Ты приезжал совершенно другим человеком». «Как это?», — мне стало интересно, — «Почему?» «Не знаю, но ты был совершенно другой». Потом это уходило, всё возвращалось, как бы, на круги своя, но всегда со мной был отец Василий. Его сила духа, его молитва действовала, и потихоньку меня изменяла. Однажды мы ехали с ним в машине здесь, в Петербурге. Возле какого-то канала машина сломалась. Мы остановились, подошли с Батюшкой к парапету. Меня переполняли чувства, я старательно искал слова, я очень боялся быть сентиментальным, не хотел быть фальшивым, но слова эти были для меня очень важными. Я ему сказал: “Батюшка, Вы меня изменили, заново родили, и я не могу найти слов, чтобы сказать, как я Вас люблю и как я Вам благодарен». Я думал только об одном – чтобы мне не разрыдаться. И, когда я увидел, что у Батюшки тоже увлажненные глаза, он кивал голо- вой, я понял, что он приложил труд, и что я правильно все понимаю. Мне очень трудно об этом говорить, это тайна, которая происходила в моей душе, и она не подлежит анализу. Это просто чудо, не зря отец Иоанн (Крестьянкин) несколько раз повторил про отца Василия: «Он ууу, какой духовный». Он-то знал, что такое духовный, не так, как мы, интеллигенция, понимаем это. Свечку поставил–духовный, помолился раз-два – духовный, а духовный человек, это тот, который носит в себе Духа Святого. И Дух Святой говорит в этом человеке. Батюшка видел душу, он знал, что ей нужно. Это был такой хирург, и, конечно же, любви необыкновенной. Я знаю, что стал другим, и я счастлив. Мне казалось, что я без театра жить не смогу, мне казалось, что это самое интересное в жизни, и я думал: “А что же я буду делать?” У меня была дикая тоска, думал, что без театра у меня нет смысла в жизни, и я очень трудно от этого отходил. А теперь я так счастлив и так Богу благодарен за это! Это вели- кий дар Божий, что выбрал меня Господь из миллионов людей и подарил мне моего дорогого отца. Я вспоминаю, как однажды я приехал из Москвы к Батюшке. У меня, кстати, особых вопросов не было. Даже когда они возникали, рядом с Батюшкой я забывал вдруг все, стоял и мучительно думал: «Что же я должен был сказать?». Мне было с ним так хорошо, что я просто, как лентяй, купался в лучах его благодати. Больше ни о чем не думал. Рядом стояла какая- то девушка из хора и все говорила: «Ну, как он долго с кем-то беседует, как долго, мне он так нужен». Я говорю: «А что?» «Вы знаете, я распустила свитер, и мне нужно благословение, что мне связать: варежки или носки?» Я хмыкнул. Она: «Напрасно, для меня это важно». Отец наш был боец, это все забывают, он был такой силы духа, которая выше человеческого духа. Это – Дух Святой, понимаете, он мог словом поднять. Почему рядом с ним было много мужчин, офицеров? Они фальшь чувствуют, им эта сентиментальность женская не нужна. Мне кажется, сейчас, когда Россия стоит на перепутье, ведь Батюшка возлагал на Путина надежды, и я ждал, когда? Не мог Батюшка ошибиться. И когда вдруг все развернулось, и президент заговорил о национальном достоинстве, Православии, о том, что наша история не с 17-го года началась, я тоже был счастлив: «Батюшка, милый, как же ты был прав, ты верил». Вот и мы верим. Хотим приложить свои силы немощные на благо Матери-Родины, как учил нас дорогой отец.