Более столетия уже персидские цари мечтали о разграблении Иерусалима и с завистью взирали, как богатства всего мира и торговля, которую они стремились удержать в своих владениях, стекались в неподвластный им город. С другой стороны маги, непримиримые враги христианства, разжигали своим религиозным фанатизмом эту страсть грабежа и указывали в разрушении Иерусалима самый верный удар, как христианству, так и Византийской империи.

 

Хозрой Великий, подстрекаемый самаритянами, пытался было овладеть Иерусалимом, но внезапное появление Велизария удержало его и до воцарения Ираклия успех предприятия казался сомнительным. Но когда правление Фоки, многочисленные поражения его полководцев, разорение самых богатых областей, восстание аваров, обеднение казны и глубокое отчаяние, в которое повергло Ираклия в первых дней его царствования полное отсутствие всяких средств, грозили неминуемой гибелью империи, персидские цари, уверенные на этот раз в успехе, приготовились к новому походу против Иерусалима. Дорога была свободна, так как находившийся в Каппадокии Крисп с небольшим войском был слишком слаб и робок, чтоб выйти навстречу персам, и судьба Иерусалима была решена.

 

Персы, под предводительством Расмица, полководца Хозроя, покинув развалины Дамаска, перешли в окрестности Панеады последние отроги Антиливана и вдоль Тивериадского озера прошли до Скифополя; затем, вступив в горную часть Иудеи, направились к Иерусалиму по военной дороге, соединяющей этот город с северной частью Палестины. По пути евреи Тивериады, Сепфориса, Назарета, Галилеи и Иудеи и самаритяне Кесарии, Севастии и Неаполя, увидев, что час давно ожидаемой мести наступил, присоединились к ним и послужили им лучшими проводниками. Пограничные сарацины, пользуясь всеобщим ужасом, бросились в лавру св. Саввы и умертвили сорок иноков, решивших лучше умереть, чем покинуть свои кельи; остальные бежали в монастырь Анастасия, как только с монастырских башен было замечено нападение разбойников. Сожженные города, развалины монастырей и церквей обозначали путь персов; испуганное население бежало при их приближении и неприятельское войско, преисполненное жаждой добычи, подступило к стенам Иерусалима. Осада продолжалась недолго. Войны Маврикия и Фоки лишили город их гарнизонов. Персы овладели стенами, выстроенные Евдокией, и вошли в Иерусалим. Ужасные сцены, напоминавшие взятие Иерусалима Титом, возобновились внутри Иерусалима. Город был предан грабежу; преследуемые граждане, иноки, монахини были умерщвляемы даже внутри алтарей; монастыри, церкви, странноприимные дома и больницы были преданы огню; церкви Сионской горы, древнейшие в Иерусалиме, базилика Пресвятой Девы, сооруженная Юстинианом, базилика Вознесения, монастыри, основанные обеими Меланиями, Вассой, Татьяной и патриархом Илией, были разрушены, базилика св. Стефана вне городских стен была уничтожена и огромная церковь обрушилась над оскверненными могилами своих строительниц. Но главный напор персов, казалось, был направлен против базилики гробницы Господней, одинаково ненавистной как евреям, так и магам, и которая как святостью своих воспоминаний, так и собранными в ней сокровищами должна была в особенности привлекать и ненавидящих ее, жаждущих добычи. От нее остались лишь дымящиеся развалины, а все драгоценности, в том числе Животворящий Крест, сделался добычей персов. Патриарх Захария и главные жители города были уведены в плен в самую глубь Персии; остальные же жители и толпы пленников, которые бы стеснили отступление персов, были проданы евреям, безжалостно умертвивших восемьдесят тысяч из них.

 

Это несчастие до того поразило весь Восток, что историки передают о нем кратко, не находя выражений и слов, чтоб передать свое сожаление. Оставшиеся Иерусалимские жители были повергнуты в то состояние оцепенения, которое является неизбежным после великих несчастий. Один инок не потерял надежду и принялся за восстановление того, что было возможно. То был Модест, настоятель монастыря св. Феодосия. Лишь только полчища персов покинули Иерусалим, он собрал беглецов, привел их в город, отслужил торжественную панихиду по всем павшим и похоронил тела их в пещере Мамилла, затем стал заботиться о прокормлении голодающих и о водворении иноков в опустошенных обителях и, несмотря на опасность, которая грозила ему от евреев и от персов, предпринял воссоздать Иерусалим из развалин и вновь возвести истребленные огнем базилики. Его ближайшим помощником явился инок Антиох, покинувший монастырь Анастасия. Он славился своим красноречием и его проповеди утешили народ и возбудили в нем надежду на лучшие времена. Совместные усилия их увенчались успехом. Несмотря на опустошение персов, со всего Востока полились щедрые дары  милостыни. По поручению Александрийского патриарха Иоанна Милостивого, его пресвитер Хризипп привез Модесту золото и рабочих для постройки базилик, хлеба и вина для Иерусалимского населения. Иерусалим начал подниматься из своих развалин, многие монастыри и церкви были восстановлены, круглая базилика Вознесения вновь украсила вершину Елеонской горы. Была восстановлена и базилика гробницы Господней, хотя далеко не с прежним великолепием, исчезли прежние портики и колоннады и вместо одного общего храма Модест принужден был на месте прежней базилики выстроить четыре отдельные церкви. Едва эти церкви были окончены, как Модесту лично пришлось крестить персидского воина (мученика Анастасия Персиянина), покинувшего войска и прибывшего в Иерусалим, чтобы принять христианство. Побыв несколько месяцев в монастыре Анастасия, он отправился в Кесарию, а затем в Вефсалою, где воспринял мученический венец.

