Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
Беседа на радио "Град Петров" с протоиерем Василием Ермаковым
 О пастырском служении
 
Протоиерей Василий Ермаков 
Протоиерей Василий Ермаков
Фотоархив Общества "Россия в красках"
 
     Прот. Георгий Митрофанов: Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Мы продолжаем наш цикл бесед с настоятелем храма преподобного Серафима Саровского протоиереем Василием Ермаковым. В прежних наших беседах у нас была возможность поговорить о том сложном и долгом жизненном пути, пути церковного служения, который отец Василий прошел в нашем городе практически на протяжении 50-ти лет. Все это время отец Василий проявлял себя, прежде всего, как практикующий священник, как пастырь. И много вопросов, связанных с проблемами пастырского окормления православных христиан решались им с настоящим творческим дерзновением. Сегодняшняя наша беседа будет посвящена тому, как в очень сложных условиях советской действительности, имея перед собой людей с очень разными судьбами, с очень сложными внутренними проблемами, отец Василий пытался решать эти проблемы, помогать этим людям, подчас оказываясь в полном одиночестве и, в то же время, имея возможность помогать людям именно как практикующий священник, как православный пастырь, осуществлявший свое служение в храме Божьем. Уже в начале XX века, когда в 1905 году началась широкая церковная дискуссия о тех проблемах, которые существовали уже тогда в церковной жизни, были поставлены вопросы, касавшиеся самой главной сферы церковной жизни - жизни богослужебной. Когда по инициативе обер-прокурора Константина Петровича Победоносцева Святейший Синод принял постановление, согласно которому все епархиальные архиереи должны были к концу 1905 года представить в Синод свои записки о положении церковных дел, в которых бы содержалось их видение тех проблем церковной жизни, которые тогда существовали, многие архиереи в своих записках, получивших впоследствии название "Отзывы епархиальных архиереев", уделяли огромное внимание вопросам богослужебной жизни. Действительно, подавляющее большинство христиан и сейчас, и тогда большую часть своего времени, большую часть своей именно церковной жизни проводят в храме, воспринимая церковную жизнь прежде всего как жизнь храмовую, жизнь богослужебную. Многим и сейчас, и тогда кажется и казалось, что именно в этой сфере жизни не существует никаких проблем, всё более или менее ясно. Но вот уже отзывы епархиальных архиереев в 1905 году показали, что проблем уже тогда существовало очень много. Проблем, связанных с богослужебным уставом, с богослужебным языком, с практикой совершения церковных таинств. Все эти проблемы осознавались многими православными архиереями. И многие православные архиереи говорили о необходимости решать те или иные проблемы, связанные с богослужебной жизнью. Период, разделявший 1905 и 1917 год, год, когда начал свою работу Поместный Собор Русской Православной Церкви, был периодом, когда ожидая Собор, многие православные богословы, священнослужители готовились к тому, что на Поместном Соборе будут рассмотрены эти актуальные вопросы богослужебной жизни, предлагали свои варианты решения этих вопросов. К сожалению, получилось так, что вопросы, касающиеся богослужебной жизни рассматривались богослужебным отделом Поместного Собора. И когда они были представлены на Собор в 18-м году, их рассмотреть не удалось, ибо Поместный Собор был, по существу, разогнан большевиками. Вопросы остались нерешенными. А церковь продолжала жить и каждому священнику подчас эти вопросы приходилось решать самостоятельно. И вот сегодня мы поговорим с отцом Василием именно о том, как многие очень сложные, не потерявшие актуальности до нынешнего времени и не нашедшие своего разрешения до нынешнего времени вопросы богослужебной жизни приходилось решать ему самому. И начать бы хотелось с тех вопросов, которые вызывали большое внимание к себе у наших архиереев в начале века, прежде всего с вопросов богослужебного устава. Напомню, что в это время многие архиереи подчеркивали, что уставное богослужение практически нигде, кроме монастырей не совершается так, как должно. В каждом храме по благословению настоятеля имели место очень различные сокращения богослужения. Причем, они были одними в приходских храмах, другими в домовых храмах. Все это приводило к тому, что люди приучались годами жить в ощущении того, что хотя церковный устав и священен, его можно не исполнять. И многие архиереи говорили по этому поводу о необходимости упорядочить богослужение, внести в него какие-то единообразные сокращения, сделать его предназначенным для употребления именно в приходских храмах, а не в монастырях. Предлагался даже вариант создания трех редакций устава - для монастырских храмов, для приходских храмов и для домовых церквей, ибо по мнению многих, составленный за много веков до XX века в монастырях чин богослужения требовал определенного рода корректив. Эти проблемы существуют и сейчас. Они существовали на протяжении всего периода, когда отец Василий совершал свое пастырское служение. И вот мне бы хотелось спросить у Вас, отец Василий, а как Вы, в условиях, когда Вам приходилось иметь дело людьми вообще часто далекими от церкви и делавшими первые шаги в своей церковной жизни, в этом отношении Ваше служение не напоминало служение священников периода начала века, когда многие миряне были воцерковлены с детства. Как Вы решали проблемы, связанные с неизбежным сокращением уставного богослужения, с применением конкретных требований устава к жизни конкретных людей, приходивших к Вам?
 
