, например, в вооруженных силах страны[7] или на поприще академической науки. И здесь нельзя не вспомнить внука генерала русской армии, блестящего ученого, основателя финской египтологии Ростислава Гольтгоера (Rostislav Holthoer, 1937–1997). О своих предках и родителях, бежавших из большевистской России, он рассказал в книге,[8] изданной в Финляндии.

 

Занимаясь в конце 1990-х сбором материала для хроники культурной и общественной жизни русских в Финляндии в 1920–1930-е годы, я не раз встречал на страницах выборгского издания «Журнал Содружества» фамилию Годзинский. Например, в майском номере журнала за 1934 год сообщается:

«29 апреля 1934 г. в Белом зале состоялся вечер Русской оперной музыки. Большинство участников состояло из молодежи (члены «Союза русской молодежи»). Молодой дирижер Г.Ф.Годзинский лишний раз доказал нам свою исключительную талантливость».

 

Спустя четыре года это же издание пишет:

 

Георгий (Жорж) де Годзинский (George de Godzinsky, 1914–1994), привезенный родителями в 1920 году в Финляндию, родился в Петербурге. Хотя его отец Франтишек де Годзинский и мать Мария Оттмар-Нойшеллер не были русскими по национальности, своих детей, сына и дочь, они отдали в Финляндии в русскую школу.

 

Обучаясь в Гельсингфорсском русском лицее, Жорж де Годзинский руководит оркестром Союза русских скаутов. В начале 1930-х годов совмещает учебу в консерватории с работой в Финской национальной опере и активно участвует в концертной деятельности в качестве аккомпаниатора, дирижера и руководителя оркестра «Ливадия». Судя по сообщениям в «Журнале Содружества», Годзинский в те годы сотрудничал с Союзом русской молодежи, устраивавшем театральные и музыкальные представления в эмигрантских клубах Гельсингфорса и Выборга.

 

В 1935 году Годзинского знакомят с приехавшим в Гельсингфорс Федором Шаляпиным, которому срочно понадобился аккомпаниатор. По окончании финских гастролей певец предложил молодому музыканту продолжить сотрудничество, совершить с ним поездку в Японию и Китай. В Финляндию молодой музыкант вернулся спустя восемь месяцев, после 57 концертов, данных Шаляпиным в Токио, Сингапуре, Пекине, Харбине и Мукдене.

 

В историю финской музыки Годзинский вошел как выдающийся исполнитель, дирижер и композитор, автор симфонических и камерных произведений, оперетт и мюзиклов, а также таких популярных песен, как «Äänisen aallot» («Онежские волны»), «Sulle salaisuuden kertoa mä voisin» («Могу сказать тебе секрет» ) и «Hymyillen» («С улыбкой»). Им написана музыка к более чем шестидесяти фильмам.

 

Жорж де Годзинский несколько десятилетий занимал должность дирижера Оркестра финского радио, работал в оперных театрах Швеции, Норвегии, США, Польши и Франции,. За свои достижения в области искусства он награжден медалью «Pro Finlandia» (1975) и Государственной премией (1981), а также удостоен звания профессора (1985). О его жизни и творчестве написана книга.[9]

 

В отличие от Годзинского, известный финский кинорежиссер русского происхождения Валентин Ваала (ур. Иванов, 1909–1976), автор 36 художественных фильмов, был определен бежавшими из Петрограда в Гельсингфорс родителями в немецкую школу, а не русскую. Подобное, судя по статье в газете «Новые русские вести» (6.07.1924), не являлось тогда большой редкостью в русской среде:

 

Спустя десять лет организация «Союз русской молодежи» так определила свое отношение к тем молодым людям, что стали связывать свое будущее с Финляндией и финской культурой:

 

История русских в Финляндии ведет свое начало в основном с образования в 1809 году Великого княжества Финляндского и включения в его состав спустя три года территории, отошедшей от Швеции к России в 1721 и 1743 гг. Часть потомков первых русских жителей Великого княжества, а это были помимо военных преимущественно коммерсанты, спустя несколько десятилетий влились в местное финляндское общество и восприняли преобладавший тогда шведский язык в качестве родного.[10]

 

