Где бы вы не были, куда бы вы не уезжали, куда бы вас не отправляла паломническая служба, с кем бы вы не общались – вы всегда сравнивайте наш храм, нашу молитву, наше к вам отношение. И присмотритесь,  что предлагают в тех храмах, где вы бываете для вашего духовного утверждения, для вашей духовной крепости. Я, Слава Богу, побыл, посмотрел, за это время летнее посетил 8 монастырей. Я поглядел,  как они там спасаются, и храмы посмотрел, пообщался с верующими. Мне было очень интересно посмотреть, как там, в Гродненском монастыре молятся, как в Гродно молятся, как молятся в Смоленске (в самом городе я был 7 сентября, зашел в собор, мне было очень интересно, я давно мечтал).

 

И везде смотрю  и  сравниваю -  как мы с вами духовно живем, как мы с вами духовно общаемся, как мы прекрасно понимаем друг друга, и алтарь, и вы – богомольцы, а там я этого не ощутил, там я этого не заметил. Постоял – люди молятся. Во-первых, хор звучит там очень бездуховно, служба совершается бездуховно, и я не мог настроиться (там начало было в 9, в Смоленске)  так,  чтобы ощутить благодать веры и молитвы. И я чувствовал, а у нас-то,  дома-то сейчас Марина наверно звенит, народу, наверно,  много. А там -  так в Смоленске, было – посмотрел – народ подходит, одна женщина и говорит: « Я хочу сюда». А куда  сюда-то? Я был не в форме, так сказать.  «А сюда, куда они идут». Я говорю: А зачем вам туда, куда они идут, причастники, для чего они идут..? «А я тоже хочу». А вы понимаете, причастие -  что это такое? «Нет». А почему не спросить, почему не поинтересоваться, почему не заострить свое внимание – что это такое? Ну, пока я трактовал, там группа народу собралась, и прихожан смоленских.  Ну что ж вы так ходите? – «Нас не учат».

 

Мне стало больно, горько. Я увидел,  какая жажда духовной пищи, она сегодня необходима для каждого человека, христианина, кто пришел в храм Божий помолиться. И там сразу чувствуется – кто намоленный, кто воцерковленный, кто уже знает весь порядок богослужения и кто только, как слепой во тьме ищет, как подойти к Богу, как подойти к богослужению, как пообщаться. И очень важно было бы  так, как у нас с вами – вы на меня бросаетесь, я вам что-то отвечаю. И у нас получается гармоничная  дружба, отношения, и каждый из вас  отходит  довольный.

      

Не только там (в Смоленске), везде сегодня по России - горькие, печальные отношения прихожан к нам и нас к вам. Смотрю причащение идет - как таблетка. Вот у нее написано на лице: она не понимает всей этой святости, она не понимает, что и как надо идти. И кричат, и говорят,  и талдычат,  сбивая вас с пути, с пути сбивают истинного, – то, что надо причащаться. И когда ко мне приходят здесь из других храмов, вы сами слышите, я к ним обращаюсь: «Вы когда причащались?». «Вчера». «А что вам дает частое причащение?» «А вот надо». Толкают ко мне неверующего наркомана – надо ему причаститься. Так что ж ты думаешь? Это святое святых. Забывая о том, что читается нами молитва: «да не в суд и не в осуждение будет мне причащение Святых Твоих Тайн, Господи». Не в суд и не в осуждение – проверь себя, свою совесть, христианин, идущий сюда. Этого не чувствуется. Вот это самое страшное – отношение ко всему везде - по радио один батюшка выступает, что сегодня можно и надо причащать всех в брюках идущих, это мода.

 

Так, ребята, до чего же я дойду-то? Тогда я встану перед вами, одену маленький кусок черной тряпки - зачем подрясник, зачем моя форма-то, зачем? Кто-то  кричит насчет ИНН, и прочее, и прочее, а самое главное, самое главное – изучить правила, что же надо сегодня вам, дети послевоенного времени, идущие к Богу, что надо делать. Научить.  А мы вас еще сбиваем, отодвигаем еще дальше, заставляем по-мирски, по–земному относиться к великому ТАИНСТВУ Неба на земле. По-земному: «вот я пришла, я хочу». А надо ли? Понимаешь ли? Сознаешь ли? Ощущаешь ли? И чувствуешь ли – это надо или нет? Это страшная, печальная,  болезненная сторона наших дней и нашего времени. Но скажу прямо – это даром не кончится,   наше духовное отношение и равнодушие на сегодня. Бог долго ждет, но больно бьет. Мы, знаете,  уже пострадали в 20 веке в 17-м году, когда Россия была переполнена монастырями, храмами, нами, священниками.  И, несмотря на то, что это было - множество по галочке, причащались только, напомню, раз в году.  Православный христианин причащался раз в году, для галочки, чтобы в Синод отправить, что он православный. И тогда отец Иоанн Кронштадский, тогда Амвросий Оптинский, тогда Серафим Саровский – предлагали часто причащаться. А  на вопрос,  как часто причащаться  - они бросают слово тогда в народ (это в 19-ом веке, в начале 20-го),  чтобы не один раз, а почаще.  Понимая то, что священники того времени и монастырей, и храмов - они не научат. Не научат.