     Прот. Василий Ермаков: Здравствуйте, дорогие жители нашего града Петра. Я счастлив вновь с Вами встретиться за этим круглым столом в студии Града Петра, чтобы поделиться своими прошлыми воспоминаниями вместе с отцом Георгием, теми служебными исполнениями нашего устава. В то труднейшее время послевоенное, когда постепенно, очень, очень трудно церковь возвращалась на круги своя, когда приходили в храм Божий люди полюбопытствовать, а другие, так сказать, несли благодарение Богу за то, что они остались живы. В то сложное довоенное и, особенно, военное время. Служа в Никольском соборе, я смотрел внимательно, кто приходил. Приходили, повторяю, фронтовики, блокадники, люди, уставшие от того страшного времени. Но они шли за тем, чтобы помочь своей душе, получить на сердце бальзам веры, укрепиться в том трудовом подвиге, который они совершали в послевоенное время. Работали они все шесть дней, только в воскресенье был выходной, потом дали два. Работали они до шести вечера. Заботы житейские, неустроенный быт послевоенный, коммунальные квартиры - все это заставляло людей торопливо придти и помолиться. Вот, а тогда в сознании возник вопрос - как сделать так, чтобы люди получали хотя бы малое удовольствие от своего пребывания в храме Божием, в доме молитвы. Мы сокращали, не все стихири читали. Пропели три стихири "Слава и ныне" канон обыкновенно читалась на три, на четыре. А та практика уставная для монастырских храмов, я скажу прямо, она нигде не исполнялась. Да и тогда не было певчих, не было чтецов, кто бы мог так красиво преподнести святые строки стихирь и канонов. И здесь требовалась душа, душа священника, душа дьякона, душа псаломщика. И служа в Никольском соборе в нашей практике при светлой памяти отца Александра Медвецкого это все исполнялось. Люди приходили, приходили и получали то духовное утешение, самое главное - духовную поддержку в своей до конца не потерявшейся вере в Бога. Как могли, мы их поддерживали, чтобы они действительно думали о Боге, а не о ногах. Как говорил митрополит Филарет Дроздов: "Лучше сидя думать о Боге, чем стоя - о ногах". И мы старались так в течение двух часов дать возможность людям насладиться теми священными гимнами для утешения своей души и получения благодати Божьей. Почему они и приходили в Никольский собор. И он был забит полностью всенощным бдением, в эти дни поста Великого всегда мы не видели оскудения храма Божьего.
 
     Прот. Георгий: Таким образом, можно сказать, что и Вам, на протяжении всего своего пастырского пути приходилось, подобно поколениям многих священников предшествующих, я бы даже сказал веков, потому что тенденция была характерна - сокращать богослужения - и для XVII, XVIII, XIX веков, осуществлять эти сокращения, не имея подчас никаких указаний даже епархиального архиерея - как осуществляться должны эти сокращения. То есть, Вы считаете, что назрела необходимость введения каких-то единообразных принципов, которые были бы обсуждены в богословской и богослужебных комиссиях нашей Русской Православной Церкви и представлены, допустим, на утверждение Священного Синода с тем, чтобы каждый епархиальный архиерей мог духовенству своей епархии разослать эти рекомендации по сокращению богослужения, чтобы они следовали именно им.
 