Вряд ли можно однозначно сказать, по какой причине некоторые меняли в 1920–1930-х годах русские фамилии на финские. Неизвестно, часто ли это вызывалось желанием скрыть свое русское происхождение в целях избежать неприязненного отношения. Ведь, возможно, отказ от русской фамилии в некоторых случаях объяснялся изменившейся идентичностью. Тем более что во второй половине XIX и в 20–30-х годах XX века смена фамилии было явлением распространенным в Финляндии.[11] Однако далеко не всегда утрата идентичности и языка предков вела к отказу от русской фамилии.[12]

 

Вследствие революционных событий и гражданской войны в России состав русского населения Финляндии претерпевал в 1920-е годы значительные изменения. Статистические данные[13] позволяют рассмотреть динамику его численности с момента обретения страной независимости до Второй мировой войны. Приведу несколько цифр. С 1917 по 1928 год сюда прибыло чуть более 16 тыс. русских беженцев, примерно 11 тыс. из них покинули Финляндию в 1921–1929 гг. Немногим менее 6 тыс. проживавших здесь в 1938 году русских не имели финляндского гражданства. В период с 1918 по 1940 год 4 330 русских, бывших подданных Российской империи, получили финские паспорта.

 

До 1939 года в стране имелись населенные пункты, где русские составляли большинство жителей.[14] После же утраты Финляндией в 1944 году Карельского перешейка и эвакуации его жителей в глубь страны русские финляндцы лишились такого сдерживающего фактора ассимиляции национальных меньшинств, как компактность проживания. Способствовали ассимиляционным процессам и те общие для многих стран обстоятельства, что явились следствием послевоенной урбанизации и модернизации общества. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов и влияние антирусских настроений, проявлявшихся у части финнов в сложные периоды становления государства. Повлияли на сокращение численности русских и события, связанные с деятельностью возглавляемой А.А.Ждановым Союзной контрольной комиссии. По ее требования финские власти закрыли почти все русские организации[15] и выдали СССР группу бывших подданных Российской империи, половина из которых были гражданами Финляндии.[16]

 

Русские в Финляндии 1920-х годов – это иммигранты, бежавшие из большевистской России, а также постоянные жители Великого княжества Финляндского, оказавшиеся в обретшем независимость государстве в положении национального меньшинства. В отличие от них, переселенцы последних двадцати лет, образовавшие русскоязычное население Финляндии,[17] приехали в новую страну по собственной воле, и претензии некоторых активистов из этой группы иммигрантов на особый статус для них не имеют оснований.[18]

 

 

* * *

 

Появившийся недавно в Сети проект «Многокультурность русскоязычных – богатство Финляндии» посвящен русским финляндцам. Во вступительной статье к нему сказано:

 

«Герои проекта – 12 человек и членов их семей. Мы собрали уникальный материал: аудиовизуальные свидетельства об истории семей, о корнях, а также о том, как эти люди и их предки смогли сохранить русский язык и передать его своим детям, внукам и правнукам. Большое количество архивных документов, фотографий, писем, открыток дают представление о том, где и как жили, учились, на каких языках говорили, как отмечали праздники, где работали, чем занимались в свободное время русские финляндцы – предки героев нашего проекта».

 

Проведена связь и с сегодняшним днем:

 

«Любопытен тот факт, что практически те же проблемы, что и 50, 100 лет назад, появляются и проявляются в нашей сегодняшней жизни: смена фамилий на финские (чтобы проще сойти за «своего», а часто и для возможности устроиться на работу и продвинуться по службе), боязнь и стеснение говорить на родном языке на улице и в транспорте».

 

Исполнителем проекта является Финляндская ассоциация русскоязычных обществ (ФАРО). В списке финансирующих организаций значатся: Интеграционный фонд ЕС, Министерство просвещения Финляндии, ФАРО. Срок выполнения: 01.01.2009–31.12.2010.

 

Безотносительно к кому-либо скажу, что ангажированный исследователь может подвести читателя к нужному выводу, оперируя исключительно аутентичным материалом: для этого достаточно выбрать из него подходящие сюжеты и расположить их в определенной последовательности.