     

Увы, не получилось, не вышло, произошла революция. Потому что тогда еще русский народ не вкусил всей духовной святости, духовной сладости, духовной мощи того, как надо себя в этой земной жизни вести, как идти к Богу. И сколько было литературы, но когда после 13-го года стали об этом писать, увы, как говорится,  поезд уже ушел. Революция пошла, поехала, и понеслось все. И мы за это дело и пострадали. Так и сегодня. То есть это - вина наша. Если мы не будет вас так твердо учить, как свято, как благоговейно, как благопристойно относиться к Святыне, Бог об этом  напомнит.  Напомнит чем? – я не знаю. Почему  мы сегодня бросаемся в разные секты, разные оккультные науки? Ведь надо чем-то душу заполнить, и головенку тоже, а  как? Человек не знает. А быстро нас подхватят, когда мы пустые умом, пустые сердцем, мы ищем Бога. И какая-то наша русская предательница попадется на нашей дороге жизни – в ее объятия. Из моей практики.

 

Ко мне приходят тогда, когда жизнь задавила человека - по боли, по страданиям, по горю, по всему. Читают газеты – целительница, так сказать, помощница порчу снимает, все там проклятия, дает семейное счастье. Ко мне,  была такая, подошла  на родине, и говорит: «вот я могу полечить». Полечи. А у тебя какие дела домашние? «А у меня брат пьет».  Так вот ты,  когда исцелишь его от пьянки-то, вот я тогда посмотрю,  как ты помогаешь людям. Поняли? Начинать с себя надо. Самим надо исцеляться, на личном своем опыте, а потом на других переходить. А вот этого - нет, вот этого -  не видать. Вот это - все отсутствует. Потому что и читая книги-то, книги-то написаны для людей 18-19 века, вам все кричат, что надо причащаться часто, один кричит, что нужно причащаться, как в древней Церкви - каждое воскресенье. Это была древняя церковь, это было не у нас в России.

    

Вы поймите, Россия - особая страна. Мы, русские – особые люди. И к нам требуется и особый подход. Особый, очень тонкий, потому что у нас особая миссия, Богом данная – здесь, на земле. И с вами надо обращаться очень тонко, а не механически, когда кричат: «вот надо». А ты понимаешь, что это дает людям? Ты знаешь? То есть бросил фразу, и поехало и поплыло, и идут, и ко мне приходят: «я причащаюсь часто, что здесь страшного? Ничего». Еще более болячки сильные, еще более удар сильный по этой семье, по человеку. Он никак не обратится, никак не поймет: «А я хожу в церковь – мне еще  хуже становиться, я причащаюсь, а никто мне не помогает». Тетя милая, а как ты делаешь-то? С каким чувством, с каким сознанием? С каким переживанием встречи человека с Богом?  С каким? Вы сами видите. Я здесь не от радости, чтобы враг не прошел. Не от радости. И поэтому, когда я для своего назидания хочу с вами поделиться теми печальными, скорбными, горькими примерами нашей жизни на сегодня – я вас всегда вспоминаю, а вот у нас дома…

    

Это дом веры, дом молитвы, дом благодати, дом радости, где воистину вы получаете полнейшее исцеление и полнейшую радость духа. Почему нам и говорят: «приду в церковь нашу, а чего у вас хорошего-то, я не понимаю, но уходить не хочется». Мы-то понимаем с вами. А я говорю: «походи, посмотри на сверстников, они такие же, как и вы - молодые, не знали Бога, пришли, стали молиться, стали приходить в храм Божий, они получили все, что дает Небо, все, а поначалу – ничего не положено». Вот это печаль, вот это - и радость, чем я хотел чуть-чуть немного поделиться - какое богатство души, богатство веры мы с вами имеем в нашем храме. Чего нет – я объехал пол-России, я объехал другие  города, (спасибо, что меня никто не знает, и я стою, мне все прекрасно видно).

 

Я думаю, братцы мои милые, разве так можно людей поставить на ноги, дать утешение? Так что храните радость нашей молитвы общей, радость того духа веры, духа благодати, которой нам Бог дает практически на сегодня, радость того, что вы можете придти всегда,  найти помощь не только у меня, но и у наших священников. Мы вас ждем, а в других храмах священника не видать. Где батюшка? Да не знаю – где-то находится. Так что я делюсь с вами радостью, что я с вами,  а вы - со мной. Опечаленные,  обездоленные,  какие сироты наших дней, нашего времени есть на сегодня в нашей Матери России.  А чтобы поднять ее духовно,  надо иметь  личный взгляд на жизнь. Не надо кричать, что телевизор не нужен, паспорта не нужны, ничего не нужно, всё, что дает жизнь -  не надо,  а сами с сотовым телефоном ходят. В лаптях я никого не видал. Как жили раньше? Полу-пальтишко, в зипуне своем ходил – да и ладно. МЫ,  так сказать, идущие вперед. Технику и обстановку берете для жизни, а  для души - вы не понимаете,  что надо. Время диктует, что  на сегодня надо. Каждый из нас понимает - порнуху смотреть не надо, незачем, не для чего, нам надо - последние известия, нам надо посмотреть, что там,  чего и понимать.

    

Я счастлив и благодарен, что я вас нашел, что вы ко мне идете, я вместе с вами. Так давайте же, чтобы к нам приезжали, чтоб они ощущали эту радость, этот дом молитвы, здесь умеют молиться, здесь знают,  как молятся, здесь  ждут. Дай Бог нам также идти в нашей жизни! С праздником!

 

11 октября 2003 года