     Прот. Василий: Дорогой отец Георгий! Попытка исправить, попытка сделать единообразие началась сразу после военного времени. Учась в нашей духовной школе Ленинградских, Санкт-Петербургских духовных школах тогда светлой памяти митрополит Григорий написал, как мы должны совершать богослужения, какие там должны быть акафисты, так чтобы мы находили время для своего прямого назначения, а именно учиться, а не молиться по монастырскому уставу. У нас не было 9-го часа только за исключением в дни постные, когда положено, а не такие обыкновенные суббота, воскресенье или будни. Там не было вступления "Господи, воззвах", которое поется теперь, когда я посещаю свою родную школу. Когда я слышу, так сказать, такое и вижу продолжительность богослужения, у меня она очень вызывает, так сказать, чувство недоумения. Школа духовная должна воспитать пастырей. И у нас было в прошлом. Митрополит Григорий указал, что нам надо было делать. Теперь уже это забыто. Это первая сторона. Сейчас уже, когда на приходах по-разному всё это совершалось. Я сам с 46-го года я посещаю Троице-Сергиеву лавру. Я всегда приезжал молиться, и то там шло сокращенное богослужение, пел прекрасный хор. Но трудно было стоять, когда канон читался на 8, на 10. Я посещал Пюхтицу 30 лет и всегда светлой памяти матушка игуменья Варвара она более полагалась на тот подвиг труда, который совершали сестры в обители и давала указания, что надо сократить чтение канона на 6, допустим, стихирь, там, прибавить на 4 и прочее, и прочее. Даже здесь, читая описания жизни Валаама, так сказать, еще довоенного времени, там также была практика - человек, который трудился на послушании физическом, он не посещал богослужения. Потому что мы должны быть не телоубийцы, а страстоубийцы. Это первое и основное. И сегодня, когда я разъезжаю по России-матери, когда я вижу, стоит один богомолец, читает батюшка девятый час, стоит одна, псаломщик поет и канона 12. Я говорю: "Отец Александр, зачем это надо, ведь людей то нет?" Так положено по уставу. Устав, конечно, дело хорошее, но он должен быть не мертвой буквой к исполнению, а должен быть живым указанием, как надо идти к Богу. И, как Вы сказали, батюшка дорогой, то, что архиереи уже тогда задумались, как это все сделать. И это надо было бы, конечно, не мне рассуждать, совершить в послевоенное время, когда мы голодные, когда мы 27 лет не бывшие в церкви, когда храмы очень осторожно открывались, когда возвращались священники из лагерей, когда не было духовных школ, тогда надо было бы совершить, написать порядок совершения всего устава. Особенно постные дни оставить Великим постом. Я знаю сейчас ведь большинство не читает часов в течение понедельника, вторника, где-то среда, четверг. Особенно на периферии где найдешь хор, где найдешь псаломщика? И поэтому служба совершается в субботу, воскресенье. Не их вина, не вина нашего собрата-священника. А время само диктует - надо все это пересмотреть и властью архиерейской, святительской, Соборов русских святителей дать точное и определенное, как надо молиться нам, по совести, не нарушая устав. Для жизни современной, в это жестокое и трудное время.
 
     Прот. Георгий: Наряду с уставным богослужением, которое, к сожалению, в наше время мало кто может в полной мере из православных христиан представить, ибо знание богослужебного устава подчас даже у священников оставляет желать лучшего, наряду с исполнением богослужебного устава традиционно большое значение в жизни православных христиан имеют соблюдения постов. Здесь тоже в начале века многие архиереи отмечали очень серьезные проблемы. У нас в принципе существует один монастырский устав, определяющий практику соблюдения постов, который опять таки исходит из жизни монастыря. Предполагаются периоды, когда недопустимо вкушение пищи вообще в течение некоторых дней. Какие-то периоды предполагается лишь сыроедение. Устав оказывается в плане соблюдения поста очень сложным, очень трудно выполнимым для людей, живущих в миру. Точно также возникают проблемы, связанные с соблюдением поста детьми, больными людьми. К сожалению, у нас не существует до сих пор конкретных, общецерковных рекомендаций по поводу того, какие возможны здесь изменения, направленные на послабления поста применительно к конкретным случаям. Об этом вопросе много говорилось в отзывах епархиальных архиереев, причем подчеркивалось, что за исключением некоторых монастырей, пост, особенно Великий пост, не соблюдается практически нигде. И, опять таки, как вопросе богослужебного устава каждый священник считает для себя возможным давать конкретные рекомендации, исходя из каких-то своих представлений о соблюдении поста. Между архиереями возникали очень большие по этому поводу дискуссии, разномыслия. Например, некоторые предлагали очень радикальное сокращение постов. Так, в частности, будущий председатель богослужебного отдела Поместного собора 1917-1918 года, тогда епископ Евлогий Георгиевский, предлагал даже существенно сократить посты в принципе. Он указывал на то, что целесообразно сохранить лишь соблюдение в течение года сред и пятниц, как постных дней, всего Великого поста, но предлагал при этом Рождественский пост сократить до недели, Успенский пост - до одного дня, а Петров пост вообще упразднить. Это было, пожалуй, одно из самых радикальных предложений. Вопрос о сокращении постов также не был рассмотрен на Поместном Соборе 1917-1918 годов в связи с его досрочным роспуском. И вот мне бы хотелось услышать, отец Василий, о том насколько Вы в своей практике, имея дело действительно с очень разными людьми, с разными в возрастном отношении, в смысле состояния здоровья, в смысле их церковной просвещенности, как Вы регламентировали практику соблюдения ими постов.
 