 

Я воздержусь от оценки этого проекта, отмечу лишь, что он полезен уже тем, что дает возможность ознакомиться с материалами из семейных архивов. Делиться своим мнением не желаю не только потому, что еще не истек срок завершения проекта, но и по сугубо личным мотивам.

 

Однако вышесказанное вовсе не означает, что я откажу себе в праве сделать несколько замечаний, касающихся раздела «Библиография», его русского списка. Тем более что в нем предлагается сообщать о всех ошибках и неточностях:

«Если в вы найдете ошибки, неточности, опечатки в приведенных списках библиографии, или вы могли бы дополнить их, ваши замечания и предложения можно прислать по адресу...».

 

Итак, о тех упущениях, что мною замечены в этом разделе. Поскольку координатор проекта просит прощения, в частности, у Ивана Савина и Вадима Гарднера «за то, что их работы не были включены в данные списки», обращаю внимание на отсутствие статей о них местных авторов. Я имею в виду исследования Элины Каркконен[19] и Марины Кучинской.[20] Нет в библиографическом списке и статьи о выборгском издании «Журнал Содружества».[21] А ведь в ней представлена переписка Веры Булич, у который тоже просят прощения.

 

Теперь о том, что сразу бросилось в глаза. Открывают список литературы три книги с одинаковым заголовком. Две из них одного года выпуска, их отличает только количество указанных страниц: в первой – 290, во второй – 288. Курьез в том, что существует лишь одно издание с таким названием. Разница в количестве страниц объясняется тем, что на обратной стороне титульного листа книги указано 290 страниц, а на последней ее странице стоит цифра 288.

 

Удивляет, что у составителя библиографии не вызвало подозрений наличие книг-близнецов, выпущенных в России информационно-культурным центром. Ведь подобные организации, как правило, лишних денег не имеют. Возможно, его смутил пример с Русским культурно-демократическим союзом (РКДС). Эта живущая на дотации и гранты организация издала в один год два посвященных себе юбилейных сборника почти идентичного содержания. Один из них есть в этом списке. В его предисловии сказано, что это «второе, переработанное издание, в котором устранены некоторые фактические ошибки, допущенные в первоначальном варианте сборника, вышедшем в свет в марте 2005 г. к 60-летию РКДС».

 

Путаница вышла и с третьей книгой, которая на самом деле имеет иной заголовок, чем указано в библиографии.

 

Просматривая содержимое проекта, я наткнулся на список местных русских газет, где обнаружил, сразу за «Спектром», название публикации, к которой имею прямое отношение.[22] Вот здесь-то и возникло у меня подозрение, что неспроста не нашлось ей места в разделе «Библиография». Не та фамилия стоит рядом с доктором филологических наук Ю.А.Азаровым. Поэтому и оказалась Хроника литературной жизни Финляндии в газетном разделе. Решили таким образом невинность соблюсти и капитал приобрести. Не буду утомлять рассказом, как я стал сосоставителем этой Хроники. Скажу лишь одно: это не была моя инициатива.

 

Раз уж упомянута одна публикация, почему бы не сказать и о том, что если заглянуть в книгу,[23] стоящую в самом начале библиографического списка,  то в ней можно найти немало ссылок на составленную мною Хронику культурной и общественной жизни русской диаспоры и на статьи о жизни русских в Финляндии, опубликованные в парижском еженедельнике «Русская мысль» в 2001–2002 гг. Имеются такие ссылки и в сборнике научных трудов.[24] Упомяну заодно и электронный каталог библиотеки «Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына», в котором дано описание десяти статей из «Русской мысли», а также интернет-портал «Россия в красках», разместивший у себя многие мои материалы.

 

Так почему же ни одна из моих публикаций не указана в библиографии проекта «Многокультурность русскоязычных – богатство Финляндии»? Если это объяснять тем, что его координатор не знал о них, тогда получается, что он не заглядывал в петербургские сборники, представленные в разделе «Библиография», ничего не слышал о местном издании «Финляндские тетради»[25] и никогда не пытался найти в Интернете информацию по исследуемой им теме. Поверить во все это невозможно, поэтому остается лишь одно объяснение: в библиографию мои материалы не включены сознательно. И причина этому – неприятие взглядов автора.

 

© Эдвард Хямяляйнен