 

Но едва Иерусалим несколько оправился и в него вновь стали стекаться поклонники со всего света, появились прежние торговля  промышленность и Иерусалимские жители забыв только что испытанное ими страшное наказание, стали вести прежний легкомысленный и беспорядочный образ жизни, против которого оказались бессильными и увещания Антиоха, и грозное послание томившегося в плену патриарха Захарии. Палестинское духовенство, не наученное грустным опытом, также предалось прискорбным внутренним раздорам. Все труды Модеста, увенчанные доселе значительным успехом, указывали на него как на прямого местоблюстителя осиротевшего престола, но Сергий Иоппийский, найдя поддержку при Константинопольском дворе, присвоил себе звание местоблюстителя патриаршего престола, стал рукополагать епископов, создавая себе, таким образом, приверженцев. Однако, Стефан Дорский и большинство епископов и иноков не признавали его, продолжая поддерживать права Модеста, и несколько времени спустя епископ Дорский даже отправился в Рим к папе Гонорию с жалобами на честолюбивые притязания епископа Иоппийского. Конец этим раздорам положило возвращение патриарха Захарии, освобожденного из плена победами императора Ираклия над персами.

 

После разорения Иерусалима персы дошли с одной стороны до Египта, с другой стороны до Халкидона. Один Босфор отделял их от Константинополя, который с европейской стороны был осажден аварами. Ираклий умолял персов о мире, но предлагаемые условия оказались столь суровыми, что он предпочел бежать в Африку, но гибель в Средиземном море посланного им вперед туда флота, нагруженного последними драгоценностями, заставила его остаться в Константинополе и с отчаянием предпринять последнюю борьбу.

 

Согласившись притворно на условия Хозроя и испросив у него небольшой срок для приведения их в исполнение, Ираклий, с согласия патриарха, сделал заем под залог ценных церковных имуществ. Частью добытых таким образом денежных средств он купил временное бездействие, а другую часть употребил, чтоб снарядить армию против персов. Опытные воины Маврикия и Фоки почти не существовали, приходилось, прежде всего, сформировать и обучить новую армию; в этом случае помогли корабли, которые спасли Византию, как некогда они послужили спасением для занятой врагами Греции. С небольшим отрядом войска Ираклий покинул столицу и высадился в тылу неприятеля в Скандерумском заливе, отделяющем Сирию от Киликии. Расположение, выбранное Ираклием, было весьма удачно: он находился среди плодоносных равнин Киликии, защищенных с одной стороны морем, а с трех остальных трудно проходимыми горными цепями Тавра и Амана. У персов не было кораблей; отряды их рассеянные по Малой Азии были слишком слабы, чтобы быть в состоянии оказать сопротивление Ираклию; если же войско персов стоявшее у Халкидона вздумало бы отправиться за Ираклием, то для прохождения всей Малой Азии ему потребовалось бы столько времени, что Ираклий успел бы приготовиться, чтобы достойным образом встретить его. Не теряя времени, Ираклий из Киликии обратился с воззванием о помощи к областям наименее опустошенных войной, присоединил к своему войску отряды Криспа, стоявшие в Каппадокии, завербовал население Ликии, Киликии, Памфилии и побережных областей и собрав, таким образом, несколько тысяч человек, путем постоянного обучения обратил эти отряды новобранцев в легионы ветеранов, которые не устрашились встретиться с персами, когда эти последние, опасаясь за свои Ефратские области, решились из Халкидона двинуться против Ираклия. Дав им углубиться в ущелье Тавра, император напал на них с фланга и обратил в бегство. В шести последовательных походах Ираклий уничтожил пять персидских армий, перешел Ефрат и Тигр, дошел до самого Ктезифона и расположился на зимних квартирах в Таврисе. Здесь прибыли к нему персидские послы с известием о смерти Хозроя, умерщвленного своими вельможами и с мирным предложениями нового царя. Мир был заключен. Персы отказались от всех завоеванных им областей, удовольствовавшись своими прежними границами, освободили пленников и вернули всю отнятую добычу, в том числе древо Животворящего Креста. Ираклий торжественно возвратился в Константинополь, а с наступлением весны отправился в Палестину.

 

На значительном расстоянии от Иерусалима, Ираклия встретили вышедшие к нему навстречу патриарх Захария, настоятель Модест и все иноки со свечами и кадилами в руках; в сопровождении их прибыл Ираклий к Золотым воротам. Здесь сошел он с коня и, сложив с себя венец и порфиру, пешком направился к гробнице Господней, неся на плечах Животворящий Крест на золотом ковчеге, запечатанном еще печатью патриарха, которую персы не дерзнули сорвать. Войдя в храм гробницы Господней, Ираклий вручил ковчег патриарху, который, взойдя на амвон, показал народу эту возвращенную из плена святыню. Тысячи возгласов отвечали ему. Иерусалим был утешен в своих несчастиях и это возвращение Животворящего Креста было освящено новым ежегодным праздником, слившимся вскоре в памяти народа и поклонников с праздниками Обретения Креста и освящения храма гробницы Господней. Во время своего пребывания в Иерусалиме Ираклий восстановил указ Адриана об изгнании евреев из Иерусалима, освободил Палестину от платежа всех налогов и вручил патриарху обильные дары для всех монастырей и церквей.