     Прот. Василий: Великий пост. В прошлом он для нас давался очень сложно, очень трудно. И когда даже учась после войны в духовных школах, мы встречали его с каким-то, так сказать, внутренним напряжением. Как, что будем есть, как они нас будут кормить? Это в духовной школе. На приходах этот вопрос решался по-разному. Тогда были разные священники. Я вернусь за свою прожитую жизнь к посту. Пост он, конечно, необходим. Но требуется благоразумие относиться к этому церковному предписанию. Как Вы сказали, что на Соборе 1917 года вопрос поднимался. Я об этом не знал. Но после войны мне приходилось встречаться и с архиереями, и, учась в духовной школе, с нашими профессорами, как бы они решили этот вопрос. Вопрос решен только вначале был положительно Святейшим Патриархом Алексием Первым. Он нам разрешил вторая, третья, пятая, шестое вкушать рыбу. Потому что мы пришли в школы голодные, так сказать, запуганные войной, обездоленные, раскулаченные, кто где как был. Потому что мы хлеба не видели вдоволь, как говорится, не говоря уже об остальных яствах. И какой мог быть пост этим людям, столько пережившим в жизни. Их заставить сокоедением отказаться от масла, когда они этого масла никогда не ели, когда они корки хлеба не видели. И я предлагал, так сказать, как-то сделать, святительское благословение дать на то, чтобы мы знали, как относиться к подвигу поста. Когда я слышу о том, что и в прошлом пост очень строгий, рыбу нельзя, кроме благовещения и в вербное, икра положена только в Лазареву субботу, которую теперь не увидишь, теперь так ее и не купишь. Где простой народ может прокормить себя по уставу от того, о чем он пишется, где? Если я возьму на сегодня... На сегодня все продукты мы сами знаем - они отравленные. Потому что экология очень тяжелая, кислотные дожди, грунтовые воды, не тот ветер. И что нам можно съесть? Даже в смысле какой-то молочной пищи, мяса(неразборчиво), яйца у меня никто не ест. Рыбной пищи, какого-то, так сказать, молочка, они большинство больных на сегодня, я всегда им разрешал. Церковь, пост - для здоровых, не для больных душ и телом. Дети также, когда мне говорили в прошлом: «Мама, когда кончится пост, я хочу молочка». И только корова отелилась, когда надо поддержать, всё. Эта строгость поста во многом сломала русскую жизнь, понятие о подвиге поста. На сегодня встречаются многие ревностные священники, которые с амвона и в прессе пишут о том, что поститься надо строго по уставу. Я знаю сейчас три дня на первой седмице поста сокоедение. Вот она возьмет какую-то там сливу или яблоко сухое и держит его за щекой, а у нее семья. И вот посты они являются на сегодня примером раздора семейного бытия: «Вот ты такая-то сякая, ты постишься, а мне есть хочется, и на зло». В семье половина мужская, муж ее и дети не постятся. Что это? И идет оскорбление нас, вот мы придумали якобы этот пост. Потому что постом запугивали. И сегодня запугивают до того, что «Господь тебе грехи не простит, тебя Господь не пустит в вечную жизнь». И есть такие младостарцы, которые, что она пост не соблюдала, ела рыбу, а ее они причащали. У меня был такой пример. Служа в Никольском соборе, батюшка один то, что она съела снеток, он ее не причастил: «Потому что ты ела рыбу». Какая же это рыба? Там ничего рыбного-то нет. Я понимаю рыба - это то, что водится на Волге, то, что преподносится в Печоре, такая семга, осетрина, белуга. Так она съела какую-то рыбешку там. Сейчас даже и не купишь трески то хорошей, какая это рыба? Организму требуется. Поэтому к посту надо относиться очень осторожно. Очень чутко смотреть, кто перед тобой стоит, каково семейное положение, какие возможности, как она может или нет. Я не могу посадить пенсионеров, блокадников на сухую корку хлеба. Если она не помажет чем-то чуть-чуть, немного, каким-то маслицем. Я не могу. А только то, что они прекрасно сами при моей практике понимают, и я их толкаю, чтобы они немножко расслабились. «Ну, скушайте там молочка, маслицем помажьте». Нам, старикам, уже мяса в этот весенний период и яйца противопоказаны по нашему желудку. Поэтому я обращаюсь к будущим и к своим собратьям - будьте благоразумны, имейте перед собой облик страдающего человека, - того, кто своей жизнью в прошлом сохранил веру православную. А как он постился, как он молился. Если бы Господь не принял ее молитву, нашей церкви было бы очень трудно. Требуется благоразумие. И надо, конечно, на архиерейском соборе этот вопрос решить положительно. Был очень удобный момент в 45-м году, когда мы избирали Патриарха Алексия Первого Патриархом, были какие-то оставшиеся после заключения архиереи, вот тогда голосом архипастыря, воззванием решили вопрос о постах. Конечно, вот сейчас пост наступит Петровский, время голодное, как быть? Знаю практически, что его народ не соблюдает. Слава Богу, практически на сегодня пост Рождественский соблюдается. Вот правильный пост Успенский. И осторожно там, ну кто-то молочко съест, а так они соблюдают в основном. Ну только не надо ставить во главу угла подвиг харчей, пищи, а не подвиг молитвы. Мы этим самым закрываем глубокую сущность праздника, где раскрывается тайна нашего спасения, тайна нашей веры. И не надо внешним благочестием думать о том, что я пощусь, что я войду в Царство Небесное. Не надо слушать тех, которые кричат: «Ах, не постилась, тебе то-то будет, ах, ты не соблюдала пост, всё это». Братья, подумайте об этом и пожалейте. Ныне идущий, подчас еще не воцерковленный народ к Богу, не устрашайте его подвигом поста. Это подвиг - надо со страстьми бороться, со взглядами, чем запрещать то, что ее тяготит. И всегда вникните, поговорите, возможность семейного бытия. Это мой практический совет. Спросите каждого отдельно человека - что он может.
 
     Прот. Георгий: Еще одним вопросом, касавшимся богослужебной жизни церкви, который вызывал дискуссии и в начале века, и на Поместном Соборе 17-18 годов, был вопрос о состоянии богослужебных текстов, богослужебного языка. Справедливо отмечая то, что после исправления книг богослужебных в 17-м веке, других попыток исправить тексты не проводилось, архиереи указывали на то, что в богослужебных книгах содержится немало ошибок, затрудняющих понимание смысла богослужебных текстов. Еще до революции была проведена правка постной и цветной триодей, но вот что касается принципов отношения к богослужебному языку здесь, вплоть до Поместного Собора не было единомыслия. Какие-то архиереи в 1905 году предлагали лишь исправить ошибки в богослужебных текстах, какие-то предлагали серьезно реформировать церковно-славянский язык, упразднив, например, в нем греческую грамматику, уподобив ее грамматике современного русского языка. Некоторые архиереи предлагали даже ввести новославянский язык, который был бы близок к русскому языку. Были архиереи, предлагавшие вообще заменить церковно-славянский язык богослужения русским языком. На Поместном Соборе 17-18-х годов этот вопрос также не успели рассмотреть, но в процессе предварительных дискуссий в Синод был подан доклад, на основе которого Синод принял решение о возможности совершения богослужения не только на церковно-славянском, но и на русском, и на малороссийском языках, как говорилось тогда. Предполагалась возможность постепенного даже существования в разных храмах разных практик совершения богослужения. Или, скажем, в один день могло совершаться богослужение на церковно-славянском языке, в другой день - на русском. Но, разумеется, после того, как были бы осуществлены переводы церковно-славянских текстов на русский язык или на украинский язык, утвержденные священноначалием. Вопрос не был практически решен на Поместном Соборе. И сейчас нередко по этому поводу возникают дискуссии. Вот на основе Вашего столь длительного пастырского опыта что бы Вы могли, отец Василий, сказать по поводу возможности совершения богослужения как на церковно-славянском, так и на русском языках?
 
     Прот. Василий: Для меня, я вспоминаю свой первый шаг в 41-м году в храм Божий. С 42-го года я уже регулярно посещаю церковь в субботу, воскресенье в это страшное время оккупации и фронт рядом. Я пришел в церковь. Я не понимал славянский язык, я не слышал, что читают, потому что псаломщиков не было хороших, также и священника. Но моя душа, когда всё читалось, она рвалась к Богу. Я душой ощущал молитвенность церковно-славянского языка. Далее уже ближе познакомившись с богослужебным бытом, жизнью нашей церкви, уже вникаешь во всё, что читается и всё что поется. Я проникнулся великим уважением к церковно-славянскому языку. Ведь попытка перекроить наше богослужение на русский, на ново- какой-то славянский. Русского как такового у нас не существует, потому что у нас остался язык уличный. Язык Толстого, язык(неразборчиво), Достоевского и прочих писателей, - он не остался. Потому что XX век наложил отпечаток на сознание русских и далее советских людей. Мы думаем по-советски, мы читаем по-советски и воспринимаем всё, что читается, по-советски. Поэтому, если бы сегодня мы всё это вписали в богослужебный текст, это было бы страшное кощунство. И когда, я знаю, некоторые священники читают Священное Писание по-русски, канон Андрея Критского по-русски читается и еще ряд богослужений по-русски, я не вижу результата того, чтобы больше стало приходить прихожан в этот храм, где читается на их, как говорится, родном языке. Потому что эта попытка русизма была еще во времена обновленцев. Было то время страшное. Как оно было, Вы можете почитать в литературе. Престолы выставлялись на середину храма, все по-русски было. Но народ в своей массе не принял эту русскую традицию. Он не пошел за новоявленными священниками, даже архиереями, которые думали: «Вот, я читаю по-русски, - за мной пойдет народ». Народ искал, особенно в Москве, также, наверное, и в Петербурге, где читают на «родном им» не понятном церковно-славянском языке. Они остались верными, верными той практике, которая была у русской православной церкви. То есть попытка, как и сегодня стремление, привлечь, как говорят о том, что богомольцы, входящие в храм Божий, они не понимают, что читается, что поется. Вопрос ставится ребром - а когда он пришел в церковь? В какой момент он пришел, что он хочет получить в церкви? Практически я знаю - он и сегодня хочет получить молитву, молитву веры, чтобы внутренняя душа его прочувствовала, как здесь поется и как читается. Он сам, без русизма придет к Богу. Я скажу за свой храм. У меня народу много, особенно идет послевоенное поколение русских людей города нашего. Они славянского языка не знают, кто обучался в воскресных школах, им читают, но они идут, чтобы здесь насладиться чтением прекрасным. Когда мы читаем так ясно, отчетливо канон Андрея Критского, храм забит. Они понимают об этом. А что я буду по-русски читать канон Великий или ряд других наших чтений? И когда говорят о том, с целью насильственно через русский язык привлечь русского человека к Богу, это попытка очень слабая. И еще, повторяю, я сам пережил, я пришел к Богу, не зная ни одной, не видя церковно-славянской буквы, я сам через семь лет пришел и научился. А более того, сегодня есть тексты, переведенные на русский язык. Каждый желающий толково понять смысл того или иного текста богослужения, возьмите, всё переведено на русский язык. Пожалуйста, читайте как "Новый завет", "Деяния апостолов", текст Андрея Критского канон, Вы всё найдете. Есть богослужения, была попытка. Я призываю о том, чтобы ломать уже здесь ничего не стоит. Если в будущем, если Бог даст за наши с вами молитвы будущим поколениям русских, как надо понимать богослужения, Бог им откроет сознание своей милостью.
 
     Прот. Георгий: Очень важной частью духовной жизни христианина является не только его храмовая молитва, но и участие в конкретных церковных таинствах, которые не могут не быть основой жизни христианина. Вхождение в церковь начинается с таинства крещения. И, конечно, в прежние времена, когда крестили в младенческом возрасте детей из церковных семей, не возникало вопроса - а нужно ли как-то приготовлять к крещению новокрещаемого. Считалось, что его родители, родители крещеного младенца, его крестные смогут воспитать его в вере. Очень многое изменилось в нашей стране с тех пор. И значительная часть людей, принимающих крещение, думаю, даже большинство людей, принимавших крещение на рубеже 80-х - 90-х годов в особенности были взрослыми людьми, которые значительную часть жизни провели вне церкви. И возникали в этой связи вопросы, связанные с тем, а не следует ли возобновить в церкви сейчас практику оглашения, то есть практику подготовки людей, принимающих крещение во взрослом возрасте. Как на Ваш взгляд, отец Василий, следует отнестись к подобного рода предложениям относительно того, что взрослых людей следует подготавливать к крещению? Если такая подготовка необходима, в какой форме она могла бы осуществляться?
 
     Прот. Василий: Вопрос очень сложный, но в моей практике послевоенного времени мы крестили всех приходящих. И я старался крестить отдельно взрослых. Предварительно хотя минут 10-15 с ними поговорить, зачем он идет, что ему надо в крещении, как он дальше будет жить в церкви. На мой вопрос были ответы: «Да, я согласен, я буду христианином». Были такие, которые сказали: «Меня послала мать, бабушка» - «А ты веришь в Бога?» - «Я в Бога не верю, ни за что. И я не буду верующим». И я говорю тогда: "Ребята кругом! Иди туда, откуда пришел". Вопрос оглашения. Конечно, в своем храме мы со взрослым долго беседуем. Беседуем так основательно. И он говорит о том, что надо приходить в церковь, мы их учим. Пожалуйста, я сегодня Вас так ищу, но завтра мне не позднее недели придти на причастие. Да, да, да, да. Я сам совершал много крещений и сейчас с моим батюшкой совершаем. Да, да, да. И вот этого христианина я уже не встречаю. Он приходит ко мне где-то через год, через два – «Я у Вас крестился» - «А когда?» - «Да Вы крестили меня. А я на причастие» - «А почему тогда не причастился?» - «Да вот не было». Всё как не было, как получится. Вот как получится, так оно и получается. Сегодня мы очень много занимаемся оглашением. Я не вижу положительного результата того, чтобы человек воцерковился в церкви, чтоб он остался верным сыном и дочерью данного прихода. Время мы очень много тратим. Мы им разъясняем значение крещения, как надо вести. Всё да, да, да, как получится. И они уходят далече. И могу сказать с прискорбием - ведь они сегодня нами оглашенные пополняют те секты, в которые они уходят. Они были крещеные, они были русские. И их привлекла туда свобода. Там посидеть можно, там не заставляют молиться, никто не скажет, что не знают языка. То ли дело там напрямую сказал "Господи, спасен", они спасаются. Вот это направление. То есть в этом подвиге я могу сказать свое: говорить надо, учить надо и твердо наставлять надо. Но мы должны помочь, маленькому - родители, а взрослому - те, с кем он общается. Большинство вот приходят к нам, они чуть-чуть подготовлены надо, надо. Но приходят такие, что и выпивши. Да, я говорю: «Чего ты хочешь то?» - «Да вот, креститься» - «Так очухайся, что у тебя там остается». Поэтому дело оглашения - это дело каждого священника и каждого прихода. Пусть сами практически убедятся, что дает оглашение и надо ли учить. Я могу сказать из своей практики, как и священство. Нас учат 5 лет быть священником, а что получается у нас, Вы сами знаете.
 
     Прот. Георгий: На этом мы завершаем беседу о проблемах пастырской деятельности, с которыми приходилось сталкиваться отцу Василию на протяжении его столь долгого священнического пути. Но мы еще не все проблемы обсудили. Поэтому следующий наш разговор будет продолжением сегодняшнего разговора, и мы поговорим об очень важном вопросе, связанном с практикой церковных таинств. До свиданья, дорогие братья и сестры.
 
По материалам сайта радио "Град Петров"
 
 

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com